Татьяна Кулакова - Вернись в Реджио. Итальянские повести

В тот момент в глазах Паолы мелькнула надежда. И ещё какая-то злоба. Я вдруг поняла, что единственный способ защититься от этой злобы – сделать вид, что я приняла предложение руки и сердца от Энрике. Если я официально стану его невестой, тогда она, возможно, отстанет от меня.

– Паола, я никуда не уеду, пока Энрике жив. Он сделал мне предложение, и я приняла его. Я – невеста Энрике.

Чашки на подносе Паолы задрожали. Но она быстро взяла себя в руки и сказала:

– А у меня сегодня утром булочки подгорели. Руки обожгла. Вот они и дрожат.

Паоле было важно «сохранить лицо».

Она уехала, не попрощавшись с Энрике.

– Ну и особа! – сказал дедушка Марты. Эти старики спят намного меньше, чем хотят показать. Интересно, что они говорят о нас с Мартой, когда мы выходим помыть их чашки? Наверное, они называют нас «русскими девочками».

Конечно, мы русские. Как только провожу Энрике в последний путь, уеду в Россию. И плевать, что у меня мало денег. Кое-что я всё же скопила. Уеду.

О своих планах я сказала Марте. Она ответила:

– Счастливая ты! А у меня денег на поездку нет. Да и не привыкла я отдыхать.

– А ты подружись с моим дедушкой, с Энрике. Он добрый, может денег дать, – неожиданно для себя посоветовала я ей.

– Да он же скоро умрёт!

Ночь в больничном коридоре прошла, как всегда, тихо. Мой сон на кушетке был бы безмятежным, если бы не ярко горящие лампы и не шуршащая при каждом повороте моей головы клеенчатая простыня.

Утром этот неглубокий сон прервала Паола. Я узнала её по звуку семенящей походки. Ккак меня раздражает эта женщина!

Явившись, Паола, как всегда, стала наводить порядок на тумбочке Энрике. Ну, если она так заботится о свёкре, почему не подежурить ночью? Меня разозлила эта показная суета Паолы. Я ответила на это своей игрой. Подошла к дедушке и, глядя на Паолу, сказала:

– Энрике! Я решила принять твоё предложение!

– Правда? – спросил он.

Мне показалось, что он совсем не рассчитывал на моё согласие. И я сказала:

– Но для этого тебе придётся поскорее поправиться.

– Я согласен поправиться, – он посмотрел на Паолу и добавил: – Ради счастливой жизни в нашем доме.

Паола ничего не сказала. Я взяла использованные стеклянные пузырьки от лекарств, вышла.

На обратном пути в коридоре я вновь столкнулась с Паолой. Она посмотрела на меня с нескрываемой неприязнью и тихо сказала:

– А мы ему и гроб заказали!

Я прошла, сделав вид, что не услышала. Зачем обращать внимание на такое? Особенно, когда скоро я стану графиней. Представилось, как я еду на какой-нибудь бал – молодая богатая вдова. От этих мыслей стало страшно. Вечером Энрике отпустил меня в церковь, помолиться. Сказал немного холодно:

– Ты иди, за мной пока Марта присмотрит!

Когда я вернулась, Энрике держал Марту за руку. Марта смотрела на него в удивлении. Но руку не отнимала. Услышав, как я вошла, Энрике быстро повернул голову в мою сторону. По его глазам я поняла: он даст мне денег на поездку в Россию – откупится. Думаю, спрошу у него тысячи три евро. С моими пятью отложенными приличная сумма получается.

Через месяц Энрике выписали из больницы. И Марта прислала мне фотографию со дня счастливого возвращения Энрике. Марта сопроводила фотографию надписью: «Можешь поздравить! Мы поженились! Диагноз не подтвердился! У него был хронический бронхит!»

Как я рада, что не осталась. Теперь я живу в бабушкином доме, в Пушкине. Работаю в туристской фирме: каждый день встречаю группы итальянцев в аэропорту и, может быть, буду экскурсоводом. «Галлина!» – зовут меня туристы. И я смеюсь, вспоминая Италию.

Уже полгода Даша любила итальянца Пьетро в южноитальянском городе Реджио. О своих чувствах она говорила ему на английском языке, местный язык не знала и не учила.

Родные в нежелании учить язык её поддерживали: «Правильно! Нечего тебе, Даша, язык учить! Возвращайся в Россию!»

Маме и бабушке не верилось, что Даша, девушка из порядочной семьи, бросив всё, уехала в Италию надолго.

В отличие от женской половины семьи, папа Даши этому радовался. Пусть сидит там, пока в Москве Белый дом штурмуют. Он-то и дал ей денег на Италию. Папа работал проректором в вузе, неплохо зарабатывал.

Парень Даши, итальянец Пьетро, о событиях в Москве не знал. В 1993 году он болел за итальянскую футбольную команду «Лацио». Когда команда выигрывала, он готовил Даше салат из редкого реджийского фрукта – анноны. Попробовав впервые, Даша приняла этот аннон за банан – вкус одинаковый. Но Пьетро об этом она не сказала.

Пробуя еду, Пьетро с закрытыми глазами угадывал, из чего она состоит, вплоть до приправ. Да и сам он любил стоять у плиты. Когда он входил в кухню, то надевал смешной фартук с зайчиками.

Даша так любила этот фартук! Она вообще в моде разбиралась. Бабушка её приучила.

Даша с детства смотрела программы «Модная тусовка», «Выбор модника» и другие подобные, где показывали наряды. Бабушка, правда, за это её ругала: «Чему ты учишься! Там же говорят не по-русски! Одна иностранщина – бренд, фЕшен!».

Даша с бабулей соглашалась, но смотреть иностранные программы продолжала – слишком уж любила всё, что связано с модой.

А её Пьетро очень любил готовить. Правда, за эти полгода совместной жизни он не только стоял у плиты. Он сразу, по приезду Даши, сбегал в местную администрацию и добился для неё вид на жительство, сказав, что она у него работает. После этого Даша окончательно упала в глазах бабушки: «Стыд потеряла! Служанкой работать!».

Даше было грустно от этого. Ведь бабушка, которая сама когда-то сбежала из родного аула адыгов, но сохранившая при этом «стыд» до свадьбы, была для Даши авторитетом.

Мнение бабушки, её принципы, были важны для Даши. Именно бабушка водила Дашу в школу, пока её папа работал, а мама занималась своим здоровьем.

Но желание Даши пожить вместе с Пьетро оказалось сильнее. «Как же замуж выходить без этого?», – оправдывалась она.

Папа Дашу поддержал: «…Правда, могли бы и у нас… Что я? Не помог бы? А там, со временем, и поженились бы…».

Пьетро же считал, что в тридцать лет заводить семью рано. Да и стоит ли связывать свою жизнь с женщиной, которая не умеет готовить макароны? Впрочем, о его мыслях Даша могла лишь догадываться – итальянский она не знала, а ломанный английский мало в этом помогал.

Встретились они в Испании, на корриде. Это была первая поездка Даши за границу – щедрый подарок родителей после первого курса. Папа гордился, что смог купить дочери турпоездку. Отвозя её в аэропорт, он спрашивал, правда ли, что ей не пришлось проходить инструктаж о том, как вести себя «там». Ему очень нравилось слышать в ответ: «Да, правда».