Рамель Гафаров - Оглянись!

Послушав первые несколько фраз, я потерял к отцовскому назиданию интерес: вечно одно и то же, с неудовольствием подумал я о привычке старика долго и нудно воспитывать словами. Не помню, что конкретно он тогда говорил. Помню только, что смотрел на его сухопарую фигурку и чувствовал, как сердце разрывается от жалости к отцу. К этому чувству примешивался в тот момент и стыд за него: вся его судьба убеждала меня в ошибочности того пути, по которому он шёл всё время и куда звал сейчас меня. И невольно вспоминались слова из дневника: «Человек достоин наивысочайшего». Как же далеко оказался мой папа от своего собственного девиза, мысленно восклицал я в тот момент!

Едва Шиханы остались за красными стоп-сигналами автобуса, все отцовские напутствия были забыты. Я даже думать не хотел о том, чтобы тратить пять лет жизни на бесполезное образование. Увлечение автомобилями определило мой выбор: закинув вещи в квартиру тётки, маминой сестры, я тотчас побежал записываться на курсы в ближайшей автошколе. И в тот же день устроился грузчиком в строительном гипермаркете.

В магазине меня взяли на испытательный срок в три месяца с окладом в четыре тысячи рублей и обещанием поднять зарплату в три раза после оформления на постоянную работу. Вчерашнему деревенскому школьнику такое начало взрослой жизни показалось невероятно удачным. В первый же день самостоятельности передо мной замаячила возможность ежемесячно держать в руках двенадцать тысяч тугриков. В деревне такие деньги никому и не снились!

Однако разговоры во время перекуров на складских задах заставили через несколько дней отрезветь и понять, что бодрое начало моей трудовой деятельности в магазине может закончиться вместе с испытательным сроком, если вовремя не подмажу, как говорится, кого надо. Ведь простачков, готовых за копейки работать в надежде на хорошие деньги в будущем, за стеклянными дверями магазина ошивается тьма тьмущая: они каждый месяц широкими рядами и с широко раскрытыми голодными ртами заходят в просторные створы склада с тем, чтобы, обогатив владельцев, выйти вновь на улицу с пустыми карманом и душой.

Зимой я получил водительские права, успев за это время приобрести опыт работы в разных местах. Кем я только не поработал за это время! Был и гипсокартонщиком, и замерщиком, научился натягивать потолки. Умудрился даже повисеть в сидушке на верёвках, работая монтажником в фирме, специализирующей в строительном альпинизме. На многих работах приходилось общаться с алкоголиками и откровенными отморозками, но это не смогло убить во мне уверенность, что скоро всё изменится, что вотвот начнётся совсем другая жизнь, которая будет неустанно приближать меня к исполнению желаний.

Получив желанные права, я готов был работать днями и ночами ради своей мечты. Не тут-то было: скоро пришлось убедиться, что никому не нужен водитель без опыта вождения как минимум в пять лет. И я оказался в самом центре заколдованного круга: чтобы приобрести желанный опыт работы, нужно было устроиться на эту самую работу, но устроиться можно было только при наличии долбанного опыта! Я уже было отчаялся, когда совершенно случайно увидел объявление на двери мебельного магазина о том, что срочно требуется водитель микроавтобуса. В мои задачи входило развозить столы, диваны, кресла и вместе с грузчиками заносить их в квартиры покупателей. Рванув навстречу мечте, я ревностно взялся за новую работу: приходил в магазин одним из первых и покидал последним.

Не успел я поверить, что жизнь налаживается, как хозяин объявил, что моя должность сокращается и отныне он сам будет сидеть за рулём фургона. Всё это называлось оптимизацией бизнеса: ничего личного, сынок, это только бизнес. На самом же деле когда-то процветавший магазин испытывал трудности, как и все вокруг. Заводы простаивали, оставшиеся без денег горожане думать забыли об обновлении интерьера своих квартир. По всему городу лопались компании, везде висели объявления о финальной распродаже товара, мёртвыми стёклами смотрели на улицы витрины пустующих торговых залов. Даже в закутках с дешёвыми китайскими поделками одиноко сидели скучающие продавцы в ожидании покупателей. В общем, Боливар не вынесет двоих… и я остался посреди голой степи без Боливара и без надежды…

Пришла чёрная полоса. На душе было смурно. Я шёл по скверу в густой тени старых тополей и клёнов вдоль дороги, которая гудела машинами. В кармане лежала трудовая книжка.

Возвращаться домой к родителям не было никакого желания.

Что меня там ждало? Молчаливые упрёки отца, отдавшего мне накопления многих лет, чтобы я специально обрушил все его надежды? Насмешки односельчан, в глазах которых останусь интеллигентским сынком-неудачником? Казалось, нет выхода из тупика, в котором я оказался.

– Дамир! – неожиданно для меня раздалось за спиной. – Здравствуй!

Я обернулся на голос. Передо мной стояла совершенно незнакомая и яркая красавица в пёстром летнем платье, подчёркивавшем её хрупкую женственность. В то же время весь облик девушки словно дышал вызовом: распущенные густые иссиня-чёрные волосы, из-под которых огнями вспыхивали на солнце большие круглые серьги, алая помада, подчёркивавшая пухлые контуры губ, весело и пристально смотревшие на меня глаза, подведённые чёрной тушью, оттенявшей их изумрудную зелень. С одной стороны, внешность девушки притягивала к себе взгляд, но, с другой, прожив в городе год, я уже понимал, что пристрастие к пестроте и броскости в одежде характерна именно для деревенских девчонок, только-только приехавших в город и наивно полагавших, что именно так должна выглядеть амазонка бетонно-кирпичных джунглей. В то же время в этих кричащих красках наряда деревенских простушек всегда чувствуется неосознанный протест против скучной деревенской обыденности, когда измождённые заботами люди годами ходят в застиранной, привычным образом грязноватой одежде, потому что на селе просто невозможно уйти от въедливой пыли, грязи, живущих на просёлочных дорогах, в огородах и сараях.

Напряжённое ожидание девушки заставило наконец-таки угадать Ляйсан…

В коридорах нашей школы эта черноволосая девочка появилась вместе со многими другими детьми после того, как произошло объединение и закрылись школы в двух соседних сёлах. Мне Ляйсан запомнилась как обыкновенная школьница-отличница в простеньком платьице, с аккуратно зачёсанными за уши волосами, собранными на затылке в конский хвост. Ничего примечательного. Одна из многих младшеклассниц.

В тот памятный день на улице Стерлитамака передо мной стояла уже не девочка из младшего класса, а почти женщина: и тушь, и помада делали Ляйсан до неузнаваемости старше.