Артур Кангин - ЗАПИСКИ PLAYBOЯ

Однако – нет! Решительно нет!

Разве я похож на пернатую?

У меня нет крыльев.

К тому же, я не питаюсь помоями.

Лишь иногда…

В столовых.

Я обожаю бифштекс с яйцом.

Со шкварками!

Вообще не люблю птиц.

По-моему глубокому убеждению, птицы – бесполезнейшие создания.

Только едят и летают.

К тому же, гадят!

Помилуйте!

За что их любить?

3.

Из Одессы мы с Аннушкой двинули автостопом по Крыму.

Мы побывали в Бахчисарайском дворце.

Грызли жареный миндаль.

Целовались под могучей тенью грецкого ореха.

Ловили ящериц.

Мало ли еще что?..

Но, чёрт возьми, Аня еще не была моей.

Я уже стал подзабывать свою Казань, кафедру вулканологии, жену Маргариту Ивановну, трех ребятишек мал-мала-меньше.

Моя прошлая жизнь представлялась теперь этаким маревом, сиреневым туманом.

Реально же существовала только Анна, в контексте разнообразных географических ландшафтов и искусственных архитектурных сооружений.

– Когда же ты станешь моей? – я нервно дергал кадыком.

– Милый, я подам знак, – мрачнела моя очаровательная мучительница.

Меж тем, автостопом мы вернулись в Одессу и на теплоходе «Саратов» отбыли в порт семи морей, в Москву.

И вот теплоход «Саратов» уже причаливал в Речном порту града на Семи Холмах.

Моей жены и детишек среди восторженных встречающих не было.

Может, оно и к лучшему.

Я не узнал бы их.

Прошел целый год моих странствий по голубой планете.

Анну же встретил двухметровый красавец с чёрными сросшимися бровями. Судя по наутюженной форме, подполковник службы спасения.

– Познакомься, Юрий, – повернулась ко мне Анна Самуиловна, – мой муж, Георгий Петрович. Специалист по спасению людей по неосторожности свалившихся в кратер вулкана.

Жора по-медвежьи стиснул мою интеллигентную руку.

В глазах моих почернело.

– С кем имею честь? – пробасил спасатель.

– Юрий Козлов. Ученый. В настоящий момент, вольный странник, вернувшийся из-за семи морей.

– Весьма рад, – сквозь зубы пророкотал неожиданный супруг моей Аннушки.

– А я как рад! Нет таких слов, чтобы…

Новенькая «десяточка» ждала мою любовь возле аляповатых бетонных тумб.

Жорж, ступая по-военному упруго, потащил пудовые чемоданы.

– Так как же мы, Анна? – помертвев, спросил я.

Анюта сжала мою правую руку, не как ее муж – по-хамски, со скрытой угрозой, а нежно, вкрадчиво:

– Потерпи… Я дам знак!

– Терплю. Но что это мне стоит?!

Я же оставил Анне свои казанские телефоны (домашний и кафедры), и, с горя опрокинув в какой-то тошнотной забегаловке стопарь «Молодецкой», на ватных ногах поплелся к Казанскому вокзалу.

Спьяну я все пытался вспомнить лицо своей милой женушки и малых деток.

Увы, предо мной стол лишь один лик, моей погубительницы.

О, Анна!

Что же мне делать с собой?

Ответь!

Не дает ответа.

В 21.30 я выехал «скорым» в Казань.

4.

Прошло три дня.

Я думал страсть сойдет на нет, покроется розовым флером, кисеей, даже дымкой. Она же разгоралась во мне все ярче и ошеломительней.

И даже стремительный карьерный взлет, меня избрали проректором, не успокаивал.

Ночью я, в одних трусах, выскакивал на балкон своей квартиры (девятый этаж, вид на Волгу) и долго вглядывался куда-то вдаль.

Надо мной разверзалась звездная бездна.

Крупные светила шевелили тонкими лапками, перемигивались, словно намекая, мол, прохлопал, прозевал свое, сукин сын, счастье.

Я не обижался на звезды.

Они были правы.

Я лишь втягивал ноздрями ночной воздух.

Пахло скошенным ковылем, стреноженными татарскими лошадьми. Казалось, меня обдавало нежным запахом моей Аннушки.

И тут раздался пронзительный телефонный звонок.

– Кто говорит?

– Дурачок!

Я лязгнул зубами и почесал правой ногой волосатую икру левой.

– Что еще за дурачок?! За дурачка ответите!

– Боже, что он несет? Это я, Анна!

– Анна? Какая Анна?

– Ты забыл меня…

– Знаете, вы звоните в ночное время. У меня жена, трое детей, мал-мала-меньше. К тому же, я недавно назначен проректором Казанского университета. А это вам не хухры-мухры!

– Короче! Завтра ровно в девять в гостинице «Саратов». Номер 777. Я тебя жду!

В телефонной трубке раздались длинные гудки.

По спине пробежал озноб, вот еще один поворот в моей нелегкой судьбе.

Готов ли я?

5.

В гостинице, в номере «люкс» с красными бархатными занавесками на окнах с видом на исток Волги, мы провели умопомрачительную, эротически насыщенную ночь.

Чем глубже я познавал Анну, тем более таинственной она для меня становилась.

Я любил ее так, как никто и никогда не любил.

Я любил ее даже сильнее, чем самого себя.

Куда же уж больше?!

– Юрик, родной, – проворковала моя полуночная наяда, искушая меня каждым обнаженным и полуобнаженным изгибом своего тела, – у тебя есть визитные карточки?

– Конечно! Я же проректор!

Я вскочил с кровати и упругой походкой юноши-любовника, контролируя переливы мышц спины и ягодиц, подошел к своему чесучовому костюму, бережно повешенному на стул с гнутыми ножками.

Аня внимательно рассмотрела карточку, потрогала ее выпуклый шрифт, даже зачем-то понюхала:

– Какая прелесть!

В левом углу карточки была изображена розовая фламинго.

– Зачем здесь эта птица?

– Вспоминая тебя, я представлял образ фламинго.

– Какой ты милый!..

Утром, стоя у распахнутого окна, Анна, теребя бархатную пуговицу пеньюара, спросила:

– Ты подаришь мне свою визитку?

– Конечно. У меня этого добра…

Через час начиналась моя лекция о проснувшихся вулканах, и я оперативно натягивал чуть расклешенные брюки.

Анна же еще раз полюбовалась визиткой, поцеловала ее, и положила в нагрудный карманчик.

Я бодро вышел из номера в полной уверенности, что мой роман с Анной находится в самом истоке.

О, как я ошибался!

6.

Вечером в номере 777 я не застал свою Анну.

Там поселился какой-то носатый грузинский князь с инкрустированным бирюзой кинжалом на боку.

– Где моя Анна? – я схватил князя за грудки.

Князь выдернул кинжал и приставил мне к горлу.

– Зарежу шакала!

– Зачем же так сразу?

Я понял, князь тут ни причем.

Вот и еще поворот!

Я забросил проректорство, жену Маргариту Ивановну, своих ребятишек, мал-мала-меньше, и предался пагубному пьянству.

Я опустился на самое социальное дно. Стал подонком. Спал на вокзале, ел бесплатную американскую похлебку в приютах для бомжей.

Однажды, с похмелья полубезумный, я столкнулся с университетской вахтершей, бабой Клавой.

Она посоветовала мне ехать на Соловки, к старцу Паисию.

– Он твоего «зелёного змия» враз выгонит!

Я поехал на Соловки, несколько дней коленопреклоненно стоял на службе.