Елена Чиркова - Кого мы ищем в «Фейсбуке»?

– Тогда скорее берите обувь! – Приказал им Тамаз. – И бежим на встречу с обезьяной.

***

Когда, наконец, семья Гогуа правильно одетая и переобутая, величественно воссела на последнем ряду, до начала сеанса оставались считанные секунды.

Но и их Тамазу было достаточно.

Он огляделся.

С неприкрытым презрением глянул на Верочкиного соседа слева: на развязного молодого парня в голубых клетчатых брюках, что-то смачно жующего и гогочущего с себе подобным.

Тамаз захотел поменяться с дочкой местами. И непременно бы поменялся. Но экран вдруг ожил, свет погас, поплыли титры.

***

Волк не смог не заметить уничижительного взгляда грузина.

В колючих глазах, под длинною, обесцвеченной в парикмахерской «Улыбка» челкой, затаил злобу.

***

Кинг-Конг впечатлял.

Крушил американские высотки, растаптывал автомобили, откручивал людям головы.

Советские люди подобных зрелищ не видели.

Сидели ошарашенные.

Волк «Конга» вчера уже посмотрел, сегодня пошел за компанию с дружком по шиномонтажке, и потому с впечатлениями уже справлялся.

Волк о другом думал.

Едким осадком залег в душу парню тяжелый уничижительный взгляд.

Волк заерзал на стуле. С интересом вгляделся в девчонку справа. Мгновенно смекнул, что к чему.

– Одета как лохушка. Зато красивая, – Подумал Волк.

***

И тут Волка осенило.

Сначала самого «по башке торкнуло» от дерзости задуманного, но мгновенье спустя, Волк решился.

Он положил тяжелую потную руку Вере на поясницу, замер, затаил дыхание.

Вера окаменела.

Верин мозг, как компьютер, столкнувшийся с нечитаемым алгоритмом, дал сбой.

Вера понимала: если она поддастся панике, начнет истерить и дергаться – будет хуже. Отец спуску не даст. Устроит скандал с криками во весь голос, с рукоприкладством, с включением света, и с вызовом милиции, конечно.

Но и парень, видимо, не отступит. Не уберет с ее спины свою руку.

***

Вера не двигалась и молчала.

Волк осмелел пуще прежнего, вытянул блузку, заправленную под юбку, ожег ладонью Верину поясницу. Там рука лежала до конца художественного фильма.

Когда у кино забрезжил конец, Волк аккуратно заправил под юбку блузку.

Дали свет.

Вера на ватных ногах, словно помешенная, шла за родителями.

Тамаз списал дочкину бледность на редкую впечатлительность.

***

– Ничего, деточка, – нараспев успокаивал Гогуа дочку. – Придешь домой, теплого молочка с медом попьешь и под теплое одеялко уляжешься… Баю-бай, баю-бай… Страх пройдет, и ты уснешь.

– Какой страх? – Вздрогнула Вера. – Ты о чем?

– Об обезьяне, конечно милая. Об обезьяне. – В ответ замурлыкал Тамаз. – Как же она тебя напугала!

***

В тот вечер Волк выследил Гогуа.

Узнал, где живет Вера. Всю ночь пластал в городском парке белые лилии. Где-то прослышал, что белый цвет – знак непорочности. А в том, что Вера девочка непорочная, Волк даже не сомневался.

На следующее утро Гогуа сидели на кухне, завтракали, когда в дверь раздался звонок.

– Слышь, наука, моей Зинке стирать надо, а ты ее ванну тырнул.

Тамаз смотрел на пьяницу-мужа их подъездной уборщицы в растянутых трениках и ничего понять не мог: « Как тырнул?»

– Так тырнул! А если не тырнул, так ты веник- то свой забери!

– Какой веник? – Снова не понял Тамаз.

– Какой веник?! Вот этот веник!. – Для лучшего рассмотрения «веника» сосед распахнул дверь пошире.

В трехведерной титановой ванне клонили друг к другу головки усталые лилии.

Штук сто.

***

Тамаз все понял: у Верочки объявился поклонник.

Профессор извелся весь.

Ненавидел тайного Верочкиного воздыхателя.

Подаренные цветы, полузавядшие, выдранные с корнем, либо просто неряшливо сломленные, с комками грязи на лепестках, напоминали профессору Гогуа пьяных падших усталых женщин не первой молодости.

***

В мечтах дочкино будущее Тамаз видел ясно: Вера закончит университет, выйдет замуж за достойного человека, народит детишек и будет их воспитывать.

Гогуа представлял себе их просторный дом, окруженный фруктовым садом; деревянный стол, изъеденный жучками, притулившийся под старой айвой: летний теплый вечер, уютный, как старое кашемировое пальто, подаренное молодой Нателлой…

Представлял, что он, уважаемый человек, Тамаз Гогуа, с любимым зятем жарит бараний шашлык, куском домашнего горячего лаваша они снимают сочное мясо с горячего шампура. Потом пьют молодое вино, не спешно беседуют о том, да о сем.

Озорные голодные внуки, мальчик и девочка, мчатся к обеду. Девочка с кудрявой головою, в голубом коротком платьице взбирается к Тамазу на колени. Он «топит» нос в ее темных волосах, закрывает глаза, и с «перехваченным» от счастья горлом, начинает раскатисто-глухо петь: «Я могилу милой искал. Но ее найти нелегко. Долго я томил-и-ился и искал. Где же ты моя Сулико?».

***

Да только какой-то мерзкий шакал гулял рядом с домом!

Тамаз хотел перегрызть ему горло!

Все думал, как подстеречь гадливое животное.

Представил «пред очи» Нателлу, повелел, чтоб с дочки глаз не спускала: до школы и обратно за руку водила. Иначе обеим не сдобровать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.