Елена Чиркова - Кого мы ищем в «Фейсбуке»?

Там, в импровизированном кинозале, пустили на экран школьную хронику.

На черно-белой фотографии я увидела себя, еще маленькую с лохматыми астрами в руках.

И тут, словно по щелку, настал тот момент истины, то состояние ума, которое моя одноклассница нарекла словом «воспоминания».

***

Мне мигом припомнилось, что розы, до поступления в Пермский институт, я видела только лишь на глянцевых открытках…

Что у мамы моей, всю жизнь тяжело работающей на животноводческой ферме, всегда в полисаднике росли астры, георгины и гладиолусы.

А не только редька да капуста.

Припомнилось мне, как на последний майский звонок, выпускники школы приносили из леса желтые кувшинки на пористых толстых ножках.

А на девятое мая – рвали Иван-да-Марью, чтобы обежать с букетиками ветеранов войны, накануне праздника, и вручить им поздравительные открытки и цветы.

***

Потом, во время торжественной церемонии, наш класс вручил Дим Димычу букет роз.

А я подумала: «Как элегантно розы подчеркнули уникальность этого вечера. И как дешево смотрелись бы сейчас конфеты».

***

«Тебя не узнать. – Сказал мне Дим Димыч. – Вроде бы не изменилась особо, а будто другой человек».

А я про себя подумала: «Видимо, действительно очень изменилась, раз мне приходиться объяснять: зачем учителям нужно дарить цветы».

Свадьба

Рассказ

***

По городу, вывихивая зонты, блуждал недовольный октябрьский вечер.

С небес лило.

Под окнами «хрущевки», больного желтушного цвета, развалившись поперек тратуара, по-хозяйски нагло обосновалась глубокая мутная лужа.

Феликс Матюшин, сильно взволнованный крутым поворотом своей судьбы, даже не думал унять нервную дрожь. Он просто смотрел из кухонного окна своей «однушки», на спешащих мимо прохожих.

***

Усталые люди, каждый на свой лад, преодолевали окаянное место.

Кто-то перепрыгивал; кто-то обходил; кто-то норовил встать на цыпочки, колобродя руками, как пьяный эквилибрист.

Все спешили домой, к телевизору.

Через час «Камеди клаб» обещал начаться.

«Всяк по-своему норовит не увязнуть в гнилой топкой луже. – Мрачно философствовал Феликс. Длинные пряди его волос застили ресницы. Но Феликс помехи не ощущал. Напряженно думал.– У каждого своя лужа: каждый выкручивайся – как знаешь».

***

Огромная сонная муха устало покружила перед глазами Феликса, потом приземлилась-таки на его умный лоб.

Феликс резким движением головы смахнул с себя насекомое, интуитивно потер красивые тонкие пальцы, испачканные краской, о теплый свитер.

Опоенная осенью муха шмякнулась об пол.

Феликс размазал ее ногой, обутой в тапок.

«А я не позволю себя раздавить. – Вслух произнес он. – Я – не муха».

***

Ольга внесла себя в квартирку Феликса, в виде большой фиолетовой астры.

Роскошная. В капельках дождя. Она возникла внезапно. Из городских неокрепших сумерек. В мокром плаще с подолом-бутом, с прохладною влажною кожей.

– Пельменей хочешь? – спросил ее Феликс.

– Хочу, – ответила Ольга.

– Давай сварим. – Феликс раздраженно распахнул морозильник. Достал оттуда полпачки «Губернских».

***

Ольгины пальцы бегали быстро.

Бросали и бросали в кастрюлю с крутым кипятком давно надоевшие обоим магазинные полуфабрикаты.

– Как только последний бросит, скажу правду. – Решил Феликс.

***

– Оля, мне нужно кое-что тебе сказать, —

дождавшись все же момента, когда пельмени будут сварены, выужены из кастрюли и разложены по тарелкам, начал Феликс. —

Прошу пойми меня правильно… И прошу тебя обойтись без истерики… А новость такая: у меня невеста есть. И это не ты. Я жениться на другой женщине… Но это ничего не значит. Мы по-прежнему будем встречаться. А года через два, возможно, чуть больше – поженимся.

– Что ты сказал? —

Не сразу осознала сказанное, девушка. От неожиданности обожгла губы о горячий пельмень.

Оторопело отшвырнула вилку с нанизанным «Губернским» прямиком в тарелку. —

Как женишься? На ком?

– Да какая разница на ком!? —

Сердито вспыхнул Феликс, защищаясь нападением. —

На женщине одной… Ей картины мои очень нравятся. (Феликс кивнул в сторону своих пейзажей, расставленных вдоль ободранной стены его неопрятной «однушки»). Она мне с выставкой помочь обещала… Сама понимаешь, талантливому художнику без протекции – никуда.

– А я? – У Ольги дрогнули губы.

– А ты меня подождешь. – Спокойно парировал Феликс. —

Года два. Мне нужно решить свои проблемы… Ольга, ты все понимаешь: так лучше. Мне нужно «встать на крыло». А потом мы взлетим. Вместе взлетим!

Ольга встала из-за стола.

Молча оделась.

***

– Но я была твоим «крылом, —

вымолвила-таки Ольга. —

Это я два года тебя обслуживала. Ты писал свои пейзажи, а я работала. Неужто, забыл?.

– Ольга, настало время отдохнуть. —

Цинично улыбнулся Феликс. Подойдя к Ольге ближе, он обнял ее за плечи, потянулся в несерьезной попытке поцелуя.

Ольга вывернулась.

– Оля, ты на свадьбу ко мне приходи. —

Бросил вслед уходящей девушке, Феликс. —

Отвлечешься. Вкусно поешь. Все не одной дома сидеть».

Ольга хлопнула дверью.

***

Феликс вспомнил про пельмени.

«Надо скорей съесть, пока не остыли». – Подумал он.

Когда ужин уже был проглочен, Феликс с отвращением поморщился. «Господи, как же мне надоели эти пельмени! Скорей бы переехать к Ларисе… А Ольге надо было сразу отставку дать. Не смог. Дурак! Зачем рубить собаке хвост кусками? Надо было разом хрястнуть».

***

Магазин «Художник» расположился в красивом доме.

В Ольгином городе такие здания местные жители называют «Сталинками».

«Сталинки» окрашены в благородный серый цвет, их высокие узкие окна обрамляет лепнина, а вход во двор сопровождают полукруглые арки.

Мимо «Художника» Ольга ходила часто. Магазин соседствовал с крохотной, но очень уютной булочной. Хлеб в «Булочной» продавался самый наисвежайший.

Ольга, случайно оказавшись рядом, непременно в булочную захаживала. Дух горячих булок мягко обволакивал ее ноздри, убаюкивая страхи, успокаивал душу.

Всякий раз Ольга покупала парочку пирожных «Солнышко».

Одну – себе.

Вторую – Феликсу.

***

Свое «Солнышко» Ольга всегда съедала прямо на улице.

Сначала, на всякий случай, она оглядывалась по сторонам, чтобы никто не упрекнул ее в попрании правил приличия, потом – аккуратно доставала кругленькое песочное пирожное с прослойкой из яблочного джема, политого ярко-желтой глазурью и с аппетитом надкусывала.

Второе «Солнышко» съедал Феликс.

Вечером Ольга ставила на стол перед возлюбленным кружку с крепким черным чаем и блюдце с пироженкой.

Феликс пил чай, а Ольга сидела напротив, смотрела и улыбалась.