Елена Чиркова - Кого мы ищем в «Фейсбуке»?

У пса голубой ошейник. – Чтобы помочь мне, прикоснулся к воротнику моей спортивной куртки мужчина. – Голубой, как твоя куртка.

– Нет, я не видела вашего пса. Извините. – Отрицательно мотнула я головой.

***

Внедорожник подался вперед, не поднимая пыль проселочной дороги, очень- очень медленно, чтобы окрестности оливковой рощицы, череда домиков поодаль и прибрежный скромный отельчик просматривались в деталях.

Волна отчаянья, исходившая от незнакомца, накрыла меня: даже чужое горе действует отравляюще.

Я прибавила шаг. Дома меня ждала семья и кошка.

***

Через пару дней мы с детьми пошли за мороженым.

Отчаянным стрекотом цикад звенела весна.

Оливковая роща благоухала.

В наших карманах звенела мелочь, которой с лихвой хватало на шоколадные пломбиры на палочке. Мы были счастливы.

И вдруг мы услышали за спиной протяжное надрывное кошачье: «Мяу-у».

Муся, куда ты? – Дочка, оглянувшись, первая откликнулась на зов. – Мама Муся бежит за нами.

***

Муську, благородную вислоухую кошку шотландских кровей, мы таскали за собой повсюду.

За тридевять земель таскали тоже.

Муська – бывалая кошка.

Когда мы первый раз вывезли ее, молодую и сильную хищницу, на дачу в пригород Перми, она загуляла на несколько дней.

Я, выпив всю валерьянку в доме, сама потерянная и больная, искала ее по всем соседним усадьбам.

Но не находила.

***

Муся вернулась сама.

Сытая, утомленная долгим загулом, она уснула, завалившись на спину, на прогретый яркими солнечными лучами деревянный пол, безвольно раскинув в стороны задние лапы и скрестив крестиком передние.

А ее серебристо – белая шерсть отливала на солнце голубым и розовым.

***

Позже, с наступлением осенней поры, надев на кошку шлейку, мы подолгу гуляли с ней в сквере Опернго театра. Там Муся видела многое.

Она знает, как болят у балерин после спектакля ноги, а у оркестрантов – просят тишины утомленные уши…

***

Кошка бывала в Питере.

А полгода назад, в багажном отделения самолета турецких авиалиний, Муська прилетела с нами на Кипр.

Муся о многом могла бы рассказать. Но не умела. Зато она умела слушать.

Я часто рассказывала кошке то, чего живому человеку, навряд ли, расскажешь.

Муська внимательно слушала. Не осуждала, не рассуждала.

Моя привязанность к кошке являла собой почти зависимость.

Как у больного – к лекарству.

***

«Мя-у-у…», – надрывно кричала кошка, догоняя нас на проселочной пыльной кипрской дорожке.

«Муся, что ты так разволновалась? – Взяла я Муську на руки. – Мы купим мороженое и вернемся!».

Но кошка не унималась. Мяукала даже в руках.

«Мама, может она боится, что мы оставим ее навсегда?» – Спросила дочка.

***

Решено было вернуться назад. Какое тут мороженое?

Нас догнал автомобиль. Тот, черный, с открытым кузовом для лодки.

«Мадам, не видели пса»? – Снова спросил незнакомец.

«Нет, не видела». – Ответила я.

«Не знаю, где он». – Обреченно развел руками мужчина и слегка поднажал на газ.

***

Муськино мяуканье разбудило меня под утро.

Кошка просилась на улицу. Я открыла ей дверь, потом легла в кровать и уснула.

Пол – дня спустя, мы нашли ее в пыли, у дороги. Чей-то спешащий автомобиль откинул ее на обочину.

Кошка лежала, как будто живая.

Как будто бы только поела, и в сытой усталости завалилась на спину, безвольно раскинув задние лапы и скрестив на груди – передние.

Ее серебристо-белая шерсть, в лучах яркого солнца отливала голубым и розовым.

***

Муся, я знаю, где ты: твое тело покоится под двуствольным деревом «V»; а душа, конечно же, витает в облаках.

И, знаешь, Муся, о чем я хочу тебе рассказать?

Я тоскую.

Тыква сдохла.

Рассказ.

***

Дело было в Болгарии, прошлым летом.

Я жила тогда в комплексе, название которого на русский язык переводится как «Розовый сад».

«Сад» удобно располагался в неутомительной близости к Черному морю, а по сути, являлся обычным многоквартирным домом со стандартно-типовым бассейном.

Здесь было бы очень обычно. Однако, кусты роз, так по-царски роскошно цвели в угодиях «Сада», что волшебно превращали унылый комплекс в поистине райский уголок.

***

Розы здесь были повсюду.

Багровые розы мохнатыми шапками свисали с потолочных арок, окутывая их, подобно лианам. Робко, словно пугливые девушки, являли миру свои ясные лица белые розы, высаженные вдоль дорожек. Тягались красотой с самим солнцем, ярко-желтые розы.

***

– Ты садить чё-нибудь будешь? – С подобострастием уставился на меня Сталемир, управляющий комплексом в день моего приезда. Видимо, для придания словам пущей конкретики, Сталемир подбоченился, отчего его огромная нескладная фигура стала выглядеть даже несколько угрожающе.

– В смысле? Что садить? – Вопрос Сталемира, с интонацией легкого наезда, загнал меня в тупик.

– Ну вы, русские ба… женщины, любите в земле поковыряться! Вон, сама полюбуйся… – Сталемир ткнул пальцем в сторону розовых кущ. – Как у вас там говориться…? Море поет, волна зовет, а я такая в огороде!

***

Приглядевшись повнимательней в указанное Сталемиром место, я, с удивлением, заметила, как среди красивейших цветов, нагло целились полусухими стрелами в небо уже набравшие силу чесноковины.

– Это многолетка. С прошлого года остался. Не стал его выдирать. Чего тут прошлым летом только не было: картоха, огурцы, петрушка. – Нешуточно сетовал Сталемир. – А нынче сделали огород… Ты, если посадить что-нибудь хочешь, в огороде сади.

***

Сталемир подвел меня к калитке, толкнув которую я и впрямь увидела разного вида грядки.

Так дети, роясь в песочнице пластмассовыми лопатками, каждый на свой лад, обживают песочное пространство. Так и тут: грядки имели вид сугубо индивидуальный. Были здесь круглые, и прямоугольные; пышущие здоровьем и полудохлые; морковные и клубничные экземпляры огородных гряд.

– Нет. Я садить ничего не буду. – Решительно заявила я Сталемиру.

– А вот и умница. Вот и молодец! – Искренне, прям-таки по-детски, образовался Сталемир.

Управляющий в знак одобрения легонько хлопнул меня по плечу. И мы разошлись. Каждый по своим делам.

***

За «Розовым садом» ухаживал садовник.

Это был очень тучный, сказать прямее – толстый чернокожий человек, представлявшийся всем как Тошко. Волосы у Тошко, несмотря на достаточно молодой еще возраст, 40 +, были абсолютно седые, потому голова садовника издали напоминала шоколадный кекс, сверху политый глазурью.

Обычно толстяки слывут добрячками. Казалось, подойди к Тошко поближе – и от него повеет ванилью… Однако, как говорится, в тихом (а в нашем случае темном) омуте – черти водятся.

***

Дело в том, что в обязанности Тошко входил так же полив огородных грядок. Если хозяйка плодово-огородных угодий, по какой -либо причине, не смогла осуществить орошение своих владений вовремя, то в таком случае она имела полное право обратиться за помощью к Тошко.