Илана Кузьмина - Треугольник Пенроуза

– Ну, как там твой братец в Москве поживает, ещё наркоманом не стал? Там ведь быстро таких дурачков в оборот берут.

Света, не обращая внимания на слова Александра Петровича, рассказывала ему про брата, понимая, что отец любит Андрея и скучает по нему, но из упрямства не может в этом признаться даже самому себе.

Приехать домой Андрей не мог, а мать так извелась, что махнула рукой на мужа и купила билет на поезд, скоро у сына день рождения.

Вернувшись вечером домой, Андрей застал Клавдию в гостиной, где она смотрела телевизор.

– Вернулся? Ты поужинай, Андрей, на кухне все готово, только подогреть нужно, а потом приходи сюда – надо поговорить, – мягко произнесла Клавдия, погладив парня по руке в ответ на легкий поцелуй в щеку.

– Хорошо, я быстренько, – бодро ответил Андрей и поспешил на кухню.

– Не торопись, – крикнула вслед Клавдия, – до окончания фильма ещё двадцать минут, так что ешь спокойно.

– Андрей, я завтра ложусь в больницу недельки на две -три, – начала было Клавдия некоторое время спустя.

– Ты заболела? – перебил её встревоженный Андрей и тут сам себе ответил: – Наверное, что -то серьёзное, раз тебя кладут в больницу?

– Ты чего встрепенулся? Успокойся, ничего страшного, – поспешила успокоить его Клавдия. – У меня некоторые проблемы со здоровьем, но ничего серьёзного. Как раз чтобы не заболеть, я и ложусь в больницу, для профилактики.

– Правда? Ты меня не обманываешь? – уточнил Андрей, всё ещё настороженно заглядывая женщине в глаза.

– Андрюша, угомонись. Я что хотела сказать, – сменила она тему. – Меня завтра в больницу Ольга отвезёт, я с ней договорилась, а ты занимайся мамой. Меня не будет, так что твоя мама будет чувствовать себя спокойнее. Вот ключи и генеральная доверенность на машину, теперь она практически твоя. Когда мне нужно будет куда -нибудь съездить, надеюсь, ты не откажешься быть моим личным водителем?

Клавдия положила на журнальный столик ключи, доверенность и… его паспорт.

– Прости, я без разрешения взяла твой паспорт. Я подняла папины связи, и вот – у тебя теперь постоянная прописка в Москве.

Женщина, сияя, подала Андрею документ, открытый на странице с пропиской. Она ожидала чего угодно от парня, но не этого. Андрей побледнел и широко распахнутыми глазами со страхом смотрел на собеседницу.

– Не обманывай меня, Клавдия. Что с тобой? Ты как умирать собралась – машина, прописка. Не надо мне ничего, я не альфонс. Меня всё устраивает, правда. Ты серьёзно больна? Тебе операцию хотят делать? И ты боишься…

Клавдия пересела к парню на диван, обняла его за плечи и потрепала его по волосам.

– Андрей, ты чего всполошился? Всё хорошо, успокойся, пожалуйста. Прописка тебе нужна, сам понимаешь, а машина… Ты же и раньше пользовался автомобилем, только теперь будешь чаще. Мне разонравилось сидеть за рулем. Ты парень молодой, тебе необходим автомобиль, а мне нужен шофёр, иногда. Всё хорошо, Андрюша, расслабься, – Парень несмело улыбнулся. – Я просто полежу, попью таблетки, поделаю уколы, то есть пройду профилактический курс и всё, ничего серьёзного.

Утром не успели они позавтракать – приехала Ольга Калашникова, единственная подруга Клавдии.

– Доброе утро! Ты готова, Клавдия? Вещи собрала? Вот и молодец! Андрей, ни о чём не беспокойся, занимайся мамой, о Клавдии я позабочусь, – весело прощебетала она на одном дыхании.

Ольга, подруга Клавдии, была её полной противоположностью: невысокая полная женщина, круглолицая и миловидная, с курносым носом и ямочками на щеках, говорливая и добродушная. Они были знакомы с шести лет: когда -то в детстве вместе отдыхали в одном дачном посёлке. Потом, после травмы Клавдии, именно Ольга помогла ей пережить крах надежд и влиться в жизнь в новом качестве. Когда -то отец Клавдии перебрал в уме всех знакомых дочери в поиске человека, способного отвлечь дочь от суицида и адаптировать её к жизни без балета, и остановился на жизнерадостной Оле Калашниковой. Он был умным и мудрым человеком и оказался прав, как почти всегда. Девушки подружились, привязались друг к другу и пронесли свою дружбу сквозь года.

Подъезжая к Казанскому вокзалу, Андрей немного волновался. Он не видел мать с того дня, как уехал вместе с Сергеем в Москву. Кажется, это было так давно. Парень даже не подозревал, что так соскучился по маме. Андрей увидел мать издалека, и сердце его болезненно сжалось: как постарела мама, и не без его участия. Губы его предательски скривились, прости, мама, но тут же расплылись в счастливой улыбке.

Пока он дошёл, точнее, добежал до нужного вагона, какой -то незнакомый мужчина поставил у ног матери большую сумку и собирался вернуться в вагон, но Любовь Васильевна его остановила:

– Спасибо, молодой человек, сынок мой идёт, остальное он вынесет. Спасибо вам!

Женщина смотрела на сына восхищёнными глазами. Андрей подбежал к матери, они обнялись. Чуть погодя Любовь Васильевна отстранилась от сына, вытирая платочком глаза, погладила Андрея по голове и зацеловала всего, приговаривая без устали:

– Андрюшенька, сыночек, красавец ты мой, Андрюшенька… А взрослый какой стал! Уехал мальчиком, а сейчас – настоящий мужчина!

Его глаза тоже влажно блестели. Сейчас парень ощущал себя маленьким мальчиком, было так хорошо – мама приехала. Любовь Васильевна спохватилась:

– Андрюша, там сумки вынести нужно, место пятнадцатое.

Все пассажиры уже вышли, но проводница, пожилая тётка, терпеливо ждала, пока мама с сыночком встретятся, наобнимаются, нацелуются, наплачутся и вспомнят, наконец, про вещи – у самой дома сынок примерно такого же возраста, младшенький. Она проводила парня к вещам – двум огромным сумкам, с которыми челноки ездят за вещами. Андрей еле вынес их на платформу, как кирпичами сумки набиты.

Около матери крутился носильщик с тележкой, она отмахивалась от него, но мужчина был настойчив.

– Да уйди ты, говорю, сами донесём! Такие деньжищи платить, с ума сошёл, что ли?

– Мама, успокойся, – весело проговорил Андрей, пристраивая на тележку сумки. Он что -то шепнул носильщику. – Не дороже денег. Пошли, мама.

Они шли за носильщиком, толкающим тележку, лавируя между потоком снующих туда -сюда людей. Любовь Васильевна во все глаза смотрела по сторонам и восхищалась, и поражалась. Она впервые была в Москве, да вообще второй раз уехала из Самары. В первый раз, а это было лет пятнадцать назад, они с работы ездили в Ульяновск на экскурсию в Ленинский мемориал. И вот теперь Москва, где уже без малого три года живёт её сын.

Как изменился Андрей! Отец пугал её, что эти рокеры все поголовно пьяницы или наркоманы, да и Москва – настоящий вертеп порока и разврата. Как она боялась увидеть своего сыночка небритым опустившимся человеком! А он вон каким красавцем стал! Чистенький, модно одетый, взгляд умный и уверенный.