Вячеслав Мунистер - Закат полуночного солнца

И так не рады были все, кому сегодня пришлось отчалить с уютной гавани бухты Золотой Рог. Так хорошо спалось, так хорошо пилось, а Евгению Николаевичу – и еще кое-что…

Да, понимаю, некрасиво, злая ирония. Но именно так можно было охарактеризовать двумя словами внутренние склоки между неоднородным – второсортным составом пассажиром сей удивительной «Гельвеции», не знающей собственное имя, к своему великому позору.

Какое сборище не обходится без циркачей? Жаждущие переполов в собственном соку, решили «пободаться», так как вроде бы это полезно. И зачем? Да лишь бы так. Капитан человек простой, и чтоб успокоить бурю, не имея нужного числа помощника, да и честно говоря устав от жизни, очень тяжело относясь к всем событиям, посмотрел на этот цирк, попросил принести свое ружье. А справа все пытались в драку. И выстрелил – прямо в бескрайнее небо.

Казалось, что он прям облизался, ожидая, что спустившаяся с небес свинцовая пуля, навсегда успокоит хотя бы одного из чудаковатых пассажиров. Не понравились они ему. Да и вообще – не его это пристрастие перевозить людей. С ними проблем много – ублажением он не занимался, типичный «сухой сухогрузник».

Выстрел оказал благоприятное влияние на беснующихся. И он, словно и не было ничего, продолжил свой монолог, медленно и уже не так громко, повествуя о том, что никто из команды физически не сможет заниматься кухонным делом для всей своры – конечно он сказал куда более интеллигентно, но первым словом, которым он хотел высказать свое изменившиеся отношение к пассажирам, было именно «свора», либо «стая». Далее он сказал, что продуктов достаточно, в хранилищах большое число круп, муки, есть и жир, и масло и под специально заготовленным и привезенным с севера пластами льда – и несколько туш представителей рогатого скота, и рыбу – в случае чего, можно будет попробовать выловить.

Ну и конечно всяческих консервов – специально полученных от администрации Земского края, какой-то объем чая и т.д, чего должно хватить на всех при регулярном питании.

Но он потребовал тех, кто станет кухарками – более привычном для людей слове, и конечно несколько человек, умеющих «быстро считать и планировать, и импровизировать»

Кто-то в толпе, с прискорбием, тихо вымолвил:

– Но не будет здесь моих любимых тульских пряников.

Ответ последовал незамедлительно от рядом стоящего:

– Действительно, тульский пряник заявлен в качестве гастрономического уникума России и должен быть вписан в наше наследие, при том, что он, вероятно, все-таки проигрывает главному национальному блюду России, это так называемой дырке от бублика.– что и подняло на смех большинство услышавших.

И вновь перебив ерундой и смазав его послание, капитан – очень грубо и нетактично с надрывом сказал:

– А первый обед, дорогие мои, для вас приготовили мы. Как умеем. Забрать свои порции вы сможете через час, у меня все, жду ваших предложений, если таковы имеются. Вопросы есть?

Далее публика продолжила обсуждение:

– Есть, но не вопрос, а предложение. Выбрать сменный – каждые два дня сменяемый коллектив готовящих, из числа наиболее «активных» в плохом понимании этого слова, ибо ощущать под собой вибрацию от сотрясения чьих-то башмаков, людям, не имеющим представления по поведению общества, великая честь. – внезапно сказал человек из лица «интеллигенции»

– А может тебе язык или нос укоротить за дурно пахнущие словечки? Такие как вы провоцируете, а потом считаете нас за идиотами, может вам мой дружище, пенсне помочь почистить? А то вы дальше кончика своего носа не видите, стеклышко от рассуждения запотело. – Пусть такие умные и работают. Я вообще никому ничего не обязана, у меня дети, да и большинства тоже, и в основном малые. Что вы скажете, а если потеряются вдруг?

– А вы смешные, а ваши мужья где будут? Кабака нет и не будет. Хватит сотрясать воздух, кормящие грудью, не видел я чѐт таких почти на причале, отстраняются, дети малые, понятным делом тоже, как и раненые и больные. А вот остальные – считаю верным составить список, раз на то уже пошло, хотя не нравится мне эта затея, очень вы нас расстроили, и поделить на группы по сколько там надо людей и приступать к работе.

– Ну вот и замечательно, что вы стали думать и решать насущную проблему. Прошу нас не винить, мы сами не рады, предоставляем вам в пользование все нужные помещения и то, что есть. Ждем в течении получаса в кают-компании людей, которым не все равно. А если безразлично все же всем – ваши проблемы, мы вас кормить не будем. На этом у меня все. Собрание объявляю закрытым. – выцедил Константин Львович.

Дальнейшие телодвижения были более активными и привели к результатам. Не без споров, не без русской упѐртости, желании прокрастинировать, то есть спустить ситуацию на самотѐк.

Вызвалось двадцать человек, женщин было немного больше, чем мужчин. Пришли к консенсусу, приняли решение, нашли необходимое решение.

А вскоре подошло время обеда – команда, неплохо постаралась, приготовив прекрасные блюда, сами такое наверняка по праздникам лишь могли устроить. Камбуз был оборудован должным образом и выглядел наиболее выдающимся в качественном формате помещении. Накормили всех, кто пришел, заодно завели специальные журналы, не без помощи трех моряков, приставленных в помощь. Так медленно и верно общество буржуа превращалось в коммуну…

Анна Леонидовна Крузенштерн – казалось бы, обычная паняночка из богатой семьи, стояла у кухонного стола и готовила пищу, наряду с такими же как она. Наиболее наглые на палубе тоже успокоились и осознали «тяжесть» бытия. Вечер первого дня прошел прекрасно – единственный раз было разрешено устроить танцы, не смотря на мнения некоторых, что это не совсем морально, в отношении политической обстановки.

Но и они переступили через негласные внутренние запреты – действительно, мало кто в двадцать втором году танцевал. Их можно было понять. Небо было ясным до конца дня – лишь к самому вечеру были замечены признаки будущего ветра – красные облака.

Позади был и пролив Аскольда, между одноименным и имени Е.В Путятина – человека необычайной огранки, путешественника, дипломата, подписавшего первый договор о дружбе и торговле с Японией, наконец адмирала, исследователя и министра Народного Просвещения в 1861—1862 годах!

«Лет пятнадцать тому назад здесь было до четырѐх тысяч оленей. Вследствие браконьерства, глубоких снегов и прогрессивного ухудшения подножного корма животные стали быстро сокращаться в числе, и теперь на всѐм острове их насчитывается не более полутораста голов. Выбирая только кормовые травы, олени тем самым способствовали распространению по острову растений, негодных для корма. Полная изоляция и кровосмешение уменьшили плодовитость до минимума. Олени вымрут, если к ним не будет влита новая кровь с материка. Владивостокское общество любителей охоты, которому принадлежал тогда остров, мало думало об этом, и в настоящее время Аскольдский питомник на краю гибели.»