Гайк Октемберян - Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь

«Это какое-то сплошное издевательство!… Сколько можно так ходить : КРУГОМда КРУГОМ!»

И НИКТО шёл молча. Но ОН никого не собирался заставлять петь песню. И ОН решил помочь строю дойти всё же до столовой. И ОН стал изо всех сил орать, выкрикивая слова песни, только увеличивая какое-то безумие. И усилия, которые ОН стал прилагать, всё равно, раз за разом оказывались какими-то тщетными и напрасными. У НЕГО уже стало болеть горло, а до столовой батальон так и не доходил. Уже стало сильно начинало надоедать то, что происходило.

– Сколько можно туда-сюда ходить?! – вспыхнул НИКТО, когда строй в очередной раз вернулся назад и остановился в ожидании команды старшины зашагать в сторону столовой, и со злостью обратился к стоявшему рядом. – Эй, ты! Тебе трудно немного покричать?! Ты, что, забыл как недавно тебе приходилось петь? – Я НИЧЕГОне забыл… – проговорил отслуживший год, и НИКТО заметил по его лицу, как память выхватила его, вынесла и как утопила в горечь недавнего прошлого, когда этот несчастный был больше похож на какой-то оживший стон. И НИКТО отступил перед этим. И ОН сам решил замолчать и не лезть в происходившее. До столовой было ДВАшага ходьбы, но хождение строем в ту сторону и обратно продолжалось больше получаса. Пели только «молодые», которых только больше погружали в ад бессилия и бесправия. А уже накопившие в себе адский груз продолжали идти молча. Этому старшине, который решил добиваться своего, только продлевал ад. И в этом аду в хуже всего было «молодым». Но этому старшине не под силу оказалось сдвинуть тот груз, который носили в себе остальные. Туда и сюда ходили до тех пор, пока сам старшина не устал. До столовой батальон дошёл со всё той же «жидкой» песней. Когда наступило время переходить на «зимнюю форму одежды», старшина построил батальон перед штабом и стал собирать с голов личного состава в один мешок панамы с какой-то торопливостью. Затем он с ещё большей торопливостью стал вытаскивать из другого мешка и всучивать каждому в руки по одной зимней шапке-ушанке. Он как собирался СДЕЛАТЬэто и закончить до того, как стоявшие в строю успеют разглядеть то, что же оказалось у них в руках и что они будут должны носить на своих головах. Это были не те шапки, которые сдавали старшине, а какие-то другие, старые и мятые, утратившие не только свою форму, но местами и сам цвет. Всё же возмущение шапками оказалось неизбежным. Оно пронеслось по ДВУМшеренгам и улеглось, потому что ясно было, что и тут НИЧЕГОпротив этого СДЕЛАТЬне получиться. И ни один из тех ПРАВИЛЬНЫХ, которые отличались такой остротой зрения, которая позволяла им сразу замечать и не застёгнутую у кого-то пуговицу, и не подшитый подворотничок, который остался чистым и не подшивался накануне вечером (подворотничок как должен был быть обязательно «свежим»), и не начищенную до блеска бляху на ремне, и даже то, что насколько этот ремень с бляхой стал у кого-то свободнее держаться на поясе, как не заметил ни в тот день, ни в последующие дни того, что стал носить на головах ЦЕЛЫЙ батальон.

Когда на НИКТО обрушилось известие о землетрясении в Армении, прошло год и почти ДВЕнедели с того дня, как ЕГО забрали на службу в армии. ОН на всякий случай написал короткое письмо отцу и поспешил на почту, чтобы отправить телеграмму. Чтобы НЕ ДЕЛАТЬ КРУГ через КПП, ОН пошёл к столовой, за которой можно было перелезть через стену. А у столовой сидели на скамейке повар-«дембель» и «дед», приехавший из одной «точки», которая подчинялась батальону, за продуктами. «Дед» утверждал, что ему побить одного «молодого» повара как ДВАраза плюнуть. А «дембель» настаивал на том, что он не сможет это СДЕЛАТЬ, заметив проходившего мимо НИКТО, он взял и подозвал ЕГО, чтобы одна из споривших сторон смогла, наконец-то, перевесить другую. «Дед» ВПОЛНЕ мог побить «молодого» повара. Он был покрупнее и внешне выглядел сильнее. НИКТО сказал, что исход драки зависит от КУЧИразных вещей и может оказаться совершенно неожиданным. – Что ты меня УЧИШЬ?! – выпалил «дед». – Я НЕ УЧУ, а яснее… – начал было отвечать НИКТО, но «дед» вскочил со скамейки и перебил ЕГО ударом кулака по лицу. Он сразу после этого встал в боксёрскую стойку.

«Этого мне ещё не хватало…»

«Дед» стоял спиной к штабу и не мог видеть того, как оттуда вышла КУЧАмайоров, капитанов, старших лейтенантов, которую НИКТО увидел и это стало мешать ЕМУ ответить ударом на удар. ЕМУ не хотелось лишний раз оказаться как в чём-то запятнанным для каких-то ПРАВИЛЬНЫХ. Тут как раз мимо них проходили ДВА«дембеля», у которых напоследок, в «аккорде», выжимали силыв на ОТДЕЛОЧНЫХработах в этом штабе. Один из них обратился на ходу «деду» : – Что ты с ним здесь возишься?! Посмотри :какая КУЧАвывалилась из штаба! Отведи его за столовую и там с ним разберись! – Пошли! – ДЕЛОВИТОскомандовал «дед», обращаясь к НИКТО, и зашагал за столовую. Он был очень доволен тем, что даже сумел обратить на себя внимание. И НИКТО с письмом в конверте молча ПОТЯНУЛСЯследом за ним. За столовой несколько человек работали над сливным устройством. – Пошли к туалету! – позвал за собой «дед», повернув в правую от столовой сторону. Когда они пришли на место, «дед» сразу встал в боксёрскую стойку и успел нанести пару ударов по лицу НИКТО. Тут НИКТО как взорвался. Со всей силой разгоревшейся злости ОН стал удар за ударом снизу-вверх по голове «деда», стараясь бить как можно чаще. Удары были такие сильные, что создавалось такое впечатление, что шея стала служить «деду» лишь для того, чтобы не дать болтавшейся из стороны в сторону его голове оторваться от тела. Руки «деда», который не выдержал такого натиска, повисли. Он бросился вперёд и обхватил руками НИКТО и сильно прижался к НЕМУ. НИКТО же упёрся руками в подчелюстную область головы своего противника и стал отрывать его от себя, чтобы получить необходимое для нанесения ударов пространство. От очередного града ударов «дед» повернулся, чтобы убежать, но НИКТО успел схватить его сзади рукой за одежду на спине и ПОДТЯНУТЬк себе, после чего снова стал бить согнувшегося уже от боли по спине, по голове, по бокам. – Всё-о!! Всё! – закричал «дед». НИКТО ещё ДВАраза врезал ему, чтобы закрепить свою победу. – Всё-о!!…Хватит! – стал просить «дед», и НИКТО отпустил его и тут же почувсвовал какое-то жжение на своей вспотевшей коже. ОН подобрал конверт, который пришлось выронить, и они ВДВОЁМпошли к умывальнику. – Ну, что же… ты оказался сильнее. Но мы найдём другие методы. – Ищите, – ответил «деду» НИКТО и вышел из умывальника. На почте ЕМУ сказали, что с зоной бедствия нет совсем никакой СВЯЗИ. ОН отдал письмо, раз не получалось дать телеграмму, и вернулся обратно в часть. Хорошо, что у НЕГО с лицом всё было более-менее в порядке, и ОН смог выбраться из части и пойти на почту. Когда НИКТО вернулся в батальон, ОН обратил внимание на то, что «дед» всё так же продолжал сидеть на той скамейке у столовой как ни в чём не бывало. Он сидел один. Через минут ДВАДЦАТЬНИКТО вышел из клуба и снова посмотрел в сторону столовой. «Дед» уже сидел в кабине того грузовика, на котором приехал за продуктами.