Гайк Октемберян - Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь

Казармы находилась «внизу», а чтобы оказаться «наверху», нужно было подниматься на крепость, на которой располагалась позиция с радиолокационными станциями. На крепости несли постоянное боевое дежурство. И вот после того, как жизнь НИКТО «внизу» была превращена как в сплошное наказание, командир роты « СВЯЗЬ» позвал ЕГО к себе и СДЕЛАЛЕМУ предложение : УЧИТЬСЯна дизелиста и подниматься «наверх» на «смену». «А что ему мешало СДЕЛАТЬэто предложение раньше? Зачем он больше месяца ТЯНУЛс этим предложением? Он ждал всё это время, чтобы ему ЛЕГЧЕбыло получить от меня согласие? Для этого так стараются изводить в нарядах? И в нём всё это время жила какая-то надежда?…» НИКТО относился к роте «Узел» и должен был иметь отношение к ремонтным мастерским после проведённых шести месяцев в УЧЕБНОЙчасти. ОН решил, что раз больше месяца и «Узел», и « СВЯЗЬ» обходились без НЕГО, то могут и ДАЛЬШЕбез НЕГО обходиться. Опять начинать на кого-то УЧИТЬСЯОН уже не собирался. ОН ПОДЕЛИЛСЯс земляком с тем, что какое предложение ЕМУ было СДЕЛАНО. И земляк, ходивший на «смену», сказал ЕМУ :«Поднимайся „наверх“. Там ЛЕГЧЕтебе будет. И в наряды будешь ходить, может, раз в месяц. Дизелист – это одна из лучших работ. И времени свободного ПОЛНО будет. И на арык купаться каждый день можно ходить. И в самоволку можно сходить. А „внизу“ куда ты сможешь пойти? Там постоянно одно контрольное построение за другим. Там и штаб. Там и вся эта КУЧАначальства. Начальство „наверх“ только утром на развод поднимается. Потом там остаётся только один оперативный-дежурный. Бывает ещё кто-то там остаётся, но это тогда, когда что-то приходится ремонтировать. На крепости спокойнее. Главное :ты там эту сволочь, старшину, не будешь видеть… Будешь работать дизелистом – капитан для тебя и отпуск домой СДЕЛАЕТи в увольнения по выходным будешь ходить. Вот один уже ДВАраза дома побывал. А что твой замполит до сих пор СДЕЛАЛ? Увольнение объявил? А ты вместо увольнения в наряде гнил? И потом ты же в увольнение так и не сходил? И этот капитан об этом как будто забыл. „Наверху“ ЛЕГЧЕ. Поднимайся „наверх“.» Что-то внутри у НИКТО как-то не принимало того, что наговорил ЕМУ земляк, что ВПОЛНЕ выглядело разумным. «А что такое отпуск?…Зачем он мне нужен, если после него опять придётся возвращаться сюда. Сама мысль о возвращении сюда настолько невыносима, что никакой отпуск не нужен. И что-то не заметно, что эти отпуска стараются давать. Они выглядят чем-то таким, чего, скорее всего, не стоит даже дожидаться. Больше разговоров про эти отпуска. Если тебя как стараются чуть ли не израсходовать, надо же что-то обещать за это. Отсюда лучше убраться и больше сюда не возвращаться. Мне не хватало ещё и самому стараться заработать этот отпуск. Я и так как одной ногой в дерьме оказался. Мне не хватало ещё и самому ВТОРОЙногой встать в него, чтобы только больше в нём увязнуть.» Через пару дней из Душанбе пришло распоряжение отправить НИКТО в ташкентскую бригаду, на одну из подчинённых ей группу дивизионов. В той образцово- ПОКАЗАТЕЛЬНОЙчасти, где ОН оказался, всё выглядело намного лучше, чем то, что осталось в военной части, расположенной в Керках. НИКТО прибыл в эту часть в числе самых ПЕРВЫХ из тех, кого собирались использовать на каких-то строительных работах. Их было человек четырнадцать. ПЕРВЫЕ ДВЕнедели они были свободны от нарядов. Ни к уборкам и ни к каким-нибудь работам их не привлекали. После испытанного напряжения от пребывания в состоянии какого-то постоянного наказания такое ощущение свободы только продолжало удерживать в напряжении. Когда затем чуть ли уже не каждый день стали прибывать такими же группами или чуть большими такие же застёгнутые в солдатскую форму, всех прибывших ВЫДЕЛИЛИв ОТДЕЛЬНУЮстроительную роту, в которой пошло РАЗДЕЛЕНИЕвплоть до ОТДЕЛЕНИЙ. С началом работ и в этой роте стали ВЫДЕЛЯТЬкого-то на уборку территории ВОКРУГказармы и в суточные наряды. И это РАЗДЕЛЕНИЕпошло ещё ДАЛЬШЕ. И когда подобные тем, кто в УЧЕБНОЙчасти нацеливался на НЕГО, стараясь СДЕЛАТЬ ЕГО МИШЕНЬЮ, и тем, за кого ОН ещё в школе подставлял себя под удары, стали превращаться в жалкие МИШЕНИ, то никакого сочувствия они у НЕГО уже не вызывали. НИКТО уже старался держаться ДАЛЬШЕот таких. Некоторые из таких даже стали опасаться ложиться спать в казарме, уходили на всю ночь в самоволку. После этого участились построения. А когда уставшим от работы вместо заслуженного отдыха приходилось стоять в строю неизвестно сколько времени, то это не могло их не злить. Раз ДВОЕсразу после ужина взяли и ушли в город в самоволку. На вечерней поверке их отсутствие было замечено, и подполковник, который был ответственным в тот день, всю строительную роту взял и оставил стоя дожидаться возвращения тех ДВОИХ. Освещённая зыбким электрическим светом рота молча стояла на плацу рядом с ДВУХЭТАЖНЫМштабом, переминаясь с ноги на ногу. После ДВУХчасов ночи она оживилась от слабого ропота недовольства, который прошёл по ней. НИКТО же отвлекал себя разглядыванием того, как большие чёрные сверчки ползали по земле на границе света и темноты. – Сколько можно так стоять?! – вырвалось из строя. -Сколько нужно столько и будете стоять, – отозвался подполковник, тоже уже как уставший от слишком ЗАТЯНУВШЕЙСЯмёртвой тишины. – Как это «сколько нужно»?!! Мы ЦЕЛЫЙ день работали!!! Мы имеем право на отдых?! Нам же завтра опять на работу! – кто-то ещё оживился в строю. – Уже сегодня, – ещё один заговорил в строю, СДЕЛАВуточнение. -Будете стоять до тех пор, пока не придут ваши товарищи, – заявил подполковник. – Какие они нам «товарищи»?! – заявил в ответ голос из строя. – Они ушли – с ними и разбирайтесь! Их и наказывайте! А мы тут причём?! Разве от того, что мы здесь стоим, эти ДВОЕбыстрее вернуться?! – ещё кто-то заявил о своём недовольстве происходившим. – Нам, что, так до утра стоять?! – не выдержал ещё кто-то. – Да. Если нужно, то вы будете стоять до самого утра. – И почему это мы должны стоять?! Кто нарушает – с теми и разбирайтесь! – Вы один коллектив! – заявил подполковник РАЗДЕЛЁННЫМвплоть до ОТДЕЛЕНИЙи не имевшим даже права подавать коллективные письменные заявления, словно никому из них, ни ему самому НИЧЕГОне было известно о принципе « РАЗДЕЛЯЙи властвуй». – Какой ещё «коллектив»?! Где вы его видели?! – Вы должны как-то подействовать на них, чтобы они так больше не поступали, – сказал подполковник. – Выходит :вы сами провоцируете нас на ваши «неуставные взаимоотношения»! – ответил ему кто-то из строя. – Ищите другие методы, – в свою очередь ответил подполковник. – Какие у нас могут быть «методы»?! – воскликнул кто-то из строя. – Вам нужно – вы и ищите!! А мы весь день работали и устали, и хотим отдохнуть, а не «методы» искать! – кто-то другой заявил о себе. – Воспитывайте!! – заявил в ответ подполковник, как будто всем могло стать ясно и понятно то, что же именно имел он в ввиду. Скорее всего, у него самого не было ясного представления о том, что он сказал. – Как?! Кулаками, что ли?! Вот они вернуться, и мы их «воспитаем»! Спать-то теперь можно идти?! Мы уже больше четырёх часов стоим на ногах! – Если вы их не можете воспитать, то как мы сможем это СДЕЛАТЬ? Они, скорее всего, только утром вернуться. А мы, что, совсем из-за этого не будем спать?! – Зачем же обязательно бить? СДЕЛАЙТЕтак, чтобы такого больше НЕ ПОВТОРЯЛОСЬ, – продолжал УЧИТЬподполковник. – Мы обещаем с утра заняться их «воспитанием»!! Спать-то теперь можем идти или нет?! – Да ладно тебе! Перестань… С ним же бесполезно о чём-то говорить. Не ясно, что ли? – сказал один другому в строю. Опять повисло молчание. Все уже устали и от бесплодности своих слов. Когда осталось где-то полтора часа до «подъёма», подполковник отправил строй в казарму, так и не дождавшись тех ДВОИХ. А те ДВОЕопоздали даже к «подъёму» и потом узнали о том, что кто на них больше всех разозлился.