Гайк Октемберян - Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь

Один раз НИКТО пострадал очень сильно. Это случилось уже после окончания школы. От трёх сильных ударов одного ДВАДЦАТИШЕСТИЛЕТНЕГО в одно и то же место, ВОКРУГЕГО левого глаза так сильно всё распухло, что сам глаз ПОЛНОСТЬЮ закрылся. Сама кожа ВОКРУГ глаза стала красной-прекрасной. Опухоль ВОКРУГглаза начала спадать где-то через неделю. Но ещё больше ДВУХнедель НИКТО не мог держать глаз открытым больше минуты из-за начинавшейся сильной рези. Белок глаза с внешней стороны ПОЛНОСТЬЮ окрасился в сочный цвет крови. Всё же сильнее НИКТО пострадал, когда УЧИЛСЯв десятом классе, когда огромная ТОЛПАстала избивать ЕГО. Град ударов по спине, по голове с такой силой гнул ЕГО и давил к земле, что ОН изо всех сил старался устоять на ногах. ОН почувствовал как от града ударов заболело у НЕГО в коленях. Для НЕГО самым главным было удержаться на ногах. Но ОН всё же упал на одно колено под таким тяжёлым грузом ударов. Но ОН всё равно сумел подняться. Когда ОН уходил, собрав последние силы, ЕГО глаза НИЧЕГОне видели. ОН уходил, различая только мутную границу между серым и светлым. Светлым был просвет улицы между ДВУМЯрядами домов, а серым – ряд одноэтажных домов с правой стороны. Сил было так мало, что ТЯНУЛОпросто лечь. Сильно тошнило. ОН не лёг, а заставлял себя идти.

Когда НИКТО появился с распухшим глазом, отец страшно на НЕГО разозлился :«Сколько раз я тебе говорил?! Сколько раз я тебе рассказывал про ДВУХ товарищей, ушедших в лес?! Когда на них вышел медведь, один бросил другого и залез на дерево! А другой!… не знал, что ему ДЕЛАТЬ, взял лёг на землю и притворился мёртвым! Медведь подошёл, обнюхал его и ушёл. Когда тот , ВТОРОЙ, спустился с дерева, подошёл и спросил :„А что тебе медведь на ухо сказал?“ -, тот, кто лежал, ответил :„Не ходи в лес с такими друзьями“. Понял?! Не ходи! Для чего это рассказывают? Для чего об этом пишут?! Не ходи с такими! ДАЛЬШЕот таких! ДАЛЬШЕ!!»

НИКТО и так стал держаться ПОДАЛЬШЕот всех. Когда ОН закончил школу, ЕГО НЕ ТЯНУЛО УЧИТЬСЯ ДАЛЬШЕ. УЧИТЬСЯ ДАЛЬШЕ оказалось ЛЕГЧЕдля ПРАВИЛЬНЫХ. НИКТО так устал от УЧЁБЫв школе, которая как подрывала ЕГО силы, что прежде всего ОН почувствовал необходимость отдохнуть. Месяца через три ОН пошёл работать на завод рядом со своим отцом.

На следующий год, поздней осенью, НИКТО забрали на ДВАгода служить в армии. Группу из ДВАДЦАТИтрёх человек, в которой ОН находился, к месту назначения сопровождал один прапорщик. С самого начала пути НИКТО заметил, как этот прапорщик стал как-то старательно КРУТИТЬСЯоколо тех, кто мог оказать какое-то влияние на остальных. Он как стремился завоевать их расположение. ПЕРВЫЙ отрезок пути ПРОДЕЛАЛИна самолёте. На железнодорожном вокзале Ленинграда этот прапорщик оставил их, чтобы сходить и получить билеты на ВТОРОЙ отрезок пути. Когда он вернулся, ему как будто уже НИЧЕГОне оставалось как ПОДЕЛИТЬСЯс теми, ВОКРУГкоторых он с самого начала словно тёрся, о том, что ему из-за каких-то возникших трудностей пришлось доплачивать, отдавать свои деньги за все билеты из своего кармана. И те, кому он рассказал как о своих потерянных деньгах, решили ему помочь и собрать по три рубля и отдать ему. Прапорщик при этом стоял с каким-то товарным выражением лица. С таким же товарным выражением лица он положил в свой карман собранные деньги. НИКТО заподозрил прапорщика во лжи, всё НЕПОНЯТНОЕлжёт, но всё же решил отдать эти три рубля, чтобы НЕ ПОКАЗАТЬсебя каким-то мелочным, чтобы не слышать и не видеть что-то ещё. НИКТО как подводило ещё и то, что ОН имел весьма поверхностные представления о том, что ЕГО, на самом ДЕЛЕ, могло ждать в армии. Если бы ОН и все остальные знали о том, что в каком вагоне и как им придётся ехать ДАЛЬШЕ, этот прапорщик не получил бы того, что взял. Все, кроме него, в этот путь отправлялись в ПЕРВЫЙ раз. Да и одного раза, как ПРАВИЛО, часто как не хватает совершить что-то в ответ. Весь день пришлось ждаться нужный им поезд. Когда уже совсем стало темно, они стали выходить из вокзала к прибытию поезда. Когда вагоны останавливавшегося поезда проходили мимо них, обнаружилось то, что до какой-то отвратительнейшей тесноты они были забиты теми, кого тоже забирали на службу в армию. В этих вагонах ПОЛНЫМ-ПОЛНО было тех, кого забирали служить в армии. Через большие окна вагонов было прекрасно видно, как они до самого верха были ЗАПОЛНЕНЫ уже стриженных под « НОЛЬ». Такого НИКТО никогда прежде ещё не приходилось видеть. По всей видимости, это уже не один прапорщик мог ДЕЛАТЬденьги. В том плацкартном вагоне, в который они стали заходить, им с таким трудом пришлось пробираться и протискиваться через КУЧИлысоголовых, что само такое продвижение только больше и больше начинало помогать вызывать в них силу внутреннего сопротивления. Это внутреннее сопротивление стало набирать такую силу, которая заставила развернуться в обратную сторону и выходить из такого вагона. Неужели за такой проезд прапорщику из собственного кармана отдавать деньги? Ни один из ДВАДЦАТИтрёх человек не задержался в этом вагоне. «Что это такое?!! Мы так не поедем!!» – с такой силой запротестовали большинство из них, что уже начинало казаться, что они и в самом ДЕЛЕв таком поезде никуда не поедут. Но они продолжали оставаться рядом с этим вагоном. И прапорщик стал хватать своими руками самых крайних, самых молчаливых, самых нерешительных и как ЗАТЯГИВАТЬв этот вагон. Он как будто принялся грузить как каких-то баранов. При этом принялся старательно уверять остальных в том, что для них будет ВЫДЕЛЕНО ОТДЕЛЬНОЕместо. Видимо, он ПРОДЕЛЫВАЛэто уже не в ПЕРВЫЙ раз, потому что что-то недолго ему пришлось думать, что ему ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ. ВТЯНУТАЯв вагон часть как ПОТЯНУЛАза собой и остальных, и ДВАДЦАТЬтри человека вместе с прапорщиком разместились на шести полках, на ДВУХпротивоположных верхних, на ДВУХпротивоположных нижних и ДВУХбоковых, верхней и нижней. И чего же ДАЛЬШЕследовало ожидать? Очень часто, уже само начало может ПОКАЗЫВАТЬто, что каким будет продолжение ДАЛЬШЕ.

Ранним утром, когда было ещё темно и холодно, поезд остановился. Когда эти Д ВАДЦАТЬтри человека стали выходить из поезда, какой-то полковник, видимо следуя ПРАВИЛУ«запуганные думать не способны», запуганными ЛЕГЧЕ же управлять, какой-то взбесившейся собакой стал бросаться на выходивших из вагона и срывать их со ступенек. Он стал кричать, чтобы все торопливо построились в ДВЕшеренги. И брызги его слюны, когда он кричал, каким-то праздничным салютом искрились в зыбком свете электрических фонарей вокзала. Затем эти ДВАДЦАТЬтри человека на автобусе привезли в какую-то УЧЕБНУЮ часть. Их в ПЕРВЫХ же день РАЗДЕЛИЛИ, разбросали по ротам и придавили КУЧЕЙ ПРАВИЛи занятий, чтобы до ПРЕДЕЛАлишить их свободного времени. Из этого времени было оставлено только ДВАДЦАТЬ минут. В течение дня через ОПРЕДЕЛЁННЫЕотрезки времени их перемещали, переводили с места на место, как не давая опомниться и собраться с мыслями. От постоянного напряжения за день накапливалась такая усталость, что даже сна не хватало, чтобы восстанавливались уходившие куда-то ВПУСТУЮсилы. И что-то очень часто там ПОВТОРЯЛИи ПОВТОРЯЛИ, что восьми часов ВПОЛНЕ должно хватать для сна. Зачем это ДЕЛАЛОСЬ?