Гайк Октемберян - Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь

Перед началом строительных работ, за быстрое их ВЫПОЛНЕНИЕ, были обещаны отпуска домой тем, кому ещё нужно было отслужить год или полгода, и увольнения, чуть ли не на ВТОРОЙдень после приказа, тем, для кого срочная служба в армии осенью этого года должна была закончиться. Для НИКТО эти обещания выглядели чем-то из области многообразия ПУСТОГОзвона, и ОН не собирался стараться себя чем-то утруждать. В этой военной части, расположенной в Янгиюле, ЕМУ не раз приходилось слышать заявления о том, что их строительная рота была набрана из тех, кто оказался как не очень-то и нужным в тех частях, из которых их отправили в это место. А в Керках ЕМУ не раз приходилось слышать заявления о том, что людей не хватает, и поэтому одним и тем же сутками приходилось оставаться в нарядах. Эти заявления друг с другом никак не согласовывались. Это же о чём-то говорило. Само по себе происходившее каждый день тоже не могло о чём-то говорить. И опыт пережитого вместе с происходившим каждый день говорил о том, что когда всё будет СДЕЛАНОи работавшие после этого перестанут быть нужными, ожидать следует чего-то обратного тем обещаниям, которые сыпались. И ощущение подступавшей ПУСТОТЫ, говорило об этом, когда работы стали подходить к завершению, когда командировка на четыре месяца в эту часть в Янгиюле уже заканчивалась, когда большую часть строительной роты после работы стали отвозить в Ташкент. НИКТО оказался в числе тех, кого пока оставляли ночевать в этой части. В ПЕРВЫЙ же вечер, когда большую часть строительной роты отвезли в Ташкент, замполит ВТОРОГОдивизиона позвал ЕГО на ВТОРОЙэтаж и ПОКАЗАЛна кровать, на которой НИКТО мог переночевать. Утром НИКТО узнал, что оставшиеся на ПЕРВОМ этаже спали без одеял, простыней и наволочек. Им ставшим как уже ненужным, оставили только голые подушки и матрасы. На ВТОРОЙвечер замполиту, которому до остальных не было никакого ДЕЛА, пришлось как напомнить НИКТО о том, что ЕМУ уже нечего ДЕЛАТЬна ПЕРВОМ этаже, что ЕМУ нужно подниматься на ВТОРОЙэтаж. По всей видимости, замполит собирался оставить ЕГО у себя, во ВТОРОМдивизионе, потому что НИКТО оставался ему нужен. НО НИКТО отказался подниматься на ВТОРОЙэтаж, решив остаться вместе со ставшими какими-то ненужными. Опыта прошлой ночи на ПЕРВОМ этаже у НЕГО не было, и поэтому ОН остался на одном матрасе с ДВУМЯподушками. А те, у кого был уже опыт ПЕРВОЙ ночи с одними голыми подушками и матрасами, постарались обзавестись и ВТОРЫМматрасом из оставшихся лишними, чтобы им было чем накрываться. Как только НИКТО засыпал, какой-то неотступный и пронизывавший холод начинал прогонять сон. У НЕГО никак не получалось заснуть из-за того, что холод пробирался сверху в ничем не накрытое тело. НИКТО пробовал лежать то на спине, то на животе, но заснуть всё равно не получалось. Когда ОН стал одной подушкой накрывать ноги, а другой спину, ЕМУ удавалось засыпать и оставаться во сне уже дольше. Но ЕМУ, всё равно, приходилось просыпался, когда спина начинала мёрзнуть. А спина начинала мёрзнуть из-за того, что ВТОРАЯподушка раз за разом не держалась на ней и сваливалась со неё. ОНА и на животе как-то недолго держалась, когда НИКТО пробовал заснуть лёжа на спине. ОН просто замучился переворачиваться с живота на спину и обратно. В конце концов, НИКТО решил встать с кровати, чтобы снять с себя верхнюю часть одежды, разложить её на матрасе так, чтобы можно было лечь на неё спиной и просунуть руки в рукава, и перед этим положить на неё подушку. ОН лёг спиной на подушку и постарался продеть руки в рукава, затем застегнулся на те пуговицы, на которые у НЕГО получилось это СДЕЛАТЬ. НИКТО заснул, только закрепив таким образом на спине подушку. Утром ОН почувствовал, что не выспался. Наступившим вечером уже и ЕГО, и тех, кто ещё оставался, отвезли вместе с другими в Ташкент. Утром привезли обратно ДОДЕЛЫВАТЬто, что ещё оставалось СДЕЛАТЬ. Ещё пару недель их привозили и увозили. А потом, когда их возвращение было уже ни к чему, НИКТО в числе тех, с кем был отправлен из Душанбе, поехал уже в обратную сторону. А в Душанбе перед ДВУМЯшеренгами прибывших из Ташкента какие-то майоры с каким-то удивлением стали выкатывать свои глаза и ДЕЛАТЬ НЕПОНИМАВШИЕлица, когда им сказали, что многим из них были объявлены отпуска за те четыре месяца НЕЛЁГКОЙработы, за то, что заливали бетон, укладывали асфальт, выкладывали кирпичи. Как что-то НЕПОНЯТНОЕбыло для этих майоров и что-то совершенно неожиданное в том, чтобы кого-то из прибывших куда-то отпускать. А ведь, и в самом ДЕЛЕ, не за отпусками же их, застёгнутых в солдатскую форму, отправляли в ташкентскую бригаду! Застёгнутым было заявлено, что раз они не занимались в течение этих четырёх месяцев ни боевой, ни политической, ни физической подготовками, то всем им придётся пойти в наряд по столовой. НИКТО вместе с одним «отпускником» оказались в посудомойке, в самом трудном месте. После наряда всем было объявлено, что они оставлены на ВТОРЫЕсутки. Вообще-то, после наряда им нужно было дать возможность отдохнуть. В НИКТО стала закипать такая злость, от которой ОН готов был разорваться. Неизвестно, что могло произойти ДАЛЬШЕ, если бы дежурный по столовой, прапорщик, не стал настаивать на том, чтобы этих ДВОИХобязательно сменили. Напрасно НИКТО понадеялся на то, что сможет после наряда отдохнуть. Эту надежду убил старшина. После ужина старшина ЕГО и «отпускника» отправил на чистку картофеля. Этот старшина не мог всех знать, потому что личный состав у него в казарме постоянно менялся. Он пользовался тем, что чувство голода само собирало в строй безденежных солдат, когда подходило время «приёма пищи». Безденежными можно СДЕЛАТЬдаже КУЧУлюдей, народ, чтобы ЛЕГЧЕбыло их порабощать. НИКТО, оказавшись после наряда на чистке картофеля, решил, что не нужно помогать чувству голода ставить ЕГО в строй, тем более тогда, когда старшина назначал наряды.

«Пусть думают, что я уже в наряде.»

Было ясно, что пропускать раз за разом «приём пищи» и не попадаться на глаза какому-то сволочному начальству, долго не получиться. Нужно было приложить какие-то усилия для того, чтобы поскорее убраться оттуда и вернуться в батальон, расположенный в Керках. Тех, кто прибыл из ташкентской бригады и оказался в наряде по столовой, оставили там ещё раз на сутки. Вечером НИКТО направился к штабу, чтобы подождать там появления командира бригады и обратиться лично к нему. Когда командир бригады вышел из штаба вместе с его ОКРУЖЕНИЕМ, НИКТО направился прямо к нему. Когда ОН обратился к нему и сказал о том, что ЕГО привело, у того как-то сразу забегали глазки. Что-то его как насторожило. Ему, скорее всего, прекрасно было известно о том, что твориться в этой части. А начинающий самостоятельно действовать солдат уже мог представлять что-то неуправляемое и непредсказуемое. От этого полковника НИКТО узнал, что на следующий день в Керки должна поехать машина с дровами, что с ней и ОН сможет уехать, что для этого её нужно будет сначала нагрузить. На следующий день НИКТО вместе с «отпускником», которому тоже нужно было отправляться в тот же самый батальон, стали грузить дрова в кузов грузовика. В этом кузове и они как могли поехать. Чем больше они грузили, тем всё более НЕПОНЯТНЫМстановилось для него то, что :как же они сами смогут в этом кузове поехать. НИКТО решил, что всё же может существовать какой-то неизвестный ЕМУ способ, и, когда они закончили работу, спросил у старшего лейтенанта, который должен был поехать главным в этой машине : – А как же мы сможем поехать? – Вы?…Как вы поедете? – удивлённо переспросил тот и сказал. – Поедем только я и шофёр. В кабину же вчетвером не влезешь. А кузов, сам видишь, ПОЛНЫЙ.