Фёдор Титарчук - Закон времени и обычные люди. Сборник фантастических историй. Часть вторая

Клубок женских тел катался по полу, попеременно выбрасывая руку вверх и целя ворваться в волосы противника, расцарапать мордашку, а то и просто нанести удар наотмашь куда придется. Повизгивая, проклиная друг дружку, сотрудники гастронома выясняли отношения:

– Я за своего Василия тебе все волосы повыдираю. – шипела Клавдия, пиная ногой Завмага, пытавшуюся выбраться из-под разъяренной подчиненной.

– Это мы ещё посмотрим! – отвечала ей Завмаг, хлестая свою обидчицу.

– Не погляжу, что ты здесь за главную. Глазищи твои завидущие повыдираю, будешь с палочкой ходить да с лесенки падать, сучка ты неудовлетворенная.

– От фригидной слышу.

– Ах фригидная?! Да?! – завопила Клавдия и клубок покатился в сторону дивана. – Я тебе покажу фригидную. Я тебе сейчас покажу… Возомнила тут, что если нас обирать и унижать может, то и мужики наши ей тоже подвластны…

– Фригидная-фригидная. – раззадоривала её Завмаг. – Он мне давеча как прошлой ночью это говорил. Все сравнивал нас. И все не в твою пользу, бревно ты недвижимое.

– Ах бревно?! Да я тебя сейчас…

Марья Васильевна аккуратно поставила ящик с колбасами у входа и так же неслышно покинула помещение, прикрыв за собою дверь. Любовь к чужим мужикам Завмага была уже притчей во языцах. Но если честно, то грешила она не более чем все остальные, но будучи постоянно на виду, служила и объектом более пристального внимания.

«Вроде пронесло», – выдохнула Марья Васильевна.

– Где ты ходишь? – поймал её за руку в проходе водитель только что прибывшей машины. – Машенька, пойдем, подсобишь. Я сам выгружу, ты только отвезешь.

Приехал Лёня, водитель того самого мясокомбината, что не успевал выпускать колбасные изделия в количествах, удовлетворяющие все возрастающие потребности рабочего класса. На удовлетворение потребностей отдельных личностей, не относящихся к прославляемому рабочему классу, впрочем, продукции хватало, но так, чтобы на всех – что-то не ладилось.

– Идём, идём, Машенька.. – попытался увлечь её Ленька куда-то в сторону.

– Да ты что?! – звук пощечины разлетелся гулким коридором – Я же тебе уже говорила. Я дама замужняя. Прошли времена.

– Да ну ладно тебе. – не унимался водитель.

– Не до тебя мне сейчас. Завмаг лютует, уволить сегодня грозилась. Давай грузить твою колбасу.

Тяжело вздохнув, Леня более не проронил ни слова за все время. Послушно выгрузил, не глядя передал бумаги, подождал пока взвесят, поставят штампы приемки и дадут возможность убраться восвояси. И стоило лишь тому уехать, как Марья Васильевна, ощутившая себя вновь Машунькой, тяжело вздохнула, провожая того взглядом.

Прибыла колбаса. Весть о том сразу же разлетелась по магазину. И у штабелей ящиков уже выстроилась очередь сотрудников гастронома. Даже ушедший в запой грузчик, и тот приковылял, надеясь урвать и себе пайку. По старой традиции, свои имели возможность выбрать продукты получше, отложить часть «под прилавок» для своих, а то и взять для обмена с такими же сотрудниками, но имеющими доступ к иным материальным ценностям, например, к бижутерии или косметике.

– В зале хоть кто-то остался? – громогласно поинтересовалась Завмаг, внезапно появившаяся в коридоре. Измятая юбка, перекошенная блуза, да толстый слой румян на лице, в остальном – все как всегда. – Машенька, потом заскочишь ко мне.

– Вам как всегда?

– Конечно! – Завмаг была сама доброта.

Все происходило быстро и четко. Настолько профессионально, как бывает только когда работники торговли обсуживают таких же работников торговли. Все четко и профессионально. Даже из подсобки принесли атомные весы – единственные весы, отмеряющий точный вес в магазине. Все остальные весы не то чтобы не были не точными, только настройка у них была идентична, и даже сверяя вес купленных продуктов на контрольных весах, покупатель не отмечал ни какой разницы. Правда бывали случаи когда разгневанный покупатель, изрядно обвешенный, поднимал скандал, но на него либо не обращали внимания, либо виновным оказывался то техник, неверно настроивший весы, либо же продавец, уставший и допустивший оплошность. Конфликт как-то решался, порой в кабинете Завмага (все зависело от ранга покупателя), о наказании же ни кто ни когда не слыхал. Корпоративная этика и круговая порука спаивали коллектив, периодически взрывавшийся внутренними мелкими и крупными склоками, но внешне коллектив выглядел непреступным монолитом. И наивысшим проступком было нарушение той самой корпоративной этики. Это никогда не прощалось, такой работник увольнялся, а с самыми упертыми случались случаи зафиксированного воровства или иные неприятные вещи.

– Много не отпущу! – сразу же предупредила Марья Васильевна. – Вчера всю партию разобрали, до прилавка так ничего и не дошло. Сегодня скандал по этому поводу случился.

Ропот и согласие – вчера перебрали. Спустя каких-то минут двадцать более половины привезенной колбасы исчезли в подсобках, раздевалках и было поднято в кабинет Завмага. Все же оставшееся Марья Васильевна, с чувством благодетеля, водворила в торговый зал.

По старой традиции, пустой зал, практически безлюдный при пустующих прилавках, вдруг заполнился суетливыми людьми, появившимися из ниоткуда, стоило лишь колбасе даже не появиться на прилавке, а всего лишь пересечь проем в торговый зал.

Удивительным было даже не то, что все эти люди сразу же очутились у прилавков, толкаясь, формируя некую очередь, выясняя отношение и желая побыстрее отдать свои кровные за кило колбасы по 2—10! Удивительным было иное – в разгар рабочего дня, когда в силу особенностей системы, всё трудоспособное население просто обязано было гореть на рабочем месте, значительная часть этого населения вдруг врывалась в магазины, выгребая все, до чего только имела возможность дотянуться, закупаясь в прок, с избытком, но обязательно участвуя в общем порыве потребления и приобщения к материальным благам.

– Я здесь стоял… – махал руками оттесняемый от прилавка поношенный пиджак. – Продавщица! Товарищ! Скажите же им! Я же был здесь с утра! Я стоял… – его крик уносился вместе с ним куда-то на периферию, выталкиваемый каждым приобщенцем к благам, по своему большинству дамами не менее дородными, чем сами продавцы, и бывалыми бойцами в подобных ситуациях.

Марья Васильевна не стала размениваться на такие мелочи, как восстановление какой-то там справедливости, тем более этот любитель колбас и правдолюб, стоил ей ящика отборных продуктов да выговора от Завмага. Месть была сладчайшим из блюд и ей предавались все с великим удовольствием.

– Да когда же начнут давать? – негодовала бабулька божий одуванчик, перевязанная платком, и не уступавшая в прыти дородным бабам. – Начинать пора…