Вера Переятенец - Александриты приносят счастье

Собственно из-за этого конфуза Веронике и обломилась эта работа. Дело в том, что у великих людей, частенько бывают нерадивые наследники. И Михаил Ефимович в том не исключение. Таковым оказался внук академика Адриан. Талантливый, подающий надежды юноша, но слабохарактерный. Он был сыном старшей дочери скульптора от первого брака. И когда мамочка отъехала в Америку, он остался доучиваться в стране. Художественная школа была уже закончена, Академия художеств, где преподавал дедушка, радушно открыла свои двери. Он бы и закончил ее, если бы дедуля умер чуть попозже. А то оказалось вскоре, что и рисует юноша слабовато, и композиция никуда не годиться. Все к одному. У Адриана появились какие-то приятели, которые щедро наливали. Жена Сонька, с которой он жил в маменькиной квартире, стала частенько выгонят его из дома. Юноша был вынужден порой ночевать в мастерской деда. Ну и что, что это теперь музейная собственность, да он там вырос. Поначалу музей отнесся с пониманием, даже оформил юношу официально на работу. В этой неразберихе девяностых никто особо не хотел брать на ответственное хранение мастерскую с шедеврами, и Адриан как бы присматривал за мастерской, и получал зарплату сторожа, а когда на эти копейки друзья переставали наливать, начал потаскивать кое – что на продажу из наследия. Надо отдать ему должное, что тащил он как раз из того, что принадлежало семье: картинки с автографами великих художников, среди которых были рисунки Леже и Кента, бронзовые отливки Ленина, которые в качестве сувениров охотно брали иностранцы. А когда ликвидное наследие закончилось – срезал батареи центрального отопления и сдал в металлолом. Однажды Алевтина Михайловна, заботившаяся о памяти папеньки, заглянула в мастерскую и пришла в ужас. Призвала милицию, срочно возбудили уголовное дело о покушении на кражу. Самое интересное, что рисунки и более менее ликвидную скульптуру вернули практически всю – она хранилась на квартире у заразы-Соньки, готовившейся к отъезду и отстегивавшей бывшему на опохмелку за автографы Леже и Кента по тысяче рублей. Но их пришлось вернуть. А Адриана, прилетевшая маменька срочно вывезла в Америку, но дело открыли, и назад возврата уже не было. Оно медленно, но верно продвигалось. Вероника полагала, что интеллигентное благородство Алевтины Михайловны было не столь благородным и бескорыстным. Ведь как – никак стоимость имущества, которое предполагалось украсть оценивалось не в одну тысячу долларов, и Алевтине Михайловне нужно было это дело против племянника, чтобы заставить раскошелиться сестрицу, а то сидит там себе в Америке, устроила бизнес благодаря папочке, а она тут одна печется о его светлой памяти. Вот пусть ее сыночек посидит у нее на коротком поводке. Для этого все и было затеяно, а в качестве эксперта – оценщика Веронику и пригласил знакомый следователь.

Работать с Алевтиной Михайловной было трудно. Вроде бы она торопилась, но при этом, ее трудно было застать дома, то назначала встречи каждый день, даже накануне Нового года, то пропала больше чем на две недели, когда всего-то осталось описать и сфотографировать какие-то восемь вещей. Вероника не хотела думать плохо о столь почтенной даме, но скорее всего она уходила в запой. И, вот, наконец, эта последняя встреча была назначена, и Вероника надеялась, что через дня три-четыре она сдаст работу и вскоре получит денежки. Те самые, которые всегда кстати. Вот поэтому она и стоит здесь и мерзнет. Правда, странно как-то все. Вроде бы и дама музейная должна подойти, и самой бы Алевтиной Михайловне пора проявиться. Вероника достала мобильник и позвонила наследнице. Но звук Интернационала, который так удивил ее при первом встрече, зазвучал совсем рядом за дверью, и опять завыла кошка.

Да, дело плохо, похоже, мадам бросила мобильник у зеркала или где-то рядом в прихожей, и, не слыша его, копается в дальнем углу дома. Странно, что звонок так отчетливо звучит за двумя дверями. Очень странно. Послышалось такое явное царапание кошки, так противно когтями по железу. Вероника взялась за ручку двери, и та открылась безо всяких препятствий. Чуть не сбив ее с ног, выпрыгнула кошка Муся. На снегу от ее лап остались подозрительные розовые следы. С трепещущим сердцем, не ожидая ничего хорошего, Вероника толкнула вторую полуоткрытую дверь, и с ужасом увидела причину этих странных следов – огромную лужу крови и седые волосы Алевтины Михайловны, заплетенные в косицу с неопрятной резинкой. Она с трудом сдержала рвоту и попятилась назад. Дальше смотреть не было сил. Через минуту придя в себя и отдышавшись, она набрала телефон того самого знакомого следователя.

– Алло, Сергей Васильевич, это Вероника. Вы на работе?

– Да, а Вы куда пропали, Вам по договору через три дня экспертизу сдавать.

– Да, да я знаю. Сергей, я стою на пороге мастерской, мы договорились с Алевтиной Михайловной, она должна была найти последние вещи, но я сначала не могла попасть сюда, а когда толкнула дверь- то увидела…

– Только не говорите, что Вы опять вляпались в убийство.

– Да я не знаю, Сергей, но она там, в луже крови, я боюсь… Что нужно делать в таких случаях?

– А в милицию звонили?

– Нет, я только Вам…

– Так только не трогай ничего, стой, где стоишь, я сейчас с дежуркой свяжусь и приедем. Звони в «скорую», может, еще жива.

Позвонив на 03, Вероника стала ждать. Надо сказать, что все сработали оперативно. Она не успела даже окончательно замерзнуть, как послышался визг сирен, и на узкой дорожке показалась сначала милицейская машина, а за ней уже знакомая красная иномарка, из тех, что собирают под Питером. На ней теперь как «большой» передвигался скромный следователь Сергей. Конечно, в обретении этого маленького личного чуда в немалой степени способствовал тот факт, что дела об убийстве Клавдии Михайловны, известного антиквара и его секретарши были закрыты именно так, без подробностей о бриллиантах, безделушках Фаберже, принадлежавших Матильде Кшесинской. Кое на что он закрыл глаза, но вообще, это было не существенно, поскольку главная история была правдивой. Был осужден именно настоящий преступник, те, кто хотел, получили свои сокровища, да и Вероника осталась не в накладе. А следователи, тактично закрывшие глаза, получили вот по такой машинке. Виктор почему-то выбрал красненькую. Немного девичий вариант, но вполне прилично для скромного следователя.

– Ну что, скорую вызвала?

– Да, может еще позвонить, поторопить.

– Подожди, сейчас наши эксперты посмотрят, может уже делать нечего. Ты надеюсь, не хватала тут ничего?

– Нет, я только дверь открыла и заглянула.

– А это что за пятна?

– Кошка лапами натоптала и шуганула куда-то с перепугу. Хотя нет, вон на дерево залезла. Бедненькая, то же испугалась.