Ася Леонтьева - Что случилось в июле

Я пообещала Аисту подержать письма у себя, если ему от этого будет спокойнее. Не знаю, зачем я это сказала, ведь тогда его тревога и отчаяние были мне ещё неясны. Я плохо умела сопереживать. В то время мной владело только одно сильное чувство – тёмная скука без конца и края.

Чтобы сменить тему, я предложила Аисту показать мне коллекцию его газетных вырезок. Мы пили вино и много говорили о героях статей, чьи потёртые фотографии мелькали у нас между пальцев, как только мы перелистывали страницу. До того, как стать частью полосы, каждый из них что-то думал о себе и о других, о мире вокруг. У каждого из них было имя, возраст, лицо. Были какие-то планы – на день, на месяц, на годы вперед. Сообщения об их смертях, травмах, награждениях, скандалах терялись в потоке более ярких фактов и событий. Эти люди были чьими-то друзьями и родными, любимыми и нелюбимыми, чьими-то коллегами, соседями, сослуживцами. Мы не знали, как они жили раньше и живы ли до сих пор. Не могли знать. Но было чувство, что мы кончиком пальца касались чьей-то далёкой жизни.

С того дня письма Вики Артемьевой стали моей настольной книгой. Это случилось как-то само по себе. Каждый день я словно бы случайно перечитывала тот или иной отрывок. Я не признавалась себе, но в глубине души смаковала мерзкие, отвратительные детали этого наивного рассказа. Мне казалось, что девочка, десять лет назад жившая в квартире моего отца, снова появилась здесь и стала разговаривать со мной со всей откровенностью, нежностью и простотой подростка.

Чувство причастности к чему-то безвозвратно утерянному, запретному и тёмному опьяняло меня. Я даже почти забыла об отце – так нравилась мне далёкая, призрачная Вика, растворившаяся в старых тетрадных страницах. Её тоже можно было любить и жалеть. По ней тоже можно было скорбеть. Только в ней было что-то ещё – что-то, чего не было ни в жизни, ни в смерти моего отца. А именно – «присутствие тайны». Снова и снова, с каким-то сладостным фанатизмом я перечитывала последние страницы, на которых повествование вдруг обрывалось. Я чувствовала жалость, гнев, сострадание. Мне хотелось знать, что будет дальше – но дальше не было ничего.

Несколько дней кряду я могла говорить с Аистом только о Вике. Он, по привычке своей, выслушивал меня, но довольно холодно. Всё, о чём я говорила, он уже пережил. Во время одной из воскресных прогулок он показал мне окно в школе-крепости, за которым располагался их бывший классный кабинет. С тех пор я стала чаще поглядывать на него, надеясь увидеть по ту сторону стекла тонкий девичий силуэт.

И однажды я увидела его.

6. Из писем Вики Артемьевой

Мама и дядя занимаются этим пока меня нет.

Я прихожу из школы и вижу, что дверь в зал занавешена тканью с той стороны. В прихожей стоят его ботинки. Я разуваюсь тихо, чтобы они не слышали, иду в свою комнату. Запираю дверь и прислушиваюсь. Обычно я ничего не слышу. Иногда бывают тихие мамины стоны. Я вздрагиваю и мне становится стыдно. Не должно меня здесь быть, я им мешаю.

Проходит время, мама заглядывает ко мне в комнату. Я быстро включаю телевизор, чтобы она подумала, что я смотрю. Она уже приняла душ и надела халат.

– Приветик, Викуля. Ты давно пришла?

Я всегда отвечаю, что недавно. Потом она говорит, что у нас дядя в гостях. Как будто я не знаю. Зовёт чай пить. Я отказываюсь. Мне неудобно быть с ними. Они ведь только что этим занимались.

Мама и дядя на кухне говорят шёпотом. Я их совсем не слышу.

Дядя теперь живет с нами. Мама сказала, он работает заведующим складом в фирме, которая занимается изготовлением запчастей для машин. У него есть седина и живот. Он много рассказывает о Белоруссии, он там родился. Я веду себя с ним вежливо, выслушиваю его замечания. Он совсем не похож на папу.

Мама любит его. Когда он стал жить у нас, она стала чаще улыбаться. Наверное, потому что он не такой строгий, как папа. Не колотит её.

Дома у нас стало больше выпивки. Дядя после работы всегда выпивает рюмку водки. А маме покупает вино. Он говорит, что вино полезно для здоровья. В Грузии его дают пить даже малолетним детям по одной столовой ложке в день. Значит, и мне, и маме можно пить и не бояться. Мама говорит, что лучше пить только по праздникам, что так её родители приучили. А мне, наоборот, нравится вино, я его теперь за ужином могу пить.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.