Михаил Александров - Честь имею… капитан Волошин. Сборник рассказов

– Конечно, должен, – радостно согласился Толька, – а кто говорит – не должен. Мне ещё сено вечером на ферму возить, вот и надо выпить, пока время позволяет, а как же? – И с удовольствием крякнув, опрокинул в себя стакан коньяка.

– Мария Михайловна, видите ли, – Владимир приосанился, – Ваш внук, Александр, для нас теперь как родной, мы ему по гроб жизни обязаны. Кем он у Вас хочет быть, ну не трактористом же, в самом деле, – взглянул на Тольку. – У меня в Москве хорошие связи, давайте мы его заберём, устроим, поможем на первое время. Ведь у вас тут жить нельзя, к вам даже не добраться, молодому парню делать не чего, понимаете?

– Понимаю, – баба Маня вздохнула. – Только в армию ему на другой год, а там уж как хочет, и как Бог даст. А в Москве, что ему? У нас в Ленинграде родня, Сашка там учился, да вот вернулся, вырос он здесь. Нет, не надо, спасибо. Давайте чаю нагрею, вон сколько всего навезли, на всю деревню хватит.

За чаем в разговор вступила Зоя.

– Мария Михайловна, Вы нас поймите, мы хотим как лучше. Я работаю в издательстве, у меня много знакомых журналистов. Напишем про Александра в газете, Владимир поговорит со своими приятелями, Сашу примут в институт, или военное училище. Вы подумайте, вот тут мы написали адрес и телефоны, рабочие, домашний. Через три месяца Александр закончит своё ПТУ, а к осени пусть приезжает к нам. Мы просто не знаем, чем мы можем вас отблагодарить, давайте позаботимся о будущем Вашего внука.

– Спасибо, люди добрые, – баба Маня поклонилась гостям, – только не надо этого. Сашка молоденький совсем, не определился ещё. Пусть всё будет, как будет. Вот пойдёт в армию, повзрослеет, сам решит, как жить дальше, в институт или в училище, а сейчас не надо ему ни каких газет, неизвестно каким боком жизнь повернётся. Обычный он, мальчишка деревенский. А вам спасибо. Адрес ваш я сохраню, положу на божницу, за иконы.

– Ну, как знаете, – Владимир встал, – давайте тогда собираться, мы помочь хотели, от души, мы вам обязаны очень многим. Не теряйте адрес, – и опять посмотрел на Тольку, который опустошил коньяк уже больше чем наполовину. – Пора нам.

– Спасибо вам, – опять поклонилась баба Маня. – И если уж хотите вспоминать Сашку добрым словом, помочь ему, есть у меня одна просьба.

– Да, конечно, говорите, – Зоя тоже встала, – мы всё выполним.

– У вас в Москве, наверное, церкви есть, работающие, а у нас то нет, в Городе только, и то по праздникам большим открывают, не добраться мне туда.

– Есть, даже недалеко от нашего дома есть, всегда работает. – Зоя вопросительно смотрела на бабу Маню.

– Так вот, мало ли, будете мимо проходить, и как вспомните Сашку моего, зайдите в церковь, поставьте свечку, за здравие раба Божиего Александра, и за доченьку вашу Анечку.

– Хорошо, Мария Михайловна, я обязательно выполню Вашу просьбу. Ну и Вы, помните о нашем предложении, подумайте, как следует, время есть.

Баба Маня, накинув безрукавку, вышла проводить гостей. Трактор резво развернулся на одном месте, взревев и выпустив облако чёрного дыма, покачиваясь, поплыл за деревню. Трижды перекрестив удаляющийся трактор с гостями, баба Маня вернулась в дом.

– Хорошие люди, добрые какие, столько навезли всего. И Сашка хорошо поступил, правильно не взял деньги, разве в них счастье, счастье, что девочка Анечка жива и здорова.

***

Вкусными пирожками пахло на весь подъезд. Анька как ветер ворвалась в кухню, где Зоя Васильевна раскладывала выпечку по большим тарелкам.

– Мама, мамочка! – Прыгая на одной ноге и расстёгивая застёжку туфель, завопила Анька. – Ты представляешь, я была на приёме в Кремле. Самого Президента, вот как тебя видела, представляешь?

– Сядь, сумасшедшая, упадешь, – улыбнулась Зоя Васильевна. – Что там у тебя за приём, что случилось?

– Да, награждали кого то, не важно. – Анька уже схватила пирожок, – представь только, главный, наконец-то дал мне нормальное задание. А то всё, какие-то выставки, да скучные собрания. А тут Кремль, и от нашей редакции поручили мне, представляешь? Я тебе сейчас всё покажу, пойдём в кабинет, – схватив ещё пирожок, Анька потянула мать в комнату.

– Вот смотри, – вставив флешку в компьютер, защёлкала мышкой. – Так, это не то, это тоже, вот, ага. Смотри, Президент выходит, все аплодируют, а я рядом, прямо у трибуны, вот видишь, круто да? Это он речь произносит, поздравляет. Кадров триста нащёлкала, здорово, правда?

– Здорово, здорово, – Зоя Васильевна смотрела с интересом.

– Вот и выросла девочка, журналист, освещает приём в Кремле, лишь бы кому не поручат. – Гордость наполняла материнское сердце.

Анька щебетала без умолку, как кузнечик.

– Мам, смотри, это он проходит, поздравляет награждённых, а я прямо рядом-рядом, ну в трёх метрах буквально. – Кадры менялись быстро.

– Стоп, – Зоя Васильевна, прикоснулась к Анькиной руке, – ну-ка, верни назад, ещё, ещё. Вот, это кто? – Лицо одного из награждённых, в парадной форме, показалось Зое Васильевне знакомым.

– Не знаю, мам, их там много было, человек сто, наверное.

– А узнать нельзя, доча?

– Можно, конечно, у меня списки есть, в редакции узнаю.

– Дай списки посмотреть, пожалуйста.

Анька достала из сумки сложенные листы. Зоя Васильевна, надев очки, пальцем повела по списку.

– Вот, Александр Петрович…, точно, это он, Аня.

– Кто мама, знакомый твой? – Дочь хитро посмотрела на мать.

– И твой, Анечка, тоже. Помнишь, я рассказывала, как мальчик вынес тебя из горящего дома? Это он, дочь, Сашка, Александр Петрович.

Анька посмотрела на фото в мониторе.

– Ты же говорила, пацан какой то, из глухой деревни.

– Ну, вырос пацан. Правильно вырос. А ведь я за его здоровье, четверть века свечки ставлю. Права была бабушка, Мария Михайловна, пусть будет как будет.

– Во дела, – Анька округлила глаза. – Из какой-то глухой деревни, а теперь сам Президент ему руку жмёт. Бывают же чудеса на свете. Ладно, мам, давай я тебе дальше покажу. – И Анька снова защёлкала мышкой.

– Иди, Господь с тобой – сказала бабушка, провожая Саньку за околицу деревни, и перекрестила. Затем отвернулась, что бы он не увидел побежавших крупных слезинок по морщинистому лицу. А он бы и не увидел, он уже шёл, шёл вперёд. Там поезд, славный город Ленинград, училище и целая жизнь. Свободная, самостоятельная, взрослая. Саньке уже семнадцатый год, он совершеннолетний и совершенно взрослый. Наверное, по этому он прощает бабушкино: «Господь с тобой» и не обращаю на это внимания. Но что с ними поделать, с пережитками, мы другие и всё у нас по-другому, а им старым простительно. Санька идёт, не оглядываясь, до самого леса и только там бросает назад не долгий прощальный взгляд. Бабушка всё стоит, скрестив руки на груди, и смотрит, как он идёт.