Михаил Александров - Честь имею… капитан Волошин. Сборник рассказов

Взрослая жизнь, такая интересная, новая, красочная. Деревня где-то далеко-далеко, со своим патриархальным укладом, запахами цветов и мычанием коров. И с этим бабушкиным «Господь с тобой». Какая древность, какое там всё не современное, допотопное. Хорошо, что вырвался из этого позапрошлого века.

Армия. Саня будет хорошим солдатом и командиром. Как дядька – офицер, как дед – старшина разведчик, он не подведёт их. Если придётся защищать Родину, мы все как один, ничем не хуже отцов и дедов. Боевая служба, караулы, учёба, комсомольская работа. А впереди только светлое будущее, мы идём по верному пути строительства коммунизма, как завещал великий Ленин.

Афган. Первый раз в жизни в самолёте. Военный борт, по бокам на скамейках пацаны, так же как и Саня, делающие вид, что им не страшно, что всё ни по чём. Весь салон заставлен зелёными ящиками, закреплёнными широкими стропами. «Неужели сядем? Да, свершилось, слава Богу, Господь со мной». Что это он. Молодой коммунист, политработник, стыдно товарищ, стыдно, прямо как бабушка. Но радость от того, что они на земле, пусть и не нашей, переполняет. Кажется всё страшное позади, а впереди снова всё светлое и хорошее. Командировка короткая, скоро домой, да и что может случиться, подумаешь, самолёт трясло и кидало из стороны в сторону, всё позади, уже смешно над своими страхами. Да и сам же напросился, рапорта писал, собеседования проходил. Ничего не может случиться, когда всего двадцать два.

Больничная палата. В боку, конечно, печёт, но терпимо. Надо же так расслабиться, откуда вывернулся этот ненормальный с заточкой. Вызов то обычный на семейный, а тут приятель, заступник, что б ему. Вот и доктор, с бумагами, серьёзный, что он там усмотрел?

– Как, доктор, жить буду? – Волошин пытается выглядеть браво и бодро.

– Будешь-будешь, и видимо долго. Свезло тебе крепко, мимо печени прошло, в миллиметре буквально. Так что денька три отдохнёшь и домой, ловить своих преступников. Есть у тебя ангел-хранитель.

И опять бабушка: «Иди, Господь с тобой».

Катер браконьеров пытается оторваться и уйти. Куда там, у рыбнадзора моторюга силища, «Хонда», ещё никто не уходил.

– Готовь бумаги, участковый, сейчас возьмём, – кричит рыбнадзор.

Но что такое, преследуемые дают резкий вираж, и на всей скорости несутся уже на катер рыбнадзора. Таран? Волошин пытается достать табельный «Макаров», поздно. Удар в борт, ледяная вода обжигает, тяжеленные бродни тянут вниз. «Господи, помоги». Один сапог удаётся скинуть, второй как присосало, но уже лучше. Перевёрнутый катер совсем рядом, надо добраться, там спасение. Окоченевшими пальцами участковый цепляется за ребристый метал. Что дальше, долго так не протянуть, хорошо, что удалось стянуть второй сапог. К берегу, плыть к берегу, метров сто не больше. Где же рыбнадзор, неужели утонул? Вот и берег, без сил свалился прямо у воды, зато ушёл холод, даже испарина выступила. Но совсем не надолго, через минуту холод начал сковывать, зубы застучали. Октябрь на Севере не жаркий. Двигаться, туда-сюда по берегу, согреться. До дороги километров десять, босиком по берегу, в мокрой одежде. Воспаление лёгких, а рыбнадзора нашли только весной.

Девяносто шестой. Тяжёлый, военный. Обстрел блок-поста, два осколка гранаты в правый бок, но совершенно пустяково. Бабушки уже нет, а «Иди, Господь с тобой» есть. Волошин знает, уверен просто, обязательно выйдем к своим, иначе и быть не может, бабушкино напутствие всегда с ним. «Иди, Господь с тобой». И он идёт, идёт много-много лет. Спасибо тебе, бабушка, за твоё напутствие, за твои дремучие пережитки, всю свою жизнь Санька идёт с твоим: «Иди, Господь с тобой».

Служить в армии, как и все парни того поколения, Саня Волошин, конечно, хотел. Не служить в те времена считалось ненормально и где-то даже стыдно. В армию не брали больных или, хуже того, с приветом. А уж как потом стало модно – откосить – даже мысли не возникало. Все без исключения молодые люди были готовы и даже счастливы, отдать долг Родине в виде двух-трёх лет срочной службы.

И Саня был готов, если не физически, в плане подготовки, то морально точно. Кроме того, как оказалось в дальнейшем, имел Волошин одно важное преимущество перед другими призывниками. Он разбирался в званиях, и не только в званиях, а ещё в петлицах, эмблемах, шевронах и прочей военной атрибутике, умел по-военному докладывать и знал команды. Секрет волошинских познаний был прост – дядя офицер. Когда он приезжал в отпуск, то, наверное, от скуки, или чтобы не отвыкнуть за месяц, разговаривал с Саней исключительно командами, ну, и дрессировал по доброте душевной, как молодого солдата. Большой плакат с погонами от рядового до маршала Советского Союза, а также с эмблемами родов войск и всякими нашивками появился в доме Волошиных в один из дядиных отпусков, сдавать зачёты по плакату Саня должен был регулярно. Зачёты по строевой подготовке, дисциплинарному и строевому Уставу также имели место, в разумных, конечно, пределах. За нерадивость в изучении воинских наук племяннику объявлялись наряды вне очереди, которые могли вылиться в прополку огорода, дополнительную работу на сенокосе или день пастьбы деревенского стада. Так что изучал Саня воинские науки с удовольствием и прилежностью.

О том, что Волошин вот-вот будет призван в доблестные ряды Вооружённых сил, он, конечно, знал, комиссии пройдены, даже известен номер команды и род войск, танковые, курсы трактористов всё-таки. Тем не менее, повестку получил неожиданно. Деревня, где жил будущий солдат, на то время была уже совсем маленькая, хлеб и почту привозили два раза в неделю, телефона не было. Повестка пришла с почтой двенадцатого ноября к вечеру, а в ней сказано, что тринадцатого ноября в пять часов утра, призывник Александр Волошин, должен быть с вещами в районном военкомате. Бабушка, как и положено, начала причитать, плакать и суетиться со сборами, а Саня кинулся в соседнюю деревню звать друзей на отвальную. Позвал лучшего друга Вальку Спиридонова, да подвернувшегося Тольку Коньшина. За нехваткой времени, по быстрому заскочили в магазин, купили две бутылки «Агдама» и сигарет.

Возвратившись домой, друзья за полчаса отпраздновали Санькину отвальную. Надо было спешить на поезд до райцентра, а то до станции четыре километра лесом в кромешной тьме. Наскоро выпив бутылку «Агдама» на троих и закусив приготовленными бабушкой котлетами, переодевшись в старые дедовские фуфайку и кирзачи, «выкинуть не жалко», будущий солдат отправился отдавать долг Родине.

В военкомате Волошина поджидали молоденький лейтенант и пожилой водитель такого же пожилого уазика. Тут же находились ещё два призывника с других деревень района, один метр с кепкой, второй здоровенный детина, это и была вся команда. Около шести утра, погрузив не хитрые пожитки, забрались в машину и отправились в дальний путь, в областной военкомат города Калинина, до которого километров двести. Но путь неожиданно прервался, вернее, застопорился примерно через час. Уазик, имея преклонный возраст, ехать дальше вдруг отказался, сначала погасли фары, потом он задёргался, пошёл рывками и, наконец, окончательно встал. Водитель с применением огромного количества – сразу видно, специалист – непечатных слов залез под капот. Молоденький лейтенант занервничал, предчувствуя неприятности, но повлиять на ситуацию возможности не имел. Новобранцы выбрались на свежий воздух и, наконец, познакомились. Метр с кепкой звали Саня Воробьёв, он оказался пареньком шустрым и весьма словоохотливым, этакий Воробей чирикающий. Здоровенный детина представился Мишкой Косаревым. Он напротив, разговаривать, похоже, не умел вовсе, зато со всеми соглашался и улыбался во весь рот – настоящий Мишка, объевшийся мёда.