Сергей Банцер - Жалким быть просто. Мистический детектив

«Почему ты молчишь?»

«Подожди ещё немного. Контрольная написана, звонок прозвенел. Проверяются тетради, и совсем скоро ты узнаешь свою оценку».

«Ты ангел, – тихо сказала Корсакова, – значит… есть Бог?»

Взгляд женщины стал вдруг пронзительным, как будто внутри её глаз загорелось жгучее пламя.

«Тебе для этого нужно было обязательно увидеть ангела? – спросила она. – Мира вокруг тебя было мало? Мир, кипящий энергией – откуда эта энергия взялась? Людской разум, который сделал этот мир лживым, несправедливым, жестоким, катящимся к своему концу – откуда он, этот разум взялся? Лукавый вам нашептал: „Всё взялось из ничего“. И вы подхватили: „Из ничего, из ничего!“ А, чтобы закрепить свою веру, лукавый сделал из математики „игру в бисер“, и научил этой игре наиболее талантливых людей, которым потом раздал нобелевские премии. И люди от этого поверили ему ещё сильнее»

Две женщины, странно похожие друг на друга, сидели у призрачного костра, горевшего в степи под беззвёздным небом, и молчали.

Потом Корсакова тихо спросила:

«А сколько ещё ты будешь со мной?»

«Нисколько. Здесь уже не нужны ангелы-хранители»

«Не нужны? Почему?»

«Потому, что тут уже не опасно. Там, где нет свободного выбора, уже не опасно».

«Тогда зачем ты тут?»

«Зачем?.. Наверное чтобы попрощаться. Я привыкла к тебе за эти годы. А тебе нужно идти дальше».

Женщина поднялась. Сделав несколько шагов, она вдруг обернулась и сказала:

«Помнишь, когда тебя предал близкий тебе человек? Тогда тебе казалось, что мир хочет тебя добить, и сопротивляться этому не имеет смысла? Я тогда подсказала тебе – обратись к тому, кто никогда не предаст, кто всегда, понимаешь, всегда, при любых обстоятельствах даст прибежище, а, значит, и надежду! На кого можно уповать, и это будет питать твою надежду до самого конца! Ты помнишь, что ты сказала тогда?»

«Помню… – прошептала Корсакова. – Мне было больно… И я сказала…

«ДЕНЬГИ… ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЕ ДРУЗЬЯ, КОТОРЫЕ ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ПРЕДАДУТ».

Дверь кабинета Дятлова приоткрылась, и в образовавшемся проёме показалась голова оперуполномоченного Корзухина.

– Разрешите, Виктор Павлович?

– Проходи, Корзухин, присаживайся. Рассказывай.

– Вчера я проверил алиби Топольского. Его действительно видели в Мироновке соседи по даче, но только около девяти вечера. Раньше его не видел никто. Ну, из соседей никто. У Топольского был билет на электричку, которая отходит от пригородного вокзала в восемнадцать пятнадцать. В Мироновке она была примерно в семь вечера. Выходит, перед тем, как засветиться у соседа в девять вечера, Топольский где-то был около двух часов.

– Это ничего не значит, – сказал Дятлов, – он скажет, что приехал на дачу и лёг спать. А потом проснулся в девять вечера и пошёл выпивать к соседу. И всё сойдётся. Что ещё у тебя? Телефон с пальцем Корсаковой разблокировали?

– Нет, – покачал головой Корзухин. – Карпов носил его куда-то, типа к хакерам каким-то, но пока ничего не удаётся. Вчера я был в офисе Лайфсел, это мобильный оператор телефона Корсаковой. Ну, предъявил санкцию прокурора на получение распечатки трафика за восемнадцатое сентября. Но там набежали какие-то юристы, двое пацанчиков в галстуках, с бэйджиками я, аж, обалдел. Гавкучие такие, наглые… И корректные. Тьфу!

– Перепроизводство потому что этих офисных пацанчиков, – пробормотал Дятлов. – Поэтому и в галстуках. Поэтому и гавкучие.

– Короче – отказали тебе?

– Да, – вздохнул Корзухин. – Сказали: «Нужно заявление о согласии на обработку личных данных от каждого фигуранта». Ну, и ещё кучу бумаг. А потом решения суда ждать полгода.

– Хорошо, я это улажу. У тебя всё?

– Пока всё, – сказал Корзухин. – Я могу идти?

– Погоди.

Дятлов посмотрел на Корзухина. Способный парень. И с головой. Пока честный. Но и не таких Система ломала. Кстати, Водянов ждёт ответа. Надо будет зайти к нему. Ведь ответ готов.

– Послушай, Николай, – обратился он к Корзухину, – ты внештатником уже обзавёлся?

– Нет, – Корзухин пожал плечами, – я ж только недавно…

– Это плохо. Опер без внештатника всё равно, что брачная ночь без невесты. Ты к этому… Ванику из «Сириуса» присмотрись. Хороший внештатник из парня выйдет, уж поверь мне. Сам тебе спасибо скажет и будет рад на кого-нибудь стучать, нужно только тактично подсказать – на кого. Мы, пока следствие ведём, вот ты и присмотрись к Ванику. Блокнотик себе заведи для внештатников.

– Так я завёл уже, но он же… это… – Козухин развёл руками, – ну, не замарался нигде?

– Знаешь такого – дедушка Мичурин? – улыбнулся Дятлов. – Вот он как говорил? «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их – наша задача!» Ты ж, конечно, по молодости «Неуловимых мстителей» не смотрел?

– Ну, что-то слыхал, про бандитов кино… Старое.

– Да, так вот, там один бандит, ну, бывший поп, говорит: «Все мы немощны, ибо человецы». Нет греха только, если нет человека. А, раз Ваник есть и он человек – то что-то за ним водится. Нужно только присмотреться и за руку поймать. Там в коридоре кто-то ко мне есть?

– Ага, – кивнул Корзухин, – Фрумкин сидит с повесткой.

– Давай его сюда.

– * —

– Я Фрумкин, – надтреснутым голосом сказал долговязый мужчина лет пятидесяти, входя в кабинет. – По повестке.

Дятлов окинул взглядом вошедшего. Первое впечатление о незнакомом человеке, вопреки расхожему мнению, часто оказывается ложным. Недаром говорят «встречают по одёжке, провожают по уму». Более того, человек, который с самого начала знакомства располагает к себе, всегда сразу настораживал Дятлова. За годы службы он убедился, что, как правило, таким свойством обладают профессиональные аферисты, в лучшем случае – люди, у которых кроме умения расположить к себе собеседника, ничего большего за душой нет. Встречал он и другое – бедно одетые посетители со скромно опущенными глазами, часто оказывались достойными людьми. Ну, а глаза, точнее, взгляд – тут есть две крайности. Либо человек смотрит честно и открыто прямо в глаза собеседнику, либо прячет взгляд, глядя куда-то в сторону. Оба этих крайних случая тоже присущи жуликам и людям, желающим как-то оградить свой внутренний мир. И в том, и в другом случаях это является маской – либо гримасой честной открытости, либо простой непрозрачной завесой.

Замдиректора фирмы «Эксим ЛТД» Борис Фрумкин внешностью более всего походил на жениха с известной картины «Неравный брак». Чуть сплюснутый с боков череп, покрытый редкими пегими волосами, надменный взгляд узко посаженных глаз, вялые веки и тонкие бескровные губы. Всё, как на том самом полотне.

И всё же первое впечатление иногда приносит пользу. Поэтому Дятлов ещё раз посмотрел на Фрумкина. Кажется, не любят тебя, Фрумкин, бабы. Хоть ты и замдиректора, и господин, и, даже возможно, умный. Наверное, потому, что сидит в бабах до сих пор тот самый инстинкт их первобытной праматери, когда ещё ни денег, ни особого ума не было даже в виде понятий. С тех пор на этот женский инстинкт наслоилось множество других инстинктов, в основном, социальных. Конечно, многие женщины тебя, Фрумкин, наверное уважают и замуж пошли бы за тебя с радостью. Но вот полюбить… Это вряд ли… Потому что за это малопонятное дело у баб отвечает тот самый инстинкт древней праматери. И ты, Фрумкин, со всеми своими деньгами, это чувствуешь. Хоть и упрятано это на самом дне твоей души.