Геннадий Тарасов - Голос. Повесть

– У меня есть выбор? – по привычке спросила она.

– Нет, детка, – по привычке ответил он. – Только не в этот раз.

До этого момента Лордиз мало интересовалась, чем собственно Фил зарабатывает на жизнь себе и, чего уж тут, ей. Как раз выяснилось, что, очевидно – помимо прочего, неназванного – он занимался еще продюсированием музыкальной группы.

Это была рок-группа, пытавшаяся играть готический рок. Дела у группы шли ни шатко, ни валко, никак, в общем, не шли. И музыканты были хорошие, классные были музыканты, но вот чего-то не хватало, и кроме не слишком частых выступлений во второсортных клубах Филу с ними пока не удавалось добиться ничего. Не шел народ на них, хоть сам выходи и пой. Видимо, не было в группе той изюминки, которая выделила бы ее из тысяч подобных. И как ни ломал голову Фил, ничего придумать не мог, и уже был он близок к тому, чтобы распустить группу и закрыть проект… Как тут на его счастье и удачу Лордиз спела ему свою песенку.

Вот что значит вовремя сделать женщине хороший подарок!

Той изюминкой, которую искал Фил для своей группы, оказалась Лордиз. Не только ее пение – сама она.

Суровые парни в кожаных прикидах поначалу отнеслись к барышне с розовым бантом в волосах, каковой на тот момент была Лордиз, мягко говоря – настороженно. Но когда по просьбе Фила, задавив смущение в зародыше, Лордиз спела, суровые парни заулыбались, и общая настороженность сменилась без преувеличения всеобщей любовью. С суровыми парнями всегда так – или – или. Но с платьицем пришлось распрощаться, и с розовым бантом тоже. Появились кожаные штаны и желетка, руки и другие части тела украсили татуировки и, в конце концов, голова оказалась выбрита, а густые волосы на ней сохранились лишь в резервации толстой косы на затылке. Но все это случилось не сразу, а происходило постепенно, эволюционно, в соответствии с тем, как менялась и сама Лордиз. А она, бесспорно, изменилась, и из неуверенной, трепещущей от свалившихся на нее невзгод девчушки за пару лет превратилась в уверенную в себе женщину. И, между прочим, в знающую себе цену певицу. Конечно, ей было жаль расставаться с образом милой девушки в пользу брутальной, не копающейся долго в кармане в поисках крепкого словца, девицы, но эта перемена была обоснована и оправданна, и потому она слишком не рефлексировала по этому поводу.

С ее появлением дела в группе пошли в гору. Количество выступлений и число зрителей на них неизменно росло. Появились свои фанаты и группа поддержки. Оказалось, что многие приходили на выступления послушать именно ее. Музыка группы становилась все более сложной, песни – все более красивыми. В конце концов, Филу удалось заключить контракт на год выступлений в лучшем клубе города – в легендарной Короне. В общем, все шло как надо, как должно было идти, и приносило радость и другие прелести жизни, но… Но были два обстоятельства, которые с некоторого времени портили ей всю итоговую картину последних лет. Эти обстоятельства, как ни странно, затрагивали самые главные ее стороны – личную и профессиональную.

Как то, месяца за три до описываемых событий, произошла одна очень памятная для нее встреча… Даже месяца за четыре… Чуть больше. Да, дело было в самом конце осени, или в самом начале зимы, точно не припомнить, но наверняка был один из тех очень холодных и очень мокрых вечеров, когда приходится прикладывать много усилий, чтобы казаться беззаботной и жизнерадостной. Хотя, справедливости ради, именно к этому ее никто не принуждал. Целый день шел мелкий ледяной дождь, и с залива задувал нахрапистый беспардонный ветер. Публика в клубе вовсю согревалась спиртным – единственным доступным для большинства способом. Немногочисленные счастливчики льнули к камину в углу главного зала, и всем им вместе старались помочь повысить градус внутриклубной атмосферы активно работавшие на небольшой сцене музыканты. Выступление развивалось, как надо, зрители принимали артистов благосклонно, многие приплясывали и хором подхватывали припев. И это становилось уже привычным для их выступлений.

После первого отделения Лордиз пробиралась за Филом через зал к столику в углу, за которым они обычно подкреплялись и отдыхали перед тем, как продолжить работу. Неожиданно, где-то на полпути, практически в центре зала Фил остановился. Лордиз не соблюдала дистанцию, не сориентировалась вовремя и уткнулась ему носом в спину. Выглянув из-за него, она увидела и тотчас узнала причину его внеплановой остановки.

За отдельным столиком, развалившись сразу на двух сдвинутых вместе стульях, в накинутом на плечи темно зеленом шерстяном пальто с пелеринкой сидел один из лучших теноров всех времен и народов Александр Драгский, по прозвищу Драга. Под пальто его дородное тело свободно обтекала вранглеровская рубашка из темного денима, используемая им в качестве артистического блузона. Александр возлежал на стульях, как на диване, широко расставив ноги в блестящих коричневых брогах и уютно сложив руки под животом. Подошвы туфель сияли девственной чистотой, удостоверяя, что их хозяин не ходил пешком по мокрым и грязным улицам. Брюки на нем были неопределенного цвета, темные, шерстяные. Его зеленый, в тон пальто, картуз с коротким тупым козырьком тульей кверху возлежал еще на одном, отдельном стуле.

– Александр Борисович, какая честь, – начал вдруг оправдываться Фил. – Простите, мы не знали, никто не предупредил…

– Да ладно, ерунда все это, – махнул рукой Драгский. И запустил руку по кругу: – Присаживайтесь!

Поскольку Фил занял единственный оставшийся свободный стул, Лордиз присела на тот, где почивал картуз маэстро, который пришлось взять на руки. Она держала головной убор, словно его хозяина самого, испытывая смешанное чувство волнения и стеснения, гордости и желания убежать.

– Вот-вот, молодец, – благословил ее Александр. – Теперь все будут знать, что ты нянчила на руках кепку Драги. Да ты не смущайся, все нормально. Так карьеры и делаются.

Его породистая голова сидела на туловище, как у Хоттея, но, в отличие от китайца, он не был лыс. Роскошные волнистые с проседью длинные волосы были зачесаны назад, за уши, выбивающуюся прядку он постоянно подхватывал рукой, отправляя на место. Казавшиеся узкими за толстыми стеклами очков глаза искрились добродушием, хитростью и весельем, что, очевидно, было верно лишь отчасти. Всем, и не только в мире шоу-бизнеса, было известно, насколько сложен характер у этого человека. Что подтверждало и его лицо гурмана и эстета, широкое лицо с тонкими чертами, утвержденное на мощном двойном подбородке. Словом, рядом с ним девушкам вроде Лордиз следовало помалкивать… что она и делала.

– Ну, порадовала, – ласково закивал Драгский Лордиз, – порадовала… И послушать приятно, и посмотреть…