Роман Госин - Дети. Каренина Анна

И вот пятого декабря в день Святой Великомученицы Екатерины и учреждения Петром I ордена в её честь в Зимнем дворце был устроен ежегодный бал. Орденом Российской империи Святой Великомученицы Екатерины награждали всех Великих княгинь и дам высшего света. Он имел две степени: «большой крест» – для Великих княгинь и других дам царской крови и «малый крест», кавалерственный – для дам из высшего дворянского сословия. Награждённые именовались соответственно «дамами большого креста» и «кавалерственными дамами».

Орденом второй степени награждались дворянки за просветительство, благотворительность, в том числе выкуп на свои деньги попавших в варварский плен христиан, создание на свои деньги лазаретов, госпиталей и других медицинских учреждений во время войны под флагом «Красного Креста» для солдат и офицеров русской армии. Обо всех царских балах приглашённые извещались задолго до их начала, иногда даже за полгода до события.

Обязательным условием приглашения на придворные балы для мужчин было их формальное право быть представленным императору, а для дам – императрице. Право представления в первую очередь давалось придворным чинам, кавалерам и дамам, а затем военным и гражданским (статским) чинам первых четырёх классов, полковникам гвардии, занимавшим должности четвёртого класса и некоторым другим из числа крупных банкиров, профессоров медицины и учёных.

Из числа дам этим правом пользовались супруги и дочери всех придворных чинов и кавалеров, а также их вдовы, бывшие фрейлины, супруги, вдовы и дочери «особ первых четырёх классов», супруги флигель-адъютантов и некоторых полковников и капитанов первого ранга. Для военных и гражданских чинов высших классов было принято представляться императору по случаю назначения на должность, награждения, отъезда в зону боевых действий во время военных компаний.

Поскольку на такие балы съезжались со всей страны тысячи приглашённых, работы у чиновников Гофмаршальской части было очень много. Иногда бюрократический механизм давал сбой, что могло привести и к карьерным крушениям. Впрочем, всё зависело от людей.

Такая история произошла в царствование Александра III. Командир первой гвардейской дивизии, генерал Николай Павлович Эттер, получил приглашение на первый Концертный бал в Зимнем дворце. Но в приглашении не была упомянута его жена. Он поехал к корпусному командиру, принцу Ольденбургскому, и объявил, что «готов жертвовать жизнью своему государю, но обидеть жены своей не позволит». Принц Ольденбургский поехал к императрице и выхлопотал приглашение, но при этом от гофмаршала князя Оболенского было объяснено, что приглашения военным делаются через Гвардейский штаб, и что за правильность их он не отвечает. На следующие два бала Эттера опять пригласили без жены. Он не поехал, оскорбившись, и подал просьбу об увольнении со службы.

Для придворных балов печатались пригласительные билеты. Их развозили по адресам придворные слуги. В билетах указывалось, в какой форме нужно быть на балу мужчинам и каких цветов должны быть платья женщин, девушек и девиц. Посещать балы мужчинам разрешалось со дня совершеннолетия, то есть с двадцати лет, а девицам с пятнадцатилетнего возраста, Мне в тот год исполнилось шестнадцать лет, а Серёже двадцать два года.

Время окончания бала не регламентировалось. Гости веселились до тех пор, пока в залах находились император или императрица. Балы продолжались, как правило, до двух-трёх часов ночи, а иногда и до пяти утра. Никто не объявлял об окончании бала. Если император хотел, чтобы бал окончился, он посылал в оркестр своего адъютанта, и тот приказывал играть известную в Европе музыкальную шутку австрийского композитора и музыканта-скрипача Франца Йозефа Гайдна. Шутка состояла в том, что музыканты играли котильон и уходили поодиночке, оркестр всё слабел и слабел, так что под конец оставались играть лишь барабан и одна скрипка. И вот барабан играет всё тише и тише. Замолкает барабан. Барабанщик уходит. Скрипач продолжает играть на всех струнах, постепенно переходя на одну, и та, наконец, умолкает. Все оглядывались в недоумении, а бал прекращался сам собой.

За неделю до бала во время общего обеда в нашем доме всем подали на десерт парфе с шоколадом, а мне принесли гоголь-моголь с тёплым молоком. Я отставила его в сторону и сказала, что тоже хочу парфе. Графиня Лидия Ивановна громко сказала:

– Ну вот, холодного ей нельзя, а она капризничает. Парфе ей, видите ли, подавай. Фру-фру какая! Взбрыкивает! Я же говорила, что её нельзя везти на императорский бал. Останешься дома.

Я заплакала и выбежала из столовой. Пришла Франсуаза и стала меня успокаивать. А утром зашёл ко мне Сергей и принёс приглашение на бал для нашей семьи. Я в нём тоже была указана.

«А что мне надеть?» – спросила я, обращаясь к Франсуазе. Она мне посоветовала атласное светло-сиреневое парижское платье или молочно-кремовое шёлковое, из Вены.

Оба платья были заказаны в Невском пассаже, а несколько дней тому назад их вместе с нижним бельём, чулками и веерами, специально подобранными к каждому из них, в больших коробах привёз рассыльный. На этот бал я выбрала светло-сиреневое.

Графиня Лидия Ивановна к каждому новому балу заказывала платья у своей портнихи. В тот же день она привезла ей серо-дымчатое платье из бархата. Когда графиня его надела, примеривая, и показала мне, я увидела, что она в нём похожа на летучую мышь. Только лицо и шея у неё были жёлтыми.

Наступило пятое декабря. После официальной части и награждения орденами все перешли в бальную залу. В списке награждённых была баронесса Вронская-Шильтон. Но я её не видела, так как стояла очень далеко. По той же причине не видела я императора и императрицу. После награждения загремел оркестр. И всё, что не нравилось мне, теперь умиляло и радовало, потому что увидела я себя в большое зеркало. Я не ошиблась. Я была действительно мила, когда играла в лото с молодым князем Григорием Орловым.

– Вы знаете, Ани, – посыпалась его французская скороговорка, – я очень люблю, когда громко играет музыка. Ведь тогда можно спокойно говорить, не будучи услышанным никем.

Он наклонился ко мне, почти к самому уху. Кровь прилила к моему лицу. Я почувствовала, как оно запылало. Раскрыла свой веер и стала обмахивать себя. На самом деле я была несказанно рада не его первым шагам, а тому, что я оказалась на этом балу, и он меня нашёл.

Первый тонкий ледок в моей жизни между мной и мужчиной был растоплен. Но я была слишком неопытна. Не сумела скрыть волнение, охватившее всё моё тело. Я не искала никаких особых слов для ответа, а просто поднялась, отставив карточки лото в сторону, и подала ему руку, молча соглашаясь с ним танцевать. Улыбаясь, он торопливо поднялся.