Роман Госин - Дети. Каренина Анна

В моей бальной книжке ещё никто не был записан. Я увидела, как напряжённо смотрели на меня Каренин и графиня Лидия Ивановна. Я нарушила этикет. Я о нём, безусловно, знала. У всех на балу были бальные книжки. Для них в платьях у пояса сбоку был устроен специальный карман. Снаружи он никак не виден, потому что сверху на пояс в этом месте прикрепляется цветок, или делается вышивка. Внутри бальной книжки пишутся названия и номера танцев. Ещё до начала бала кавалер может пригласить даму на определённый танец, а она, соглашаясь, записывает его фамилию на соответствующей строке в своей бальной книге. Если по какой-либо причине дама или девица отказывает кавалеру, она должна пропустить этот танец. Считается неприличным сразу же после отказа принимать приглашение другого. Многие дамы, девушки и девицы склонны считать бальную книжку списком своих любовных побед, свидетельства внимания и симпатии мужчин к ним. И напротив, пустые страницы говорят о непопулярности на балу.

Шёл котильон. На него князь Григорий Орлов был записан княжной Мещериновой. Конечно же, я не знала об этом. Но он-то знал и мог отказать мне, объяснив причину. Это было бы непредосудительно и честно по отношению к нам обеим. Тем более что я узнала обо всём случившемся практически сразу после окончания котильона.

Князь Григорий Орлов, поблагодарив меня, но не проводив на место, сразу отправился объясняться с княжной Екатериной Мещериновой. Я видела, как они прошли вместе в боковую залу. Через полчаса он вернулся и, как ни в чём не бывало, предложил мне продолжить с ним игру в лото. Сославшись на усталость, я отказала ему, и вслед за этим мы все вместе, включая Сергея, уехали домой.

На следующий день Франсуазу переселили в другую комнату на третьем этаже, а в смежной с моей комнатой спальне поставили балетный станок и установили большое зеркало во всю стену. Видимо, графиня Лидия Ивановна сочла моё исполнение котильона непривлекательным для больших балов. Однако я знала сама о том, что хорошо танцую, ведь у меня была осиная талия, стройные ноги, несмотря на объявленную мне английскую болезнь, к тому же я была достаточно умна для любого бального кавалера. Не прошло и двух месяцев, как это подтвердилось.

Император Александр III не любил балов, хотя он не решился отменить ставшие уже традиционными и имевшими большое значение для петербургского высшего света царские балы. Надо было и ему подчиняться традициям императорской России.

Александр Александрович, загодя приехав со своей женой в Зимний дворец, отчаянно скучал в малахитовой гостиной, перебрасываясь фразами с великими князьями, обступившими его. За три дня до этого бала я получила письмо от князя Григория Орлова с просьбой записать его на седьмой номер со мной. Седьмым номером был всегда вальс, открывавший второе отделение бала после перерыва и буфета.

В бальный зал Зимнего дворца приглашалось до трёх тысяч человек, в том числе официальные представители иностранных государств при русском дворе. Танцорами по определённой для каждого полка квоте командованием Русской Армии на бал назначались молодые офицеры, проходившие перед отправкой во дворец строгий инструктаж у командиров о поведении на таких балах. Они начинались, в основном, в половине девятого вечера, а завершались застольем, во время которого император, обходя столы, разговаривал с присутствующими. Сам он на балах обычно не ел.

Для прохода на бал каждый класс пользовался своим подъездом. Великие князья входили через Салтыковский, а для придворных предназначался подъезд Их Величеств. Военные шли через Комендантский, а гражданские чины через Иорданский подъезд.

Пёстрая нарядная толпа уже переливалась из залы в залу. Великосветский Петербург тонул среди провинциальных дам и барышень, попавших во дворец благодаря служебному положению мужей и отцов или наехавших из губерний богатых дворян-чиновников и банкиров. Матушки и тётушки искали женихов для своих дочерей, а лучшей биржи, чем большой придворный бал, трудно было найти. Большинство офицеров, назначенных на бал, бросилось навстречу молодым женщинам и девушкам. Нужно было заранее пригласить их на один из пятнадцати танцев, указанных в программе.

Около дверей, где должна была выйти царская семья, толпились высшие чины свиты. Князь Григорий Константинович Орлов находился в это время у буфета вместе с любителями выпить шампанское перед началом основной части бала.

Но вот раздался стук палочки придворного капельмейстера. Шум мгновенно стих, и в распахнутые двумя высокими неграми двери стала входить царская семья. Впереди, под громы полонеза, шёл грузный император, держа за руку миниатюрную императрицу с яркими глазами и мягкой улыбкой. За государем вышагивал, стараясь попасть в такт его шагам, камер-паж, за ним – дежурный генерал-адъютант и Министр двора. Позади императрицы бесконечный шлейф платья несли два камер-пажа, поднимавшие его на поворотах и потом расправлявшие во всей красе снова.

Император выглядел на редкость моложаво. Его тяжёлой фигуре очень шёл костюм – белая куртка, украшенная золотым позументом. Её воротник и рукава были оторочены мехом голубого сибирского песца. На нём были светло-голубые, в обтяжку, брюки и узкие, чётко обрисовывавшие ноги, сапоги. Он оглядывал залу своими голубыми глазами, и величественно-спокойное выражение его лица с окладистой бородой время от времени украшалось мимолётной, посланной кому-то из толпы, улыбкой.

Я впервые так близко от себя видела императора. Неожиданно он помахал рукой Каренину, узнав его, и остановился, увидев меня. Громко обращаясь к императрице, спросил её: «Рядом с Карениным стоят его сын и графиня Вронская-Каренина? Я не ошибся?». Императрица улыбнулась ему и помахала приветливо мне рукой. Я, не смущаясь, шагнула вперёд и, сделав глубокий книксен, низко поклонилась обоим.

Придя в себя после такой встречи, огляделась вокруг и заметила коренастого генерала в парадной форме с аксельбантами, орденами, наголо бритой головой и аккуратными седыми усами. Он обводил взглядом далёкие берега паркета. Розетка на груди давала ему право, не представляясь, приглашать любую даму без предварительной записи. Генерал подошёл ко мне и представился:

– Граф Вронский Алексей Кириллович. Запишите меня, пожалуйста, на ваш седьмой номер. Он свободен?

Сердце моё оборвалось. Не знаю, как я не упала в обморок. Я чувствовала, как рядом со мной напряглись, будто перед громадной волной океана, Каренин, графиня Лидия Ивановна и Серёжа. Вокруг нас стояла полная тишина. Все смотрели на меня.

– Повторите, как вас зовут, господин генерал? – еле-еле выговаривая слова, переспросила его.