Дмитрий Гаврилов - Амнезия. Сборник рассказов

Звонки и стуки при этом становились всё настойчивее и бесцеремоннее.

– Иду, иду же! Кого там черти принесли? – бывший держатель фотостудии прильнул к глазку и смачно выругался на языке Шекспира. – Кузяев, маза фака, тебе чего?

– Отоприте, Аркадий Агафонович, разговор есть! – в голосе Святослава Ильича звучала воронёная сталь, поэтому бывший детдомовец, впитавший эти интонации с молоком из бутылочки с инвентарным номером шестьсот шестьдесят шесть, возразить не посмел.

Лязгнули засовы четырёх импортных замков, и тот, кто по определению хуже татарина, нахально переступил порог квартиры.

– Ты совсем офонарел? В курсе, который час? – хозяином дома явно овладело недовольство.

– Без пятнадцати пять, – сверился со старенькой «Ракетой» ночной визитёр, – но дело категорически не терпит отлагательств!

– Проходи на кухню. Я сейчас. Только штаны с рубахой накину.

Безродный вернулся в спальню, шёпотом повелел Лидии Аристарховне лежать тихо, нацепил трико с пузырящимися коленками, майку-алкоголичку, закинул в рот пластинку жевательной резинки и взбодрённый устойчивым мятным вкусом решительно предстал пред Кузяевы очи.

– Ну? – Аркадию Агафоновичу было явно не до сантиментов.

– Я бы для начала кофе выпил, – Святослав Ильич старался говорить нарочито нагло.

– Говна на лопате! – отказал Безродный, свирепея, и уселся на подоконник. – Дело говори и ступай с богом!

– Ладно. Обойдусь. О каком товаре речь?

– Чего это тебе так засвербело?

– Значит надо! – вцепился бульдожьей хваткой в бывшего директора Кузяев.

– Чёрт с тобой. Всё равно сон прогнал, – Безродный нехотя протянул руку, выдвинул один из ящиков антикварного дубового серванта и извлёк перетянутую резинкой замусоленную колоду игральных карт. – Держи.

– Зачем? – Святослав Ильич удивлённо уставился на подношение.

– Это и есть товар.

– Старая колода?

– Да ты послушай сначала, олух! – воззвал к вниманию оппонента Аркадий Агафонович. – Это карты не простые, а золотые!

– В каком смысле?

– Ты колоду-то получше рассмотри! Видишь, девки голые?

– Вижу. И что?

– А то, что у меня таких, новых, упакованных – хоть жопой ешь! Дачу мою, где ты, якобы, огород полол, помнишь?

– Я полол!

– Пусть полол! Не в этом дело. Так вот. Там у меня склад. Коробок десять, минимум. В каждой – по пятьсот колод. Если хотя бы рублей по тридцать за штуку толкнуть, сколько всего получится?

– Э-э, – мозг не спавшего почти сутки и изрядно употребившего накануне фотографа судорожно пытался высчитать итог, – сколько?

– Сто пятьдесят тысяч! А если с умом подойти, то и по сотне можно выручить. Клондайк! Ну как, доволен?

– А кому ж я их сбагрю-то? – озадачил Святослав Ильич больше себя, нежели собеседника.

– Езжай на юг, – с видом доки ответствовал Безродный. – Там оптом скинешь цыганам. Или чуркам. Эти – сто процентов позарятся. Пару телефончиков я тебе чиркну. Здесь только промышлять не смей. Сам запалишься и девок погубишь: они почти все – местные.

– Местные? – заинтересовался Кузяев и стал пристально всматриваться в лица и иные прелести. – А сам чего ж не продашь? Иль уже нахапал столько, что западло?

– Стар я стал, Славик! – угрюмо покачал головой Аркадий Агафонович. – Нету сил. Ни моральных. Ни, мать их, физических. Ну как, убедил?

В принципе, можно.., – тут будущий коммивояжёр притормозил, так как бубновая дама показалась ему до боли знакомой. – Не может быть!

– Ха! Зазноба твоя бывшая? – рассмеялся Безродный. – Ну и как? Хорошо получилась?

Святослав Ильич остолбенел: ему разнузданно подмигивала правым глазом нагая Полина Ермолаевна, только в молодости.

– Это как?.. Это кто?.. Это когда?.. – хватая воздух, смог, наконец, вымолвить Кузяев.

– Да кого ты там нашёл? – хозяин подошёл к гостю сзади и склонился над плечом, чтобы лучше рассмотреть изображение. – А это… Это старьё. Лет двадцать тому назад снимал. Может больше. А что?

– А то, что это жена моя!

– Ой…

Договорить Аркадию Агафоновичу не позволили оказавшиеся на редкость сильными руки Святослава Ильича. Мгновенно вскочив, бывший подчинённый намертво сомкнул их вокруг шеи недавнего начальника, повалил того на пол и удерживал, несмотря на активное сопротивление, до полнейшей асфиксии. Затем поднялся, схватил выроненную в пылу борьбы карту с голой Полиной и в отчаянии выбежал вон.

Лидия Аристарховна, не предавшая возне на кухне значения, насторожилась только тогда, когда прождала не меньше десяти минут с момента, как захлопнулась входная дверь, а жених в спальне так и не появился. Фея нехотя выбралась из нагретой кровати, обмоталась одеялом, на цыпочках прокралась в неосвещённый коридор, откуда и увидала последствия разыгравшейся трагедии. К собственному её удивлению женщина совсем не испугалась, даже не заорала, а лишь вслух подивилась справедливости распускаемых о ней в городе слухов:

– Ну точно: я – чёрная вдова. Причём здесь даже брак оформить не успела! Ну не скотство ли, блин?

Суворова никак не ожидала Кузяева тем же утром, а по сему не на шутку взволновалась, когда тот условным сигналом постучал в окошко:

– Стряслось что?

– Ой беда! – тяжело опустился на лавку в сенях любовник. – Я Аркашу замочил!

– В смысле?

– В прямом! Задушил!! Насмерть!!!

– Ничего себе новогодний подарочек…

Проанализировав сбивчивый, полный междометий и ненормативной лексики рассказ Святослава Ильича, Тома уточнила, уверен ли убийца насчёт отсутствия свидетелей и камер на подъезде дома жертвы. Ответ последовал хоть робкий, но утвердительный.

– Значит так, – по-менторски огласила она своё решение. – На всякий случай вынь сейчас же из мобильного батарейку и симку. Не знаю, зачем, но так делают: я в кино видела. Давай мне – выброшу, где не найдут. Карту с Полиной в печке сожжём. Ну надо ж, Полиночка твоя! Вот целка-невидимка!! Кто бы мог подумать!!! Ой, извини, милый, извини… Короче, ты остаёшься у меня. Только сиди тише воды, ниже травы. И жене ни в коем случае не звони. Вот тебе медицинский справочник. Изучи досконально главу про амнезию. Будем её симулировать. Дескать, ничего не помню, даже имени, и ничего не знаю. Понятно? Как станет пора, я тебя выпущу. А пока в городе тихонько разузнаю, что к чему. И меня слушайся. Тогда не пропадёшь!

– Дай, что ли, водки…

– Фиг тебе! Градус в такой ситуации только навредит. Ты обязан мыслить трезво. Поэтому, я – в душ. А ты свари пока кофейку и бутербродов нарежь. Позавтракаем, и побегу. Мне сегодня ещё до обеда людей лечить.

Пудовая перешагнула через Безродного, взяла из сушилки чашку, налила из чайника воды, выпила. Потом, приговаривая «чур меня, чур», поплевала через левое плечо, оделась быстрее, чем горит спичка ротного, и начала методичный шмон квартиры несостоявшегося мужа. Она логично предположила, что у покойника наверняка заначка имеется. Так не пропадать же добру. На неё всё равно никто не подумает. А тот, кто убил, тот и ограбил! Поди потом докажи обратное. Вот пусть и ищут. И не факт, что найдут. Уж она-то точно Кузяева не сдаст: не в её интересах.