Анатолий Резанович - Полынь-вода

Степан Федорович на это ничего не сказал, только вздохнул.

«Не меньше недели вода стоять будет…»

Доев, он положил ложку на длинный стол, застеленный цветастой клеенкой, и уставился в светлеющее окно. За ним с трудом удерживала на себе холодный и тяжелый лед река.

«Терпеливая, – подумалось Степану Федоровичу, – что Надя…»

Это сравнение было невольным, но близким к правде.

В Рубеж привез Степан Надежду из деревни Городец. Он работал в колхозе шофером и по весне, когда разливалась вода, был вынужден в районный центр Долин и из него ехать не напрямую, через Бережновку, а в объезд – через Ольпенск, Городок, Городец… В одну из таких поездок Степан и Надежда познакомились, а потом между ними полыхнуло любовью, опалив обоих. Степан не стал медлить и заслал к родителям Надежды сватов. Сговорились сразу – чего время тянуть. После этого сыграли свадьбу. Работящая Надежда пришлась по душе свекру и свекрови. Вскоре родился сын. Назвали Алексеем. Через год произошло еще одно радостное событие – переселились в свой дом, который построили ближе к реке, на широком огороде родителей – старших Жилевских. Когда более-менее обустроились, счастливая Надежда, забеременев, разродилась девочкой, которой дали редкое в Рубеже и красивое имя – Юля. Спустя три года появилась на свет Люба. И тут нежданно-негаданно случилась беда, о которой и подумать никто не мог…

Степан, опытный к тому времени шофер, вез на стройку кирпич. Неожиданно на дорогу, мокрую после дождя, выбежали малолетние дети. Степан начал тормозить, но груженая машина по инерции неслась вперед. Ничего не оставалось, как свернуть грузовик с дороги, что Степан и сделал. Вся сила удара пришлась на него. Старый и уже к счастью трухлявый тополь оказался под колесами грузовика, а Степана, с разбитой головой и грудью, в крови, тут же увезли в больницу. Заключение врачей прозвучало как приговор: черепно-мозговая травма, перелом ребер и позвонков.

В районной больнице Надежда смотрела на мужа и не узнавала: посиневшие губы, заострившийся нос, неестественно бледный лоб.

– Степан, – тяжелея, позвала она его и упала без сознания…

– Он в коме, – услышала Надежда, приходя в себя, чей-то голос. Это был врач. – Будем надеяться на лучшее.

После больницы Степан больше года не вставал с постели – лежал дома. Все думали, что не выживет, помрет. А если и останется жить, то калекой.

Так думала и Надежда.

Как-то пришла она со двора в дом и увидела, что Лешка – было ему тогда лет семь или восемь – сидит возле отца и что-то тихо говорит ему. Надежда прислушалась.

– Ты не умирай, – выговаривал сын, положив обе руки на кровать – лежбище Степана. – Я без тебя не смогу жить. И мамка не сможет. И Юля с Любой. Они малые, испугаются, будут плакать…

Надежда почувствовала, что горло ее забивает горечь. На глаза тут же навернулись слезы. А сын, не замечая ее, просит:

– Не умирай, я прошу…

– Лешка! – бросилась к нему страдающая от неожиданного горя молодая мать.

Схватила на руки, обняла.

– Ты не бойся, – прижался Алексей к ней. – Если батько помрет, я женюсь на тебе. Вырасту и женюсь…

Надя надолго замкнулась в себе. Только и радости, что дети. Чтобы накормить их, одеть и обуть не хуже других, весну, лету и осень работала в колхозе: обрабатывала участки бульбы, бураков, убирала лен, гребла сено… Мало ли в сельском хозяйстве дел и забот. Только успевай управляться. Деньги в колхозе небольшие, но на скромную жизнь хватает. Как говорится, не до жиру, быть бы живу.

Зимой же, когда свободного времени было много, Надежда ткала, вышивала, шила.

В нехитрой, каждодневной работе помалу оттаивала душой. Благо, помогали свекровь со свекром. Степан – их единственный сын. После страшной аварии Надежда для свекра и свекрови стала как родная дочка, помогали, чем могли. Особенно привязались к внукам.

Степан, Бог дал, пошел, наконец, на поправку, хотя авария на его здоровье оставила заметный след – если брался за работу, то быстро уставал, потел. Бывало так, как будто не на свежем воздухе был, а из парной выходил. И все же жизнь в семье Жилевских пошла легче и веселее – какой-никакой, а опять появился в доме хозяин…

Дети росли здоровыми, послушными. Алексей пошел в отца. Такой же высокий, крепкий, с разлетом черных бровей, выдающих его беспокойный характер. Юля же, казалось, все забрала у матери: и выразительные зеленые глаза, и белозубую улыбку с ямочками на щеках, и тяжелую темно-русую косу. Да и сердцем она мягкая, уступчивая. Люба, младшая из детей, была похожа на Юлю, а вот характером напоминала Алексея. Если что не по ней – надуется и молчит. Только в больших сероватых глазах скачет колючий огонек, готовый в мгновение превратиться в пламя и обжечь.

Думая о детях, Надежда Казимировна повеселела. Ее обветренное, уже вбиравшее в себя паутину морщинок лицо посветлело.

Юля заканчивает восьмой класс, будет поступать в Долинский районный сельскохозяйственный техникум – хочет работать в родном селе. За нее сердце спокойно. Люба учиться пока еще только в пятом классе, а потому о ней все думы впереди. А вот за сына тревожно: пришел из армии, погостил месяц и уехал в Минск. Пошел работать на завод, поступил в университет. На вечернее отделение. Навсегда в городе хочет остаться.

«В батьку пошел, – невесело подумала Надежда Казимировна, – упрямый… Хотя, может, это и хорошо: если бы не упрямство, вряд ли бы Степан выкарабкался, а так – не совсем здоровый, но все же помощь семье от него большая. Вот бы и Алексей в своем селе жил…»

Теплилась в сердце Надежды Казимировны надежда, что сын все же вернется в родной дом. Вон как зачастил к дочке Микулов. Может, и выйдет у них дело к свадьбе. Дай-то Бог…

Мысли Надежды Казимировны перебило заигравшее вдруг радио. Она убавила громкость, глянула на часы – шесть. Степан уже был на ногах. Одетый в телогрейку, он вышел во двор, озадаченно поглядел вокруг и побрел за хлев – к затопленному погребу.

На дворе уже светало. Сквозь запотевшее окно Надежда Казимировна увидела свекра. Дед Федор хотел было подойти к поваленному льдиной забору, но едва набежавшая волна хлестнула его по резиновым сапогам выше колен, вернулся, зашаркал на крыльце, вытирая ноги…

– Добрый день.

– Здравствуйте.

– Не затопила вода?

– Пока в доме сухо.

– Степан где?

– На дворе, пошел к погребу, там все плавает.

Надежда Казимировна обреченно развела руками, точно в разливе воды была виновата сама.

– Нечему там плавать, – строго сказал старик. – Все под водой. – Он присел, привычно подкрутил свои вислые льняные усы. – Алексей спит?

– Спит. Под утро пришел.

– Баловство, держи хлопца в руках.

Надежда Казимировна промолчала: свекор не любил, чтобы ему перечили. Поговорив о домашнем хозяйстве, старик поднялся.