Анатолий Резанович - Полынь-вода

– Ну, пойду. Скажи Алексею, что завтра в лес поедем. За дровами. Пускай лодочный мотор проверит, бензину в бачок зальет…

Когда свекор ушел, Надежда Казимировна заглянула в спальню. Люба, приоткрыв пухлый рот, еще видела сны, а Юля уже не спала, лежала с открытыми глазами.

– Ты чего проснулась? – ласково спросила мать.

– Вставать буду.

– Спи, рано еще…

Надежда Казимировна приоткрыла дверь в комнату Алексея. Поджав ноги, сын сопел в подушку. Она заботливо поправила съехавшее одеяло и пошла доить корову.

Вдоль реки, сразу за поваленным льдиной забором, сновали лодки, шныряли гусиные флотилии. В затопленном дворе соседа надрывно ревел лодочный мотор. Хозяин его, ладно сбитый, краснощекий Максим выливал из лодки воду. За ним испуганно наблюдал рыжий котенок, который сидел на крыльце у двери и ждал, когда ее кто-нибудь откроет, чтобы прошмыгнуть в теплые сени.

V

На берег реки, выбирая места повыше и посуше, сходился народ: с часу на час ожидался ледоход. Мужчины и женщины, старики и старухи, дети. Кругом шум, гам, точно на базаре.

– А слышала, как ночью коровы ревели? – спрашивала остроносая Мария Филанович у Варвары Котко, тяжелой, грудастой бабы, которая без перерыва лускала семечки.

– Как не слышать, – выплевывая шелуху, басила Варвара, – считай, всю ночь не спала.

– Животина все слышит…

– До войны, помню, точно такая вода была, – рассказывал стоящим рядом подросткам горбоносый Семен Машлякевич, щуря свои веселые с хитринкой глаза. – Высоко поднялась. В хату пришла. Мои покойные батько и мать добро спасают, а мы, дети, на печке сидим. А страх…

– И чего мой «Вихрь» забарахлил, – то ли удивлялся, то ли возмущался Илья Еремеев, прозванный в деревне за бойкий язык и шумные попойки Дуромеем, – недавно ж купил.

Мужчины, окружив полукругом невзрачного Илью, подкалывали:

– А ты его самогоном заправь, он у тебя сразу барахлить перестанет.

– Женок своих самогоном заправляйте, легче по ночам будет, – хмуро отбивался от насмешек Илья.

Мужчины гоготали.

– До хаты, сейчас же до хаты, иди, нехристь! – размахивая хворостиной, кричала бабка Ева своему четырехлетнему правнуку. – Не утопился еще?

Карапуз, ловко перебирая ногами, кружил в толпе. Наконец уставшая старуха остановилась и, пригрозив «нехристю» расправой дома, уставилась на темный, ноздреватый лед.

В это время где-то далеко, на колхозном поле, загудел трактор. Точно испугавшись этого гула, лед дрогнул, сдавленно вздохнул, затрещал. На середине его обнажилась беловатая трещина. Она чем-то напоминала глубокий порез на огромной туше рыбы. Сквозь трещину резко хлынула вода, вытолкнув на поверхность дохлую щуку. Она тяжело упала на лед, выставив широкий, вспученный живот. На берегу стало тихо. Через минуту-другую лед вздыбился, и остервенело ломаясь и крошась, полезли одна на одну льдины, с грохотом двинулись вниз по течению.

– Началось! – выдохнул кто-то.

– Началось, – повторил про себя Алексей, чувствуя возбуждение и радость…

То спокойно и важно, то торопливо и злобно, толкая друг друга, натыкаясь на препятствия, льдины раскалывались, мельчали, растворялись. Обычно спокойная Чаква теперь зло шипела, бурлила, рвала берега. Смотрели на нее люди, забыв на время свои дела, заботы и тревоги. Только и слышалось:

– Гляди, гляди, как идет.

– Важно.

– На вербу льдина пошла!

– Повалила!

– Ну и сила…

Люди заворожено смотрели на бушующую стихию. Только когда река стала спокойнее, начали расходиться. Алексей тоже хотел было идти домой, но увидел своего бывшего одноклассника Кольку Машлякевича, невысокого чернявого парня. После службы в армии Колька вернулся в деревню, работал трактористом. Алексей подошел, поздоровался.

– Привет, – протянул руку Кольке, – давно мы с тобой не виделись.

– Давно.

– Ты где сейчас работаешь?

– В Минске, на заводе.

– Кем?

– Фрезеровщиком.

– Понятно. Надолго приехал?

– Погляжу.

– Гляди хорошенько. – Колька усмехнулся. – Ты ж вроде жениться собрался.

– С чего ты взял?

Алексей насторожился.

– Люди говорят.

– Я пока еще не знаю, а они уже знают.

– Ладно тебе, секретчик. Пошли лучше на стадион, там вертолет прилетел, привез что-то.

– Пошли, – согласился Алексей.

По дороге Колька прямодушно заметил:

– Я слышал, что в Долине до твоей Гали какой-то хлопец свататься собирается. Ты гляди, а то отобьют девку.

Алексей, чувствуя, как комок горячей ревности подпирает к горлу, остановился, глухо спросил:

– Ты откуда знаешь?

– Да Микулиха моей матери рассказывала, а она мне.

– Интересно…

Алексей резко повернулся и пошел, не оглядываясь: недавнего приподнятого настроения как не бывало. Следом поспешил Колька.

На стадионе и вправду стоял вертолет. Возле него кучились рубежцы, в основном женщины: ждали, пока выгрузят хлеб, муку, крупы, ведра, сапоги, другие продовольственные и промышленные товары, необходимые во время паводка. Среди односельчан была и Галя со своей матерью. Когда выгрузка закончилась, из вертолета вынырнул невысокий толстяк с круглым бабьим лицом. Он надел белый халат, поставил вместо прилавка деревянный ящик из-под пива. Примостив на него весы, резким голосом потребовал:

– Станьте, товарищи, в очередь!

Женщины загалдели, попробовали построиться в очередь, но из этого ничего не вышло: каждая норовила стать первой.

– Спокойно, товарищи, – предупредил продавец. – Вечером прилетит еще один вертолет. Без товаров не останетесь.

– А нам ждать некогда, – отрезала статная рыжеволосая молодица Мария Коледа. – Нас дети малые дома ждут.

Напирая на товары, бабы ее поддержали.

– Вот именно.

– Начальник нашелся.

– Женке своей будешь команды раздавать.

– Продавай без очереди…

– Тьфу, ты, – плюнул толстяк. – Что кому давать, говори!..

Колька рассмеялся:

– Цирк.

Алексей промолчал, подождал, пока Микулиха проберется к «прилавку», и подошел к Гале.

– Сегодня выйдешь, как стемнеет?

Галя стыдливо оглянулась на мать.

– Лучше завтра. Родители из погреба бульбу вынесли, сегодня перебираем. Наверное, управимся поздно.

– Ладно, – повеселел Алексей. – Завтра так завтра

*****

К вечеру река очистилась ото льда. Вешние воды, отхватив себе добрую часть села, неслись к Горыни и уже по ней дальше. Самым надежным транспортом в Рубеже стали лодки.

VI

С ночи сырела в мглистом тумане рань. По Чакве в сторону леса тянулись одна за другой плоскодонки: первое дело рубежцев в паводок – заготовка дров.

Дед Федор с Алексеем выехали затемно. Брюхатая лодка, чернея смоляными деревянными боками, шла резво: старенький отцовский мотор «Москва», которым управлял Алексей, работал ровно. Старик, сидя спиной к встречному ветру, спокойно дремал.