Ольга Онищенко - Жизнь прожить – не поле перейти…

– Рыжим.

– А как тебя дома называют?

Он помолчал немного и тихо ответил:

– Да никак… Теперь.

– Почему? – удивилась Манюня так искренне, у неё округлились глаза как две зелёные горошины. И это удивление было настолько искренним, непосредственно и чистым, что Васёк сказал то, что предпочитал никому не говорить.

– Нет у меня дома.

– Как нет? А где же ты живёшь?

– Ну где придётся. Летом могу на улице. А зимой, где тепло.

– А где зимой тепло? – растерянно спросила девочка?

– Ну, например, в вашем доме.

– В нашем доме? А в какой квартире?

Мальчик замялся.

– Ну… Это… В общем…

Манюня подошла, взяла мальчика за чумазую руку и заглянула ему в лицо.

– Вась? Вася… это тайна? Да? Я никому не скажу, честное слово!

От того, что так давно его никто не называл по имени, Вася почувствовал, что позорная слеза скатится на глазах этой малявки.

– Да, это тайна, потому что поймают и отдадут опять в трудовой дом, а я не хочу. Я сам себе хозяин. Хочу, гуляю. Хочу, сплю. На чердаке вашего дома тепло. Живу я там, правда, недавно.

– А где твои родители?

– Нету! – резко и громко ответил мальчик. Манюня аж отскочила от него…

– Манюня, детка, пойдём, – позвала с крыльца подъезда бабушка.

Маня задержалась на мгновение, посмотрела на Васю. Он стоял немного отстраненно, поставив одну ногу на пятку, на лице была ухмылка, руки в карманах. Периодически он швыркал носом. Манюня повернулась и побежала к бабушке, взяв её за руку, она защебетала, рассказывая ей что-то, иногда поворачивалась и смотрела назад. Вася взглядом провожал девочку с бабушкой, пока они не скрылись за углом дома.

Всю дорогу, пока Манюня шла с бабулей в магазин, думала о мальчике. Запал он в душу. Что-то в нем её тронуло. Внучка с бабушкой шли по Ленинградскому шоссе, мимо кондитерской фабрики «Большевик», когда Манюня увидела на проезжей части котёнка. Он сидел, нахохлившись посреди дороги, мимо пролетали автомобили, а он мяукал каждый раз, когда ему становилось страшно. «Мяу, мяу!» – жалобно, еле слышно пищал котенок, а Манюне показалось, что он кричит «Маня, Маня!» и девочка бросилась со всех ног спасать котёнка. Визг тормозов, крики людей и душераздирающий крик бабушки:

– Маняяя!

Только через мгновение Манюне стало страшно. Она держала, прижав к себе, испуганного котёнка. Вокруг была толпа людей. Бабушка стояла, руками обхватив голову с застывшим ужасом на лице.

– Чей ребёнок? – как эхо стало раздаваться в разных местах проезжей части и тротуара. Машины стояли. Люди окружили девочку, водитель автомобиля, который затормозил, в пяти сантиметрах от Мани, медленно вышел и, подойдя к ней, присел на корточки и начал щупать ручки и ножки маленькой испуганной девчонки. Вдруг Манюне стало страшно, заплакав начала пробираться сквозь толпу к бабушке, которая сидела на тротуаре, поджав под себя ноги.

– Женщине плохо, – кто-то крикнул из толпы, – надо вызвать неотложку!

– Бабулечка, бабулька, баааабаааа, – плакала девочка и гладила бабушку по голове по щекам одной рукой, другой держала насмерть перепуганного котёнка.

– Карточки, – тихо прохрипела бабушка, – карточки украли… И заплакала так горько, что вокруг наступила минутная тишина…

***

Все собрались на большой кухне в коммуналке и бурно обсуждали случившееся. Вернее бурно обсуждала тётя Соня, остальные молча. Вера резала капусту, стуча ножом по столу. Надя пила кипяток и грела руки о стакан.

Только бабуля слегла в комнате, а мама, раскачиваясь из стороны в сторону, сидела у неё на кровати, гладила бабулину руку и смотрела куда-то в одну точку за окном.

Все понимали, что без карточек прожить будет сложно. Почти невозможно. К тому же месяц только начался. Впереди шёл праздник 7 ноября, но никто об этом даже не думал.

Манюня понимала, что произошло что-то очень неприятное, ей было не по себе. Не спуская котёнка с рук, она то и дело курсировала между своей комнатой и кухней.

– Фима, ну шо ты сидишь как Дунька на самоваре, я таки тебя прошу, ну придумай шо- нибудь, или ты хочешь чтобы трое в нашей фатере сделали тебе «всё»? Фима сидел, нахохлившись, красный и усиленно думал. Казалось, что-то придумал, но побаивался произнести вслух. Дядя Петя и Шмина сидели возле окна и курили молча в форточку. Манюня зашла очередной раз на кухню.

– Девочка, я таки тебя умоляю, нам только этого Кабыздоха не фатало, оттащи детка его на помойку, он и так ойц наделал, – дымом папиросы окатила с ног до головы девочку, и обращаясь ко всем, – люди, итак, об чем мы видим, – грохоча деревянной палкой по тазу, в котором вываривала белье.

– Вот капустку посолю, отдам половину несчастным, может щей наварят. И то еда, – резала и приговаривала Вера.

– Маня, скажи матери, картошки привезу на той неделе. Друг у меня в деревне. Он звал меня в гости за картохой-то. Да не до этого было. А раз дело такое… Манечка иди, скажи матери, – сказал дядя Петя.

– Сонечка, дорогая, только ты не волнуйся, я вот тут подумал и…

– Фима, только не сиди с лимонной мордой и не тяни кота за…

– Сонечка, нам же передали из дома бичков сушеных…

– И шо ты этим таки хочешь сказать!? – продолжала громко говорить Соня.

– Думаю, Сонечка, шо если поделим половину и отдадим несчастным? Понимаешь, Сонечка…

– Нет, вы посмотрите на этого патриёта за мой счёт!

– Сонечка, понимаешь…

– Ой, только не надо меня уговаривать, я и сама соглашусь, Фима, мешай белье, я схожу сейчас в подвальчик…

Вдруг в дверь позвонили. Тётя Соня как раз собралась выходить. Открыв дверь, она замерла.

…В кухню вместе с Соней зашёл Васек.

– Не кидайте брови на лоб, молодой человек ищет Манюню.

– Маня, детка, выходи из светелки.

Манюня с котенком выглянула в щелочку приоткрытой двери…

– Вася? Ты как меня нашёл? Почему у тебя синяк под глазом?

– Подумаешь, велика проблема… Нашёл. Я тут это…

– Ты откуда, такой чумазый, где живёшь? Чего пришёл сюда? – голосом командира оживилась Шмина, вспомнила свои коммунистические принципы и почувствовала себя представителем органов власти.

– Успокойся, Семеновна, – дядя Петя, – подошёл к мальчику, который немного испугался натиска Шмины, но стоял гордо, как молодой петушок.

– Ну, чего тебе наша Манюня понадобилась? Смотрю, ты хлопец неплохой, не бойся, говори.

– А я и не боюсь. Маня, у вас карточки пропали?

Манюня опустила голову и прошептала:

– Да, Вась, пропали, бабуля даже заболела.

– Нет, как вам это нравится? Уже даже гаврики с улицы знают наши новости, я таки в шоке! – тётя Соня помешивала белье. Шмина резко схватила Ваську за ухо:

– А, это не ты, подлец беспризорный, обчистил старуху?

Васька застонал, схватил ее за руку и, извернувшись, укусил.