Илья Смирнов - Мои Острова

Отдохнув, я уже как на работу отправился к лифту. Вызвал, приехала кабина, открылись двери. Матрасик был пуст. «Забрали!» – подумал я в ужасе, вскочил в лифт и поехал на первый этаж. Вышел на улицу. Какая-то пьяная компания запускала фейерверки. Мороз щипал за уши. Михалыча нигде не было.

Удручённый, вернулся я в квартиру. Рассказал всем о пропаже Михалыча. Со свойственным молодости цинизмом все выпили за него, и веселье продолжилось. Решили идти за ним в ближайшее отделение милиции наутро, поскольку сейчас уже мало кто умел ходить. Да и забрать могли всех в таком состоянии.

Часа в три ночи в квартире раздался звонок. На пороге стоял покачивающийся, как дерево в непогоду, Михалыч. На ногах его были чуни, сделанные из картонных коробок, которые он нашёл где-то в подъезде.

– Холодно ходить в носках по плиточному полу, очень холодно, – бормотал он.

Оказалось, он проснулся в лифте, выпил приготовленную рюмку водки, которая стояла на табуретке, закусил огурчиком и вышел как ни в чем ни бывало, двери закрылись, лифт уехал.

Оказавшись на каком-то этаже в одних носках, Михалыч стал думать, что дальше делать. Номера квартиры Зотина и даже этажа, на котором она находилась, он не помнил. Сотовых телефонов тогда, не поверите ли, не было. Оставался один путь. Он сделал чуни из картона и двинулся в путь. Зотин жил на одиннадцатом этаже, Михалыч вышел на третьем. В общем, ему пришлось последовательно обойти все квартиры с третьего до одиннадцатого этажа прежде, чем он попал обратно к нам. В каждой квартире на этом пути народ встречал его весело. Практически везде смеялись и наливали. Пытались зазвать в гости. В одном месте даже нарядили Дедом Морозом и водили в хороводе вокруг ёлки.

Когда мы открыли дверь, первое, что сделал Михалыч, это снял чуни и надел свои зимние ботинки. «Братцы, думал, совсем потерялся…» – сказал он и радостно засмеялся.

И в этот момент Шафранов вдруг ясно осознал, что разработанная операция летит псу под хвост. Долгое планирование, обсуждения, разработка, перелёт через Атлантику, сотни баксов, истраченных на операцию, и сама её идея – всё это было вмиг перечёркнуто его мимолётной ошибкой, как только он на минуту отвлёкся от операции. Всё летело к чертям. Джип Старины Зотина равнодушно удалялся, перечёркивая все планы…

А началось всё двумя днями ранее, когда мы прибыли в аэропорт для отправки. Сначала отменили самолёт, на котором мы должны были выдвинуться из Москвы. Имя предполагаемого крылатого друга было Fokker. Название ассоциировалось со Второй мировой и было подозрительным. Подозрения оправдались – самолёт не полетел. Мы с Михалычем загрустили, ведь более позднее прибытие ставило под угрозу всю нашу операцию. Наконец, часа через три авиакомпания разобралась в собственных проблемах, и всех пригласили на посадку. Михалыч и я неприметно погрузились на борт в числе прочих пассажиров, и самолёт направился в сторону Северной Америки.

Мы летели с двумя пересадками – в Вене и в Торонто. Причём в Вене из-за переноса рейса у нас было всего 25 минут на пересадку. Но миссия была слишком важна, чтобы опаздывать, и мы успели на рейс. Самолёт взял курс на Торонто.

Над Атлантикой было страшновато, самолёт трясло. Мы забоялись безбрежно раскинувшегося где-то внизу необъятного океана и решили выпить для смелости. Однако правила запрещали принимать алкоголь во время полёта. Тогда нами был изобретён Универсальный Хобот. Мы вставили бутылку коньяка в рукав куртки, а саму куртку положили между сидениями. Теперь можно было комфортно и без опасений быть застигнутыми врасплох стюардами отхлёбывать коньяк.

А вот в Торонто начались приключения. Шафранова неожиданно задержали на таможне. То ли пушистые усы Михалыча привлекли сотрудников, то ли его славянская внешность не давала им покоя, но его остановили, задали пару вопросов и вежливо попросили пройти в комнату досмотра. Напрасно я пытался сказать, что это мой шеф, что он не знает английского, что я его помощник и буду очень полезен в общении. Красивая канадская девушка в форме таможенника вежливо объяснила, что у них есть собственные переводчики с русского, помощь не требуется, и настойчиво попросила меня пройти дальше на выход. Было понятно, что спорить с ней не стоит.

Я вздохнул, перехватил в другую руку ручку чемодана и зашагал дальше по коридору. Пройдя до его конца, я обнаружил, что прямо передо мной находится выход в город, а указатель налево сообщает о том, что туда должны направляться транзитные пассажиры. Пришлось остановиться и терпеливо ждать, пока отпустят моего напарника.

Мимо непрерывным потоком шла цветастая толпа пассажиров и лениво выплёскивалась в город. От пластиковых стен веяло тотальным безразличием. Искусственное освещение подчёркивало равнодушие окружающей среды. Никому ни до чего не было дела.

Скользя от скуки взглядом по стенам, я заметил, что транзитный коридор как бы огибает зону досмотра пассажиров. То есть не исключено, что у зоны досмотра был ещё один выход, который, минуя обычный путь, позволял выйти пассажирам прямо к гейтам. В этом случае Шафранов может не догадаться, что его ждут в транзитном коридоре, он спокойно выйдет прямо к рейсам и, не обнаружив напарника, направится на посадку. Решив проверить свою теорию, я пошёл вдоль транзитного коридора, чтобы посмотреть, есть ли там второй выход.

А в это время освобождённый из таможенных пут Михалыч прошёл прямо по коридору и, не замечая указателя на транзитные рейсы, преспокойно вышел в город. Ну, то есть не совсем в город, а в общий зал, где находятся и встречающие, и провожающие, и будущие пассажиры. Бурлящая толпа втянула Михалыча, двери за ним захлопнулись, и мы оказались отрезаны друг от друга правилами безопасности аэропорта. Шафранов быстро понял свою ошибку, попытался сунуться обратно, но вежливый полицейский не пустил его.

Не обнаружив второго выхода из зоны досмотра, я спокойно возвратился на прежнее место и продолжал терпеливо ждать друга, не подозревая, что тот уже прошёл мимо и теперь через общий зал направляется к посадке.

Немного покрутившись у стоек регистрации, Шафранов решил, что я уже прошёл на посадку и отправился туда же. Ситуация усугублялась тем, что в Канаде другой стандарт сотовой связи и наши сотовые телефоны не работали.

Добравшись до нужного гейта, Шафранов и там меня не обнаружил. Странно, подумал он, почему это Гукер меня не подождал. Вечно он торопится. Решив, что я уже в самолёте, он прошёл на посадку и дальше – в самолёт. Но и в самолёте Гукера не оказалось. Вернуться назад не было никакой возможности. Заревели двигатели, самолёт с Михалычем вырулил на старт и, легко оторвавшись от земли, улетел в Ванкувер. Ну, наверное, Гукер на другом самолёте отбыл, подумал Шафранов и заснул.