Илья Смирнов - Мои Острова

А в это время я второй час торчал у выхода из транзитного коридора. Начиная подозревать что-то неладное, я попытался вернуться в зону досмотра и узнать что-либо о своём друге. Однако это не удалось. Политика у канадских таможенников (как, вероятно, и у таможенников всего мира) простая: никакой информации. Ну, то есть вообще никакой: задержан ли человек или не задержан, находится ли он в зоне досмотра или нет, нашли у него что-то или отпустили с миром. Был человек – и нету больше никакого человека. Ирония ситуации заключалась в том, что все явки и пароли, телефоны и адреса в Ванкувере были только у меня, а у Михалыча не было ни одного телефона, ни одного адреса.

Тем временем я бегал по всему аэропорту в Торонто, давал объявления по радио, ругался с таможенниками, нашёл русскую девушку Татьяну, которая работала в службе безопасности аэропорта, и через неё пытался что-то выяснить. В конце концов, я позвонил резиденту Кузину и доложил, что мол так и так, замели дружка нашего Шафранова – может героин кто подбросил, может политическая провокация, а может и шпионский скандал.

Резидент немного подумал и ничего не сказал конкретного. Тут и время разговора кончилось, оплата разговора была повременная. В аэропорту были такие телефонные таксофоны, в которые надо было кидать 25-центовые монеты. Ушлые канадские киоскёры наотрез отказывались менять деньги просто так и требовали что-то купить. Накупив сначала всякой дряни, я пришёл к выводу, что самый правильный в такой ситуации продукт для размена денег – это пиво.

Разменяв очередную порцию монет и попутно освежившись пивом, я опять позвонил резиденту Кузину и спросил, что делать. Ответ резидента был короток, но мудр: сидеть дальше в Торонто не имеет смысла, лети в Ванкуверск. За этим ответом скрывалась не только житейская мудрость резидента, но и большая проделанная работа. Дело в том, что в перерыве между двумя разговорами резидент позвонил своему муниципальному депутату, поднял его с постели и потребовал, чтобы тот связался с таможенной службой аэропорта в Торонто и выяснил, куда делся наш товарищ. Изумившись канадским реальностям (попробовал бы простой избиратель поднять российского депутата с кровати по такому вопросу), я с интересом поинтересовался, что удалось выяснить. Ничего – был ответ резидента. Депутату тоже не выдали никакой информации строгие таможенные сотрудники. В общем, резидент дал мне команду лететь в Ванкувер. Если Шафранова замели всерьёз, то ему уже не поможешь. Если нет, то он и сам разберётся.

Скрепя сердце, я пошёл менять билет. За стойкой сидела необъятных размеров негритянка с ярко накрашенными губами. Бюст её мощно раскинулся на большей половине стойки регистрации. Опасливо приблизившись, я на своём неуверенном английском изложил ситуацию. В душе я подозревал, что сейчас получу взбучку за пропуск рейса и меня заставят покупать новый билет за полную стоимость. Деньги у меня были, но их было мучительно жалко. Услышав мой русский акцент, негритянка неожиданно расплылась в улыбке и сообщила, что её сестра учится в институте им. Патриса Лумумбы в Москве. Ни один фестиваль дружбы народов не укрепил так связи между нациями, как прекрасный Лумумбарий. «Через пятнадцать минут рейс, ты успеешь?» – спросила дочь африканского этноса. «Не вопрос», – ответил я, получил новые билеты и побежал на посадку. Даже успел прихватить в дьюти-фри несколько бутылок пива.

Погрузившись в кресло самолёта, я открыл бутылку пива и стал мучительно переживать, что предательски бросил друга на произвол судьбы. Оставить товарища в лапах торонтовских таможенников – это было настоящее предательство. Самолёт набирал высоту.

А в это время Михалыч приземлился в Ванкувере, получил багаж, вышел на площадь перед аэропортом и стал думать, что ему делать дальше. Как говорилось ранее, никаких координат резидента Кузина он не знал. В гостинице не оказалось мест. Сотовый телефон не работал. Жизнь зашла в тупик.

Но не так просто загнать в угол Дениску Шафранова, простого дубнинского паренька, выбившегося в люди. Немного пораскинув мозгами, он быстро сообразил позвонить в Москву моей супруге, которая тоже была в деле и сразу выдала все явки и пароли. После этого он дозвонился до резидента Кузина, и тот забрал его из аэропорта.

Сев в самолёт, рядом с собой я обнаружил симпатичную девушку. Недолго думая, предложил ей пива, и она неожиданно согласилась. Разговорились. Девушку звали Дженни, она работала тренером по спортивным танцам в Париже и сейчас летела в гости к друзьям в Ванкувер. Аромат Парижа кружил голову. «А я вот друга в Торонто бросил», – расстроено сказал я. И стал прочувствованно рассказывать, какой классный у меня друг, как мы долго и тесно дружим и как я отвратительно поступил, оставив его одного в мрачной торонтовской таможне. Поговорив о друге минут пять и подробно рассказав, какой он замечательный, я вдруг заметил, что Дженни замолчала и не принимает участия в разговоре. Что-то сломалось, расстроилось в общении. «Что же случилось?», – лихорадочно думал я. И тут меня пронзила ужасная догадка: она думает, что я голубой!

Помолчали ещё немного, и тут, не придумав ничего лучше, я выпалил:

– Я не голубой!

Дженни в ужасе отодвинулась от меня и вцепилась в подлокотники кресла. «О, господи, кажется, нарвался на харрасмент», – подумал я. Самолёт шёл на посадку.

Быстро добравшись на такси до апартаментов резидента Кузина, я упал в объятия друзей. Так завершилась предварительная часть операции.

Утром следующего дня подъем был назначен на 7:30. Оставался час до момента выхода Старины Зотина из дома. Было необходимо, чтобы Шафранов успел туда добраться и занять позицию. В это же время я выдвигался в сторону офиса Старины, чтобы там провести вторую часть операции.

По тревоге был поднят резидент Кузин, который вызвал для друзей два такси, а сам отбыл на работу, дабы не вызвать подозрения у Зотина. Ырка, жена резидента, очень удивилась, что все заговорщики и сам резидент смогли встать. Но мастерство не пропьёшь: операция началась по плану.

Прибыв на место, Шафранов занял позицию у выезда из дома Старины Зотина и принялся ждать. Он переоделся спортсменом и должен был пробежать перед машиной объекта, как будто он поутру просто бегает трусцой в своём районе.

Ранее утро было прохладным. Пустынность улиц подчёркивало отсутствие заборов на участках. Медицинская чистота асфальта создавала ощущение нереальности происходящего. Шафранов размялся, пробежал туда-сюда мимо дома Старины Зотина и немного замёрз. Он уже начал приседать и размахивать руками, когда неожиданно автоматические ворота стали быстро подниматься, оттуда выскочил чёрный джип, повернул налево и стал стремительно удаляться в противоположную от него сторону.