Илья Смирнов - Мои Острова

– Послушайте, товарищ, – обратился шёпотом я к сидевшему рядом мужичку, который уже отсмеялся и теперь закусывал солёными огурчиками с картошкой, утирая слезы, – а чего все так развеселились-то?

– Покойник был мастер приврать, – с полным ртом ответствовал мой сосед, – любил сочинять разные истории и выдавать их за правду. Даже в бытовых делах, мягко говоря, любил приукрасить, а уж что касается своих успехов, так тут только держи его. Рассказывал такие небылицы, что хоть святых выноси. В общем, с его честностью ты малость того, братушка, промазал с тостом.

Уже потом, трясясь в электричке домой, я осознал, что мои юношеские иллюзии были основаны исключительно на восторженном восприятии в таком возрасте самых обычных вещей.

Моего дядю по маминой линии зовут Роберт Варакин. В детстве он с бабушкой на Пасху ходил в церковь святить куличи. Долгое время он думал, что на куличе пишут ХВ для того, чтобы в церкви их кулич не перепутали с другими куличами, для этого и подписано – Хлеб Варакиных.

Жилье наше на севере Москвы в Отрадном было удивительным. Мы жили на втором этаже, а на первом жил настоящий цыганский табор. У них даже был свой цыганский барон. Его звали Роман, и все его зубы были золотыми. Маленький, тщедушный, с толстенной золотой цепью на впалой груди, он обладал огромной властью среди цыган. И периодически стрелял у меня деньги на опохмел.

Как-то я зашёл к нему по какой-то надобности. Крысы у них в квартире бегали прямо по комнатам. На полу расположилась шайка цыганских детей, сравнимая по численности со средней группой в детском саду. Жена готовила на плите, глаз её светился лиловым синяком. Стушевавшись, я ушёл.

В нашу квартиру крысы забирались по стояку в туалете. Отец боролся с ними как мог. Потом отступил, сдал коридор. Двери в комнаты подбил снизу планками, обитыми жестью. Крысы по ночам злобно грызли углы жести, но в комнаты прорваться теперь не могли.

Потом я женился. Новый статус не позволял далее мне оставаться безучастным к крысиной экспансии. Я пошёл на ближайшую стройку и своровал цемент. Во дворе намешал раствор, набил в него пивных бутылок. Мне говорили, что цемент крысы грызут, но битые бутылки им не поддаются.

Набеги прекратились, но время от времени появлялись крысиные приведения, следы их представали на кухне в виде погрызенных ножек у табуреток и многочисленных черных комочков.

Прошло время, и мы решили продать эту квартиру, одновременно купив квартиру на Юго-Западе. Там был университет, в котором мы учились, там жили почти все мои друзья, там протекала наша бурная студенческая жизнь. Ездить каждый день через всю Москву было неразумно.

Некоторое время мы подбирали новую квартиру, искали покупателя. Наконец, вариант нашёлся, мы оформили документы, вывезли мебель. В тот год нам жутко не везло: у нас сгорела новая квартира (сразу после ремонта), наши вещи затопило в подвале и я потерял работу. Мой друг Михалыч говорил, что у нас только землетрясения не случилось.

Тем не менее, старую квартиру мы всё-таки продали, и пришёл момент передачи ключей новым жильцам. Мы договорились встретиться с покупателем на квартире. Я приехал чуть раньше в наш бывший дом. Так просто – походить по комнатам, посмотреть, не осталось ли чего, проститься с этим жилищем. Всё-таки мы прожили там восемнадцать лет. Восемнадцать таких разных, весёлых и грустных, лет. Тут я закончил школу, сюда я привёл молодую жену, здесь у нас родилась первая дочка.

Открыл входную дверь в квартиру, вошёл. Посреди кухни сидела огромная рыжая крыса и бесстрашно смотрела на меня. Взгляд у неё был даже не наглый, а какой-то хозяйский. Он как бы говорил: чего припёрся? Новые жильцы вот-вот должны были появиться. Увидеть крысу они не должны были ни в каком случае. Их реакция на такой фильм ужасов была предсказуема.

Лихорадочно заработала голова. Я осторожно прикрыл входную дверь и двинулся на кухню. Плотно затворил кухонную дверь за собой. Крыса неторопливо и неохотно проследовала под мойку и скрылась там. Я огляделся и обнаружил старую швабру в углу кухни.

И началась гладиаторская битва. И содрогнулись стены от увиденного. И напитался воздух страшными звуками.

Я метался по кухне, как дикий Тарзан, выбрасывая швабру, как трезубец. Крыса бегала по всем шести поверхностям кухни, включая потолок. Побоище было кровавым, мы буквально бились не на жизнь, а на смерть. Но все-таки человек не зря забрался на вершину эволюции. Мне удалось одержать победу в этом поединке.

Усталый, опустился я на пол, прикрыл глаза. Кровь гулко стучала у меня в висках. Колени тряслись.

И тут прозвенел входной звонок.

Пока я грузил тяжёлую панцирную сетку от старой кровати, Серёга начал разбирать антресоли наверху. Я подошёл помочь. Тут под ноги мне плюхнулся тяжёлый зелёный брезентовый мешок.

– Прости, не удержал, – сказал Серёга и вытер пот, градом катившийся по его лицу. Мы с Серёгой – зятья, женаты на родных сёстрах. Нынче по долгу родственных отношений мы разбираем гараж нашего тестя, предназначенный для продажи. Рем Борисович – человек запасливый, за многие годы в гараже скопилась масса «нужных и необходимых» вещей. Сломанные вешалки, сгоревшие лампочки, использованные автомобильные фильтры. Прицеп, который мы грузили в данный момент, был восьмым по счету.

Я наклонился над мешком, развязал шнурок. Из открывшегося верха вытащилась подозрительно заострённая труба. Диаметр примерно 10—12 см, наконечник покрашен в красный цвет. Я потянул за наконечник и вытащил натуральную ракету длиной около метра с четверным хвостовиком на конце.

Точно такие изображали в руках Дяди Сэма на советских плакатах.

– Что это, Рем Борисович?!

– Это – ракеты, – охотно пояснил тесть, как будто речь шла о стиральном порошке или туалетной бумаге.

– То есть как ракеты? – растерялся я.

– Ну, так. Это я с полигона привёз из Усть-Камчатска. Мы на них зонды запускали. Думал, может быть пригодятся для чего…

– Они что, заряжены?! – спросил Серёга.

– Не, не заряжены, – Рем Борисович отвёл глаза в сторону.

– Как же вы их провезли? Как вас в самолёт-то пустили?

– Да, это было в 68 году. Я показал накладные от института, меня и пропустили…

– И что с ними теперь делать?

– Выкидывать. Хотя, конечно, жалко. Могли бы пригодиться…

Да, пенсионер с ракетами – это больше, чем пенсионер. Легко сказать – выкидывать. А если остановят? На прошлой неделе террористы как раз взорвали два дома на Каширском шоссе. Быть пойманными с ракетами на борту в такое время нам как-то не хотелось…

– Может, их закопать? – предложил Серёга.