Натали Стердам - Дети больших дорог. 1,5 года в пути, 32 страны, 100 городов

Саша с Полиной ютились в студенческом общежитии в крохотной комнатке, рассчитанной на одного человека. О том, что Саша живет там нелегально, почти никто не знал, а те, кто знали, понимающе молчали. Вместе мы провели всего несколько часов, отправившись спать еще до полуночи, девочки – на кровать, я – на пол, примостившись в спальном мешке между шкафом и столом. Ранним утром, разбудив их всего на пару минут, чтобы попрощаться, я отправилась в Копенгаген, и это была одна из самых тяжелых и необычных моих дорог. В первой машине ехали три немецкие барышни, которые правдами и неправдами завезли меня в окрестности Бремена, куда мне было ну совсем не по пути. На этой же волне «окажись там, где тебе не надо», я ехала с англичанином-татуировщиком, обнаружив себя в итоге на дороге длиннее предполагаемой километров на двести. Не знаю, о чем я думала. Может быть, о милейшей болонке по имени Зуи, которая спала у меня на коленях. В общем, я была ярким образцом того, «как не надо».

Сменив еще несколько машин, в одной из которых ехал мерзкий похотливый датчанин (та самая ложка дегтя в бочке автостопной романтики), я столкнулась с суровой действительностью: стрелки часов приближались к шести вечера, практически без перерыва шел дождь, быстро темнело, а до Копенгагена оставалось не меньше трехсот километров. Я честно начала думать о том, что буду делать, если не доеду до города – у меня были все шансы ночевать на дороге или на заправке. Однако мои ангелы не заставили себя ждать, прорвавшись ко мне сквозь дождь и сумерки на новеньком «мерседесе». Ян и Мие были богатыми датчанами, которых душка Иисус послал мне на помощь уже на закате. Озаботившись моей судьбой, они привезли меня в свой дом, пообещав купить билет на поезд до Копенгагена. В процессе было решено обеспечить мое будущее на жизнь вперед, и датчане обзвонили несколько знакомых на предмет продления моей визы, а затем предложили остаться у них в качестве домработницы: еда и жилье включены, зарплата тысяча евро. В тот момент у них уже работала семья русскоговорящих латышей, которые были ответственны за чистоту в доме и выгул добрейших собак из породы убийц. Но мои планы простирались намного дальше карьеры уборщицы в датской деревне, поэтому я отказалась. Позже Ян писал мне еще несколько раз в поисках дешевой рабочей силы, но возвращаться в том качестве, которое мне предлагали, я не хотела.

Свое обещание мои спасители сдержали: проведя вместе еще около часа, мы отправились на вокзал. На прощание, помимо билета на поезд, я получила в общей сложности триста крон – часть дал сам Ян, часть – расчувствовавшийся латыш Сергей. Когда благодарила их, было ощущение, что сердца не хватит, настолько ценной и своевременной оказалась помощь незнакомых в сущности людей… Вообще я заметила, что в путешествии закон причинно-следственной связи работает намного быстрее, чем обычно. Вот я кидаю монетки в шапки музыкантов, несмотря на то, что и сама являюсь такой же бродяжкой, разве что без гитары, а вот эти же деньги возвращаются ко мне в несравнимо большем размере уже через несколько дней. Об этом я думала по дороге к центральному вокзалу датской столицы.

В Хельсинки я была полтора года назад, в Стокгольме – четыре, поэтому уже успела забыть, как холодно в Скандинавии. В Копенгагене вспомнила. Все-таки я никогда бы не смогла дышать этим чистым и свежим ледяным воздухом долго, даже несмотря на прекрасных блондинов вокруг. Да и северный темперамент слишком далек от всего, к чему я привыкла: оказавшись на концерте в известном клубе, обратила внимание, что зрители стоят минимум в двух метрах от сцены, слушают музыкантов с каменными лицами и совсем не танцуют. Сами музыканты тоже не рвут на себе рубахи: качественно отыграв ровно сорок минут, гордо уходят со сцены. Обратно их никто не зовет. Одна из самых унылых вечеринок, на которых я когда-либо была.

Тем не менее, я признаю, что эта абсолютная невозмутимость и хладнокровность идут Дании: все вокруг четко просчитано и сделано для удобства жителей, ничего лишнего, ничего ненужного, ничего, что нарушало бы общее благополучие. Но, конечно, за все это ты должен платить, причем очень дорого. Однако практически в центре города есть место, одно существование которого безжалостно разрушает датский перфекционизм. Имя ему – Христиания. Обратившись к истории, мы узнаем, что лет сорок пять назад веселые хиппи обжили старые военные казармы, объявив новообразовавшуюся коммуну отдельным государством со своими правилами и законами. Например, в Христиании запрещены тяжелые наркотики, однако легкие открыто продаются местным населением. На протяжении всех этих лет власти неоднократно пытались прикрыть лавочку вместе со всеми сквоттерами 30 30 Сквоттер – производное от английского Squatting, лицо, самовольно вселяющееся в пустующее помещение. , но результатов эта борьба не принесла – коммуна включает в себя примерно тысячу человек и здравствует по сей день. При этом знаменита она не столько чересчур свободолюбивым населением, настроенным на волну шестидесятников, сколько официально разрешенной продажей конопли. На главной улице, как на обычном рынке, стоят прилавки и висят ценники. Вот только вместо картофеля и огурцов покупателям предлагается приобрести траву. Ощущение безнадежного сюрреализма настигает тебя вместе с килограммами марихуаны, разложенной повсюду. В мои пятнадцать я бы восхитилась, а двадцать четыре я подумала, что от первоначальной мечты остались только окурки, а идеология свободы и вседозволенности стала оправданием для наркоманов. Возможно, я была чересчур строга, но за минувшие полтора месяца меня уже начало подташнивать от запаха ганджи.

Но было в Дании и что-то по-настоящему волшебное, ведь здесь родился великий сказочник Ганс Христиан Андерсен, который жил в Копенгагене с 14 лет. Многое в городе напоминало о нем: дом, в котором он прожил девятнадцать лет, омываемая водами северного моря русалочка в порту, музей сказок, мимо которого я, конечно, не смогла пройти. Однако, как и шведский музей Астрид Линдгрен, он оставил меня почти равнодушной. Если говорить о книжных местах Скандинавии, то ничего лучше долины Муми-троллей в Финляндии я не видела – вот уж где действительно интересно и детям, и взрослым.

В отношении хостов скандинавские боги отчаянно не благоволили мне: за короткое время я успела пожить у двух азиатов, причем оба были странными и нервными. Первый отличился еще и предложением заплатить за секс. Так теряется идея каучсерфинга. Печально.

Из Копенгагена я уезжала без сожалений, и ехала тяжело и долго, больше четырнадцати часов. Путь мой пролегал не только по земле, но и по воде – из Дании в Германию я переправилась на пароме с молодым польским дальнобойщиком. Мой водитель лелеял мечту выиграть джек-пот в игровом автомате, ненавидел Германию (из-за Гитлера) и женщин (из-за того, что курва-жена изменила с лучшим другом). Не помню, как так вышло, но на берегу мы потерялись, и из порта мне пришлось выбираться самостоятельно. Довольно долго я шла по узкой обочине, пытаясь застопить кого-нибудь из тех, кто так же, как и я, приплыл из Дании. Машины закончились, а вместе с ними – и надежда добраться в этот день до Берлина. Я продолжала идти, пока не поравнялась с одной из второстепенных дорог. Через какое-то время меня подобрали местные жители, и с ними я проехала около 100 километров. В восемь вечера я оказалась на окраине Гамбурга, в двухстах пятидесяти километрах от немецкой столицы. Уже стемнело, и кто-то сказал мне, что больше заправок на шоссе не будет, и мой единственный шанс добраться до цели – сесть к кому-то, кто едет прямиком в Берлин. Обычно я стараюсь не напрашиваться в попутчики и просто стою на выезде – если кто-то захочет разделить со мной дорогу, то остановится сам. Однако сейчас выбора у меня не было.