Марина Важова - Похождения бизнесвумен. Книга 1. Крутые 80-е

И – страшно. На подходе вторая военкоматовская повестка. Говорят, таких – вроде меня, не шибко благонадёжных, – посылают в Афганистан. Что там делается – о том в газетах пишут скупо. «Ограниченный контингент войск оказывает интернациональную помощь братскому народу». Голоса же западных радиостанций на русском языке (их глушат, но всё равно слушаем) захлебываются негодованием: оккупация, огромные потери с обеих сторон, невиданная жестокость. Я видел пацанов – учились на три-четыре года старше в нашей школе. Они там были. От их циничных рассказов – озноб. Может, привирают. Но я видел и парней, которые, пробыв в Афгане два-три месяца, дембельнулись инвалидами. Без рук, без ног, с какими-то неведомыми болезнями. Они – молчат (может, бумагу «о нераспространении» подписали?). В глазах – безразличие.

Я панически боюсь военкомата.

Май 1988.

Проблема с армией решилась до нелепого просто. Сердобольные родители нашли «специалиста», за разумное вознаграждение поставившего нужный медицинский диагноз. Осенью – добро пожаловать за «белым билетом». Долг отечеству отдан сполна. Кажется, в нашей стране любой вопрос, любую неувязку с законом можно решить быстро. С помощью денег. «На лапу» берут все. И не боятся. Не подкопаешься – круговая порука.

Теперь другая напасть. У нас нельзя не работать. Уйдя из учебного заведения, я обязан в двухнедельный срок устроиться на службу. Неважно куда. Выручает гитарист «Алисы» Андрей Шаталин. Кому-то звонит, договаривается. Отныне я – оператор котельной. Попросту, кочегар. Престижная профессия, имея в виду, что едва ли не половина питерских «неформальных» музыкантов и художников делает карьеру именно на этом поприще. Иначе – статья. За тунеядство.

Июль 1988

По телевизору и радио только и говорят про тысячелетие крещения Руси. У меня противоречивое отношение к этой дате. Точнее, к происходящему юбилею. С одной стороны, это действительно знаменательная дата. За ней глубина веков, в которую, как в ночное небо вглядываешься, – голова кружится. С другой – праздненство отдает профанацией. Ещё пару лет назад – все мы были атеистами. Верующих не то что бы преследовали, но – затирали. Словом, табуированная тема. А тут – нате вам гласность! В Москве, в Большом театре, «торжественный акт и большой праздничный концерт, посвящённые памятной дате». Что-то не складывается. Православие по указке – не катит. И мода здесь не при чём. Свобода – она внутри у каждого всё-таки.

Вот так всегда в жизни: то расслабленно ползаешь из угла в угол, занятия себе придумываешь, то без продыха пашешь, не вмещаясь в сутки, и удивляешься, как это ещё три дня назад позволяла себе такую роскошь, как сбегать в мороженицу. Мой знакомый ТЮЗовский режиссёр Олег говорил: «Если я не успеваю, то беру что-то ещё и этим всё проталкиваю».

Валерка работал примерно по такой же системе, заодно припахивая всех окружающих. Я ему дом из картона склеивала для клипа «Карточный домик», вязала метровый носок, который всего-то на секунду появлялся в кадре. В конце концов мне эта канитель надоела, и я заявила, что больше самодеятельностью не занимаюсь, своих дел по горло.

– Машуня, ну кто, кроме тебя, мне поможет? – попробовал завести старую песню Каштан, но я сделала строгое лицо и демонстративно вывесила на двери план своих работ – пусть видит, что мне и поспать некогда.

Пару дней он не приставал ко мне со своими просьбами, а потом вдруг пришёл домой неслыханно рано, в восемь вечера, и многозначительно с улыбочкой стал курить, по привычке прикуривая сигарету от сигареты. У меня как раз только-только начал получаться эскиз, и я сидела перед планшетом, вся измазанная углём. Убедившись, что заинтриговать меня не удается, Валера загадочно произнёс: «С завтрашнего дня твои ставки резко возрастут». Выглядываю из-за планшета, больно уж у него тон торжественный, не просто так гоголем ходит.

Рассказывает. В «Рекорде» сегодня прямо столпотворение было. Лариса Малеванная со своим театром собирается репетиции устраивать, зал приходила смотреть. С Балтийского завода зам генерального приезжал, они спонсоры зимней «Формулы-1», нужно символику для соревнований разрабатывать, всякую всячину печатать. Витька группу новую смотрел, хочет взять на раскрутку, то ли «Проспект», то ли «Невский проспект».

– А я тут при чём? – спрашиваю, а сама уже ответ знаю, всё же за год я Каштана неплохо изучила: может соки выжимать, а может сюрпризы устраивать. Сегодня, видно, второй случай.

– А при том, Марина Батьковна, что с завтрашнего дня вы становитесь главным художником студии «Рекорд» со всеми вытекающими отсюда последствиями, – улыбаясь во всю ширь вставных зубов, объявляет Валерка.

– Но я не могу, честно, не могу. У меня семь литографий только для Минкульта, а по Комбинату ещё долг за прошлый год, две утверждённые серии про пионеров, там ведь конь не валялся, и три книги висят, у одной срок горит, в пятницу картинки сдавать, а я её даже не прочитала. И вообще, прежде, чем такие решения принимать, надо меня сначала спрашивать.

Хоть и кипячусь, но предложение мне приятно.

– Машуня, а тебя никто и не просит сразу впрягаться. Назначение получила и делай дальше, что хочешь. Так, иногда какую почеркушку изобразишь, да за зарплатой раз в месяц придёшь.

– А что, и зарплату дают? – недоверчиво спрашиваю я. Привыкла, что с Валеркой деньги больше утекают, чем притекают.

– Да уж побольше, чем в твоём комбинате, раза в три. – Валерка упивается моим смущением: у нас как-то не принято про деньги говорить, или хотеть их, или любить.

– Так с чего платить-то? – не унимаюсь я.

– Нет, ну ты меня слушала или углём брови красила? Я ж тебе говорил про Малеванную, Балтийский завод и новую группу. У них, кстати, спонсор есть откуда-то из Сибири. – Валерка вдруг усаживается на пол у моих ног и проникновенным голосом продолжает: – Слушай, Витьке надо помочь, мы с ним такое дело задумали, если выгорит… В общем, миллионы лежат мёртвым грузом без всякой пользы. Есть идея, как их взять и в наше дело направить. Ты нужна нам позарез, ты умеешь всякие красивые штуки делать, у тебя друзья-художники есть. Выставки будем устраивать, по миру возить. К нашей стране сейчас знаешь какой интерес? Нет, ну ты, как курица, сидишь и ничего вокруг себя не видишь! Пионеры какие-то ей дались! Мы сейчас мир можем завоевать и, заметь, только одним искусством. Бросай ты свой комбинат, книжки эти детские. Нужны афиши, яркие, необычные. Буклеты, билеты, программки, фирменные знаки – на всё это спрос небывалый, а в «Рекорде» ни одного художника. Витя уже всем пообещал, и деньги заплачены. Выручай.

Про Витю Резникова надо рассказать поподробнее. Не было бы его, не было бы и всей этой истории.