PaoloGilberto - Всё сразу. Повести и рассказы

Максим, скрипнув табуретом, осторожно спросил:

– Я тут на входе видел целую делегацию к тебе.. Что творится в твоём доме, дорогой?

– Да, дорогой! Я дорогой, а ты – дешёвый. Дешёвый поп Максим! – Лёха заливисто рассмеялся, запрокинув голову назад. Потом резко прижал подборок к груди, взглянул исподлобья и хитро прошептал:

– А что, Максим, классная ведь задница у Маринки Красниковой, а? Классная, сам знаю. Ух, девка! Огонь! Ты бы ей запретил в брючках таких в храм заходить, а то недалеко нашему иерею до греха!

Максим неожиданно для себя густо покраснел. Красникова Марина, преподаватель литературы в местной школе, часто приходила на службы в церковь, исповедовалась у Максима, но его интересовала не её душа: Марина была беспощадно красивой, и умела эту красоту подчеркнуть так, что даже в церкви Максим воздевал глаза не под купола, а опускал их ниже её талии, когда она отходила от чаши с причастием. Вот и сегодня.. И ещё эти предательские брючки и короткая куртка.. Кто её надоумил в таком виде в храм ходить?

– Конечно, Максим, она уж точно лучше Ирочки твоей. Твоя-то что говорит: «Я женщина твоя, деток тебе родила, и должна быть выше плоти, а любишь меня – так люби, какую есть!». Да, люби! Все девяносто шесть бледных бесформенных килограммов! – Лёха снова захохотал, хлопнув ладонью по столу.

– Ты откуда всё это знаешь? – у Максима отхлынула кровь от лица. Он был уверен, что этот разговор с Ирой о том, что неплохо бы ей привести себя в порядок, слышать никто не мог – они ехали вдвоём в машине.

– Мне кажется, я этот вопрос слышу каждый день от самых разных людей! – Лёха смотрел на Максима, а сам резко дёргал головой вбок, как воробей.

– Ты и вправду этот.. Да ну, не может быть, – выдохнул Максим, – И будущее предсказываешь, говорят?

– Ты такой дурачок, Максимка, – почти ласково улыбнулся Лёха, – Кто ж может предсказать его? Только шарлатаны и брехуны. Невозможно это ни для кого. Даже для него, – Лёха неопределённо махнул рукой вверх, – Закон такой. Что вы все, тараканы вонючие, свободны. Свободны до бескрайности. И топорно вмешиваться в это категорически нельзя. А вот слегка наставлять – можно!

Лёха улыбнулся ещё шире, глаза хитро заблестели и он добавил:

– Вот скажу я тебе, что будешь ты жить до шестидесяти лет, но будешь жить очень, мягко говоря, хреново, потому что завтра разобьёшься на своей красивой машине. Кстати, Максим, дешёвка моя, вот ты гоняешь на КИА Спортэйдж, полноприводном, красивом, а купола у тебя на церкви облезать начали. Нестыковка, ты не находишь?

Максим заёрзал на стуле.

– Да ты не нервничай, – подмигнул Лёха, – Знаю, Ищеев думает, типа ты отмолил жену его, когда у той вроде там опухоль обнаружили. Вот он тебе с барского плеча и подкинул машинёнку. А купола.. Да фиг с ними, да? Лишь бы пОпа попА ездила в комфорте.. Так, о чём я там? Извини, отвлёкся.. Ах, да! Так вот, допустим, допустим!!! Этого не случится, обрати внимание! Скажу я тебе, что завтра ты попадёшь в аварию. Выживешь, но всю жизнь, я повторю, всю оставшуюся жизнь будешь шевелить только головой. Парализует тебя. И вот с этим знанием, ты, чувствительный такой, приходишь домой, напиваешься и лезешь в петлю. Финиш. Собственно, всё и затевалось для того, чтобы довести тебя до смертного греха, но, как видишь, прогноз на будущее не сбудется. Мало ли что наговорят. Ты всё равно всё сделаешь по-своему. Не слушай никого. Предсказать невозможно. Ты же абсолютно свободен в поступках и делах своих. И так во всём.

Лёха вдруг замер. Только глаза продолжали хаотично бегать по сторонам.

– Ладно, давай без этих прелюдий, иерей. Мне нужно попасть в алтарь. До Пасхи.

– Зачем?! – Максим от удивления открыл рот.

– Нужно, и всё. Пойдём прямо сейчас! Возьми меня за руку, и пойдём! И я потом сделаю все, что ты захочешь, – Лёха протянул Максиму культю, и вдруг хихикнул: – Ой, перепутал! За другую руку! Но всё равно – пойдём!

– Что за чушь? – Максим вскочил.

– Не чушь. Не бред. Настало время решить глобальнейшие вопросы, – Лёха говорил очень серьёзно и убедительно. Максим снова сел, – Я не могу тебе пересказывать все детали, теорию ты уже читал, но на практике всё несколько иначе. И там, где в теории какие-то драконы, звери Апокалипсиса и огненные озёра, в реальности всё будет гораздо интереснее. Хотя, не исключаю, что страшнее.

– Ты просто спятил! – с облегчением улыбнулся Максим, – Допился до чертей, Лёх! Я сейчас, погоди, – и он полез в карман за мобильником.

– Я не Лёха, я – Леонид. А сети нет, Макс, – холодно проронил Лёха.

– Да ладно! – рассмеялся Максим, – Тут всегда связь есть! Каждый день на службе то у одного зазвонит труба, то у другого!

Он посмотрел на экран. Сети действительно не было. Перестал улыбаться.

– Введи меня в алтарь! – Лёха заговорил каким-то ужасным низким голосом.

– Проспись, пожалуй, – Максим вдруг испугался, вскочил и попятился к выходу. Но Лёха молниеносно рванулся вперёд и вцепился в полу подрясника.

– Максим! Прошу тебя! Получишь всё, что захочешь! – голос Лёхи снова стал обычным, – Что тебе нужно? Маринка Красникова? Сегодня же вечером придёт к тебе. Рабыней твоей будет! Для себя поживёшь, хоть узнаешь, что это такое – жизнь! Или.. Или.. Вот! Я тебе дам песен! Самых лучших! Денег, сколько нужно! Через месяц, максимум два ты будешь звездой! Ты и так звезда, только зачем-то остановился, пошёл не в ту сторону?! Ты же такие стихи писал!

..«А может, я рассыплюсь в прах,

И не увижу снова море,

Зато забуду слово «страх»,

Зато забуду слово «горе»..

Помнишь, а, Максим? Ты ведь и не забывал! Ты эту программу ещё не выполнил, ты её просто.. Немного забыл. Просто уже десяток лет занимаешься не своим делом! – лукаво закончил Лёха.

Максим стоял, боясь пошевелиться. Не мог этот удивительный алкаш знать стихов, которые он, Максим, написал в семнадцать лет. Никак не мог. Их никто не видел и не слышал. Он их девочке одной посвятил, но та Максимом не интересовалась совсем, а он так и не решился эти стихи ей передать.

– Проведи меня в алтарь, ты, ублюдок! Ты слышишь меня, тупой слепой ублюдок, заигравшийся в пастыря, а?! – Лёха, взревев, выпрямился во весь рост и Максиму показалось, что он смотрит на Лёху снизу вверх. Горло Максима перехватил спазм, он с трудом разжал пальцы Лёхи, сильно толкнул его и попятился к двери. Лёха остался на месте, только оскалился ужасной улыбкой и шепнул:

– Приходи ко мне ещё. Нам о многом нужно поговорить. Я твой враг. Я враг вам всем. И я же ваш добрейший друг. Просто этой дружбе нужно узнать цену.

Максим долго не мог уснуть в тот вечер и постоянно думал о Лёхе. «Что же с ним такое? На «белку» не похоже, слишком уж всё логично. И откуда же он знает и про Марину, про стихи, про музыку?» Максим заворочался в постели, Ира повернулась к нему недовольным, опухшим и помятым от сна лицо, фыркнула. Он нахмурился. «Ну ведь бред же, бред. Может, сглазили его?» Максим вспомнил, как деревенские бабки определяли сглаз у ребёнка: сжигали перед его лицом спички и бросали их в стакан со святой водой. Если спички стоя плавают, значит, сглаз! И умывали той водой. Что самое удивительное, ребёнок успокаивался. Максим усмехнулся: «Чудеса! Завтра зайду к Лёхе, окроплю и его, и дом. Там, наверное, ни одного угла не освящено. Хотя, как там мужик тот говорил: «Землица у Лёнечки во дворе намоленная?». Максим вдруг хихикнул, решив, что ничего страшного нет, и всё завтра уладится само собой.