PaoloGilberto - Всё сразу. Повести и рассказы

– Лёх, тебе? – вопросительно приподнял бровь Петя.

– Да, давай, ага, – Лёха, подёргиваясь, протянул руку к чашке.

– Ну, давайте, хлопнем по пятьдесят, а потом обсудим ситуацию, – Петя поднял стакан в воздух, но Светка молча, не чокаясь, выпила, а вот Лёха поднёс чашку ко рту, но никак не мог себя заставить себя даже пригубить – рука не слушалась.

– Что, Лёха, опять дуришь? – недобро спросил Петя.

– Да я не знаю, что такое, – пробормотал Лёха, – Не могу бухать, что ли больше.

– А мы сейчас проверим, – Светка решительно выхватила чашку из его руки, долила водки доверху и прикрикнула: – А ну, Петь, подержи-ка его!

Петя подскочил и крепко обхватил Лёху руками. Тот от неожиданности растерялся и часто-часто заморгал.

– Ребят, да вы что, ребят? – он мотал головой, непроизвольно отворачиваясь.

– Ишь ты, – грузная Светка навалилась на Лёху всем телом, сжала ему ноздри, – Не хочет с друзьями больше встречаться, ахинею несёт постоянно, мы тебя подлечим сейчас, Лёха, ты не сомневайся.

Лёха, задыхаясь, широко раскрыл рот, и в ту же секунду Светка одной рукой опрокинула туда содержимое чашки, а другой потянула его за волосы назад. В горле Лёхи булькнуло, он проглотил всё до капли, закашлялся, на глазах выступили слёзы. Каким-то невероятным движением он вырвался из Петиных рук, подскочил к столу и схватился за нож.

– Эй, эй, Лёха, ты что? – испуганно попятился Петя, а Светка, прячась за него, прикрикнула: – Не дури, а, Лёха, слышишь?

И он услышал. Задрожал, проморгался, огляделся.

– Петь, Свет, я это.. – он посмотрел на свою руку и осторожно положил нож, – Я.. Что-то у меня с головой, наверное.. И это.. Ух.. Разбежалась уже по жилкам, как сплетня по селу! – Лёха разулыбался, кинулся к Светке с Петей, крепко обнял их, – Ребята, ну что вы смурные, а? Давайте-ка ещё по пятьдесят, давайте, это мне магарыч принесли. Мужик сказал, что я его сына вылечил, смехота, да?

Но Светке и Пете почему-то было не смешно.

– Вроде узнаю Лёху, – с опаской глядя на нож на столе, сказал Петя, – Ты, Лёх, не дури больше. Страшновато, честно говоря.

– Ладно, что было, то было. Наливай ещё, – Светка подскочила к столу, расставила посуду. Выпили. Светка потёрла нос и вдруг зло спросила:

– Лёх, а чё ты устроил у церкви?

– А чё я устроил? – растерялся он.

– Ты не придуривайся, не помнишь, что ли?

– Неа, – покачал головой Лёха, – В чём беда-то?

– А в том, – продолжила Светка, – Что Максим нас теперь от церкви гоняет. Сегодня утром подошёл, злющий, как тварюга, никогда его таким не видела, а ещё ведь батюшка! – Светка уважительно подняла палец к потолку, – Ну так вот, подошёл и говорит: «Ещё раз увижу ваши рожи пропитые здесь – вызову полицию. Задрали вы уже, одни неприятности от вас!» И ногами прямо раскидал наши тарелки с земли, а Пете ещё и пинка дал. И это батюшка! – Светка ещё раз подняла палец.

– Это из-за Ищеева, – хмуро сказал Петя, – Зря ты, Лёх, показывал, как он шпыняется со своим водилой. Мы не представляем, откуда ты про всё это узнал, да нам и не интересно. Но там так баба его после крещения орала, при всех. Ужас! «Пидорас, – кричит, – Позорище какое, перед храмом, перед людьми!». Хотя, по мне, так лишь бы человек хороший был. Ты проводника с поезда нашего знаешь, Коротаева?

Лёха кивнул.

– Так вот, он же тоже, того.. Ну.. С мужиком живёт даже, вроде. Но человек хороший. Всегда поможет, хоть рюмочкой, хоть копейкой. А тут.. Чего ей жаловаться? Шуба есть, машина есть, домище у них какой, о-го-го! А то, что муж под хвост балуется – ну так прихоть, блажь. Семья-то всё равно на первом месте.

– О, развёл философию! – захохотала Светка, – Петь, ты что несёшь? А ты бы сам.. Ну, дал бы тому же Ивану Павловичу, а?

– Ты что, Светка? – взвился Петя, – Я ж мужик настоящий! Ну вот как, – он сильно подёргал себя за грязную куртку на груди, – Вот мужик я, вот сидит это во мне, и никак это не вытравить, и никуда не денется! Исключено!

– Даже если бы он тебе сто тыщ дал за это?

– Даже за сто тыщ! – Петя гордо отвернулся от Светки, налил только себе и выпил. Потом положил голову на руки и прикрыл глаза.

– Свет, – осторожно начал Лёха, – Но я ж в самом деле не помню ничего. И что показывал там, как вы говорите, не помню, и что говорил – тоже.

– Какая уже разница? – вздохнула Светка, – Будем теперь надеяться, что Максим горячий, но отходчивый. А то, Лёх, на одну твою пенсию мы не проживём. Место такое хлебное было, что о-ё-ё-й.

– Ну, будем надеяться, – повторил Лёха, – Чтоб к Богу поближе быть, хоть у оградки посидеть, – он, пристально глядя на руку, осторожно сложил её в щепоть, поднёс сначала ко лбу, приложил. Прислушался к себе. Потом быстро-быстро перекрестился три раза и облегчённо выдохнул.

– Напасть какая-то, Светка, не поверишь! – пьяно захихикал Лёха, – Наливай, родная, заходит вроде нормально.

Внезапно встрепенулся Петя.

– Сто тыщ, говоришь? – задумчиво и громко протянул он. Светка чуть не поперхнулась, а Лёха хохотал так, как будто всё, что страшного произошло за каких-то два-три дня, случилось совсем не с ним.

А наступила весна как-то сразу. Апрель выдался ясным и сухим, и с каждым днём весна становилась всё ярче и изумруднее. Максим радовался каждой минуте, проведённой на улице, иногда он просто сидел на скамье перед домом, улыбался и грелся на солнце. Даже на службе мысли его витали где-то далеко от храма, во время чтения он частенько сбивался и замолкал; и певчие деликатно вступали, если пауза становилась неприлично длинной. Так же вполуха иерей исповедовал, торопливо причащал, а сам представлял, как вырвется на первую рыбалку или просто пойдёт гулять по красивейшим холмам, на которых стоял город.

После очередной утренней службы Максим, дыша полной грудью, не спеша вышел из храма, с блаженной улыбкой, щурясь, оглянулся на купола, перекрестился и, ускорив шаг, направился домой. Уже перед тем, как повернуть за угол церковной ограды, он вдруг нахмурился и обернулся. Долго не мог понять, что же его смущает. «Так, – думал он, – Сколько народу на службе сегодня было? Десять? Двадцать? А кто? Опять старушки одни. Пару женщин.. Мужик какой-то незнакомый с дочерями. И все местные, вроде бы. А откуда тогда тачки на парковке?». И действительно, перед церковью стояли пять машин, что в день праздничный уже было много, а тут вроде бы будни, и на службе владельцы этих авто точно не присутствовали. И тут он увидел, как из калитки Лёхиного дома быстрым шагом вышли немолодые мужчина и женщина, мужчина на мгновение остановился, выдернул палку из подгнившего штакетника и полез в карман за ключом от машины. Максим окликнул их:

– Извините, постойте! – он махнул рукой и приблизился к синему «Рено», в багажник которого мужчина укладывал штакетину.