Алла Любченко - Рыжая чайка

– Ты самовлюбленный эгоист, – гневно бросила она мужу в лицо. – Ты с детства привык к всеобщему обожанию. Да ты смазлив, это у тебя не отнимешь. Но за маской твоей привлекательности я не вижу души. Ты бездушное бревно, которое не может понять и оценить того, кто находится с ним рядом. Порой мне кажется, что ты отличаешься от прочих людей слишком толстой кожей, лишенной рецепторов. Я хотела, но не смогла почувствовать в тебе тонкость души, внутренний трепет и настрой, который позволяет людям сострадать и понимать друг друга. Ты жесток особенно с теми, кто выше тебя духовно и слабее физически. Такова твоя природа. – Майя перевела дух и, опершись ладонями о край стола, уже твердо и спокойно произнесла. – Ты ничего в жизни не добился сам, все сделали за тебя родители. Ленивого заносчивого троечника отмазали от армии и по блату засунули в вуз. Используя связи отца, пристроили после окончания института на теплое местечко с хорошей зарплатой и снабдили жильем. Стараниями родителей тебе досталась я. Ты, видя во мне безропотную овцу, все время пытался сломать меня, превратить в молчаливую прислугу, которая покорно принимала бы твои ночные домогательства и издевательства днем. – Майя с возмущением посмотрела на Олега.

Он стоял перед ней, насупив брови, прищурив серые глаза, в которых билась злая и насмешливая мысль. Ты покричи, а я послушаю, – как бы говорили его выразительные глаза. – Я отыграюсь на тебе, как только мы останемся одни.

– Я не боюсь тебя, Олег, – глубоко вздохнув, произнесла Майя. – Я любила тебя, поэтому терпела все твои выходки. Но я не бессловесная скотина, которой можно бросать оскорбления в лицо, а человек, привыкший постигать суть вещей. Твоя сущность мне теперь понятна. Ты перестал интересовать меня как личность. Мне такой муж не нужен. Я ухожу от тебя, Олег и освобождаю твой дом от своего присутствия.

– Далеко не уйдешь, вернешься как миленькая, – хрипло произнес Олег, – только смотри, чтобы поздно не было. Люди говорят, что «свято место пусто не бывает», – усмехнувшись, добавил он.

– Не жалеет он тебя, Маечка, – с горечью произнесла свекровь. – Не жалеет, – чуть помедлив со вздохом, добавила она. – Тут уж я бессильна.

В тот же день Майя, наспех уложив в чемодан свои вещи, ушла от мужа и переехала жить к своим родителям. Она не сказала Олегу о событии, которое в корне могло бы изменить сложившиеся в их семье отношения, не поставила его в известность о своей беременности, про которую узнала от врача только неделю назад. Зная Олега, она сомневалась в том, что его отношение к ней после такого известия изменится к лучшему. Наоборот, понимая, что она теперь будет жертвовать всем ради блага ребенка, он поведет себя еще более жестко и деспотично. При малейшей ее попытке освободиться от его тирании он может начать борьбу с ней за ребенка. Так думала Майя, разрывая отношения с Олегом. Но все оказалось намного проще. Ситуация полностью прояснилась, когда через месяц после ухода Майи Олег подал в суд заявление о разводе. В зале суда Майя узнала еще одну тайну жизни бывшего мужа. О ней не догадывались ни Майя, ни его родители. У Олега на стороне была любовница из «понаехавших» и сын, которого эта женщина успела родить, когда Олег еще не был женат на Майе.

Майя осталась без мужа. Она, занятая учебой, окруженная подругами, сокурсниками и заботой родителей не чувствовала себя одиноко. Воспоминания об Олеге были вытеснены каждодневными институтскими и домашними хлопотами, в которые Майя поспешила окунуться с головой. Жизнь с Олегом казалась ей теперь дурным сном. Она заставляла себя не думать о нем, гасила в своем сознании любые мысли о бывшем муже и забыла бы его совсем, если б не живший в ней ребенок, который с каждым месяцем все явственней напоминал о себе.

Вторую половину беременности Майя, взяв в институте академический отпуск, провела сначала в Москве, а потом с родителями на даче в Жаворонках. Дочь свою она родила ранним июльским утром и без долгих раздумий назвала Ларисой.

Рождение ребенка окрасило быт Майи в новые тона, заставило ее пересмотреть прежние представления о жизненных ценностях. Огромный красочный мир, окружающий Майю, сконцентрировался теперь в маленьком беспомощном комочке жизни, каким была ее дочь. Это кричащее по любому поводу существо, высасывающее из матери соки и громогласно заявляющее плачем о любом дискомфорте, требовало все большего внимания и отнимало у Майи последние силы. Порой после бессонной ночи у кроватки дочери Майя буквально валилась с ног и наверно дошла бы, в конце концов, до полного физического истощения, если бы не помощь родителей. Они переложили на свои плечи решение многих бытовых проблем, помогли материально. Только благодаря их заботе Майе удалось закончить обучение в институте, получить диплом и устроиться на работу по специальности в НИИ.

Мама Майи, Ксения Николаевна, все свое время посвящала внучке. Лара росла под присмотром бабушки и с каждым годом становилась все больше похожей на мать. Ее хорошенькое личико украшал такой же, как у матери ореол пышных тёмно-рыжих волос. Материнскими были большие карие глаза, аккуратный нос и врожденная мягкая гибкость худощавого тела. От отца она унаследовала лишь четкий контур небольших губ, да темную родинку у подбородка.

Дочь взрослела, а Майя медленно, но настойчиво продвигалась вверх по служебной лестнице, чему в немалой степени способствовал растянувшийся во времени роман, случившийся с ней на работе. Она полюбила своего начальника – Михаила Александровича Эйдельмана – человека мягкого, порой даже нерешительного, но обладающего обширными, почти энциклопедическими знаниями. Высоколобый светловолосый – он был очень хорош собой. Его породистое лицо с внимательными карими глазами обезоруживало Майю и лишало ее воли. Их связь уже давно перестала быть тайной для сотрудников отдела, руководителем которого был Эйдельман.

Слухи об их запретной любви, без сомнения, дошли до жены Михаила Александровича, которая, будучи женщиной рассудительной и не глупой, никогда при муже не упоминала о любовнице. Боясь потерять Михаила, она не устраивала дома бурных сцен, не предпринимала попыток встретиться с Майей и вела себя так, будто ей ничего не известно о двойной жизни ее ненадежного супруга. Михаил Александрович же никак не мог сделать выбор между домом, где росли два сына – подростка, и Майей, с которой его тесно связала постель и работа. Эйдельмана вполне устраивали сложившиеся отношения, при которых он имел крепкую семью с устроенным домовитой женой бытом и молодую красивую любовницу. Майя, страшась разрыва любовных уз, не торопила Михаила Александровича. Она правильно оценила ситуацию и, позабыв о своем самолюбии, молча согласилась на вторую роль в его хитрой любовной игре.