Алла Любченко - Рыжая чайка

В злосчастные для Майи восьмидесятые годы ушли из жизни ее родители. Сначала, потерпев поражение в борьбе с лейкемией, умерла Ксения Николаевна. А через три года после ее смерти сердечный приступ свел в могилу отца. Эйдельман не оставил ее в беде. Он помог в организации похорон, поддержал морально и материально.

В конце восемьдесят девятого года Михаил Александрович признался Майе, что планирует с семьей уехать на постоянное место жительства за рубеж и уже начал сбор документов, необходимых для поездки. Он долго и убедительно говорил о надвигающихся глобальных изменениях в экономике страны, о крушении в связи с этим его надежд на профессиональный рост, об отсутствии возможности в этом движущемся к пропасти сообществе государств дать своим сыновьям достойное образование. Он клялся Майе в любви, говорил, что прирос к ней душой и телом, что ему мучительно и тяжко оставлять ее здесь одну, такую ранимую и беспомощную, так мало приспособленную к суровым жизненным невзгодам. Здесь в Москве, по его словам, остается вместе с ней самая чистая и нежная часть его души. Он обещал после своего обустройства в Америке вызвать Майю с дочерью в США и помочь им наладить жизнь в эмиграции.

Майя молча слушала взволнованную, прерываемую частыми вздохами речь Михаила Александровича и понимала, что судьба в этот момент наносит ей новый удар – такой же болезненный и неотвратимый, каким была смерть ее родителей.

– Что ж, в этом безжалостном мире за все полагается платить. – Тихо сказала Майя. Она боялась посмотреть в глаза Михаилу и увидеть в них ту голую беспощадную правду, которую он так мастерски пытался от нее скрыть. – За годы безмятежного счастья с тобой, Миша, мне теперь придется заплатить годами одиночества. Борьба за твою любовь окончилась для меня поражением.

После отъезда Михаила Александровича с семьей за границу жизнь для Майи потеряла смысл, превратилась в скучное унылое существование. Работа, которая раньше доставляла ей радость и удовлетворение, стала постылой необходимостью. Майя жила теперь только интересами дочери, так похожей на нее. «Неужели она и судьбу мою разделит? – глядя на дочь, с беспокойством думала Майя. – Не дай бог этому случиться».

Лишившись работы в НИИ, Майя Владимировна занялась торговлей. Рынок помог ей с дочерью выжить. Более того, зарабатываемые Майей в Лужниках деньги давали возможность их малочисленной семье не только кое-как сводить концы с концами, но и получать дочери высшее образование.

Лето девяносто четвертого года Лариса Ружанская, студентка московского вуза, планировала провести в Москве. Ее планам помешала сбыться телеграмма, неожиданно полученная из Нижнереченска. В этом затерянном среди северных лесов городе долгие годы жила тетя ее мамы Ольга Николаевна Воеводина. Приславшая телеграмму соседка Ольги Николаевны извещала родственников о ее смерти и сообщала дату похорон.

Ольга Николаевна была одинока и при жизни часто гостила у родственников в Москве. Приезжала обычно на неделю. Посетив театральный спектакль или какую-нибудь нашумевшую в прессе выставку, делала набеги на столичные магазины и, накупив провинциального дефицита, отбывала с сумками к себе домой. Летом Майя с отцом и матерью иногда подолгу жили у тети Оли в ее добротном бревенчатом доме на окраине Нижнереченска. Дом был окружен садом, в нескольких десятках метров от которого протекала небольшая, но полноводная речка со смешным названием Мурашка.

Сразу же после получения телеграммы мать и дочь Ружанские выехали в Нижнереченск. Проводив в последний путь тетю Олю, и помянув ее с соседями, они долго думали, как быть дальше заколачивать дом, оставшийся им в наследство, и уезжать в Москву или провести лето в Нижнереченске. Жить на дальней окраине этого небольшого по столичным меркам города было проще и легче, чем в центре торгующей Москвы. К тому же после Ольги Николаевны осталось небольшое хозяйство, с которым надо было что-то делать. Тетя Оля в свою бытность держала несколько кур и петуха. Имелась в хозяйстве коза Дуся, требующая ухода, да рыже белая с черным ухом кошка по кличке Мулька. В погребе под домом нашлись полтора мешка картошки, несколько банок с соленьями, варенье и литров пять подсолнечного масла.

«Прикуплю круп, муки и сахара, – думала Майя, – и с божьей помощью мы с Ларкой проведем здесь лето. Отдохну от этого проклятого рынка. Хорошо, что весь свой денежный запас я привезла с собой. А в Москву мы вернемся осенью, когда Лара начнет семестр в университете».

Ларису бытовые проблемы интересовали мало. Она поначалу чувствовала себя в Нижнереченске также привычно и свободно, как чувствует себя рыба в знакомой водной стихии. Еще в детские годы, подолгу отдыхая здесь с бабушкой, она подружилась с несколькими местными девчонками и живущим по соседству Кирюхой Селезневым. Он был на лет шесть старше ее, но возраст не мешал их дружбе, и Кирилл с удовольствием принимал участие в вылазках девчонок в лес по грибы и ягоды.

Девочки выросли, заневестились. Одна из них даже успела выйти замуж за местного паренька, а Кирюха Селезнев превратился в рослого молодого человека с лихой прядью русых волос надо лбом и голубыми пронзительными глазами. Его и Кирюхой – то теперь называть было как – то неудобно. Ему по нынешним временам вполне соответствовало мужественное имя Кирилл.

Увидев Лару в день похорон тети Оли, он окинул ее с ног до головы удивленным взглядом и восхищенно произнес,

– ну, здравствуй, Рыжая. Обалдеть, какой ты стала! Красавица!

– А ты как был Кирюхой, так им и остался. Тише, люди кругом. Ты забыл, что мы на похоронах, – шикнула на парня Лара. – Приходи на поминки, там и поговорим.

Ее разговор с Кириллом состоялся на темной террасе, прятавшейся за пышным кустом сирени. После выпитых за поминальным столом нескольких рюмок водки Кирилл стал разговорчивым и откровенным. Лара узнала, что, вернувшись из армии, он долго и безрезультатно искал работу. О поступлении в техникум или вуз в то время не могло быть и речи. Парнем владело единственное желание – помочь матери поднять хозяйство, пришедшее после смерти отца в запустение. Для осуществления этого нужны были деньги. Помыкавшись в поисках работы, Кирилл по протекции одного из своих друзей устроился охранником к хозяину местного рынка, где прижился настолько хорошо, что за короткое время стал заметной фигурой среди людей, приближенных к рыночному воротиле. Работа на рынке оказалась прибыльной. Селезнев не только подновил старый родительский дом, но и достроил его, добавив еще один этаж, просторную теплую комнату на месте бывшей террасы и целый комплекс упрощающих быт новейших обогревательных и сантехнических устройств. Обнесенный высоким кирпичным забором дом с ухоженным садом, теплицами и аккуратными огородными грядками походил теперь на надежно защищенную крепость.