Витэль Багинский - Черти на том берегу

– «…на том берегу» – значит «на том свете», – умерла. По легенде старославянской существует мост, «Калинов мост», перекинутый через огненную реку «Смородину». Река эта разделяет мир живых и мёртвых. В общем, поэтому и сказал так… – Поспешил завершить объяснение Эльдар Романович, чтоб продолжить рассказ.

Святик приподнял брови, сморщив лоб. Но не выпустил и звука.

– Я достал припрятанный мной пистолет. Хотел уйти в посадку, но боялся нарваться на мину. Я потом на это посмеялся, а тогда не понял иронии. Спустился в погреб, уселся поудобней на землю, засунул в рот ствол, положил большой палец правой руки на спусковой курок, крепко зажмурил глаза, что почувствовал, как напряглись виски и сдавили мышцы глазные яблоки. Набрав затхлый воздух погреба в лёгкие, затаил дыхание. С минуту я просидел неподвижно, и не дыша. Лишь слышать начал, как бьётся моё сердце, и кто-то сопит в темноте. Не придав этому значения, я продолжал сидеть в ожидании… Сердце не давало покоя, его мне становилось жаль, – ведь бьётся, старается, чтоб я жил, а я вот так непринуждённо собираюсь его остановить. Я слушал сердце, пока не обнаружил посторонний звук. Сап вторгся в моё сознание. Улетучилось настроение самоубийства. Отложил в сторону пистолет, поковырялся в кармане, – достал спички. В погребе спал мальчик. И он проснулся от вспышки серы. Проснулся и одёрнулся, постаравшись забиться в угол, у которого спал. «Не бойся…» – постарался успокоить его я, хотя сам, наверняка испугался не меньше из-за его резкого движения. Он старался увидеть меня, всматриваясь сквозь огонь, тараторя: «Bitte nicht töten! Bitte nicht töten!…». То был русский мальчик, напуганный до смерти немцами. Они стояли в их селе три месяца. Он не сразу понял, что я ему сказал. Опустил спичку так чтобы он увидел меня. Я понимал, что он не мог быть немцем, и это слышалось в его немецком. И стал повторять: «Не бойся…», а он не переставая, твердил своё, пока наконец не затих. Его взгляд застыл на мне, словно изучая. Прошло в тишине минуты две, сгорели три спички. «Вы не фриц?» – спросил, наконец, малец. Я покачал головой. «Чем докажете?». «Я также как ты могу говорить по-русски…». Но мальчишка перебил меня: «Есть немцы, которые тоже так могут…» – осмотревшись, он задал вопрос, ответа на который я сразу не нашёл: «Чего здесь прячетесь? От кого скрываетесь?» Я посмотрел на пистолет, стараясь не подать виду. Мальчик был внимателен, и разглядел оружие. Он тут же непонятно откуда достал автомат и направил на меня. «Я только хотел спрятать в карман…» – оставив лежать пистолет на земле, я медленно поднял руки. Я долго объяснял, что воевал, был тяжело ранен и стал непригоден к службе. «А зачем в погреб полезли?..». Говорить о самоубийстве не стал. Погреб был чужим. Мне первое, что пришло в голову, то я и сделал, – погреб был открыт, пуст, а снаружи ни души. «Домой иду…» – выдумал я, – «…но застал дождь…» – погода таки была пасмурной, и что-то с неба срывалось (это дало мне возможность оправдать своё действие). Я заметил, как мальчишка, покосившись в сторону выхода, пару раз шмыгнул носом, вероятно, пытаясь удостовериться в сказанном мной. Вдруг что-то в нём переключилось, и он опустил ППШ (где он его раздобыл, я интересоваться не стал, – хотя интерес был).

Мы вылезли вместе из того погреба, спустя долгую беседу. Парнишка тщательно завернул своё оружие в телогрейку на три размера больше него, перевязал связанной из кусков верёвкой, туда же привязал мешок с чем-то необходимым для себя, из той же верёвки сообразил ручку, чтоб вскинуть на плечо. На моё предложение ему помочь, он покосился со словами: «Первому встречному я достаточно доверился…».

Он был прав. Прав, несмотря на то, что в моих планах не было ничего коварного на его счёт. Он же планировал идти своей дорогой, не задумываясь о том, что идти ему некуда.

Я предложил какое-то время пожить со мной. Жить я продолжал в квартире писателя.

Когда мы пришли, всё стояло так же, как прежде (как несколько лет назад).

Мальчишка с трудом согласился. Но понимал, что так для него будет лучше.

Он сыграл в моей жизни важную роль. Возможно и я в его, но слушая его истории из жизни, понимал, насколько я в отличие от него был слаб. Он знал цену жизни уже тогда, будучи маленьким, а я, выходит, даже не уважал самого себя. Мальчишка тоже видел мир глупым, но это не давало ему повода свергать себя. Я потом понял, что слишком много чести для мира – умирать. Это лишь красивая библейская история…

– Вы не верите в Бога? – спросил Святик.

– Да, я атеист! – Не замедлил с ответом Эльдар Романович. – Но в наше общество входят разные люди…

– Это понятно… – поспешил Святик, но взмах руки старика, заставил замолчать.

– Я не имею ввиду социум. У нас есть своё общество. Я вас с ними познакомлю.

Надо ли было это Святику, никого не интересовало. И с чем, а точнее с кем он столкнётся, взять в толк не мог.

Машина остановилась возле Дома Офицеров.

– Мы приехали. – Констатировал Эльдар Романович. Отстегнул ремень безопасности, выключил кондиционер и открыл дверь. В салон ворвалась жара, и пахнуло запахом растущей рядом сирени. При такой жаре обонянию сложно что-либо уловить, но видимо смешение температур в машине и на улице, дало такой эффект.

– Наговорил я вам, подумаете вы, кучу ненужной информации. Но это я вам скажу, видно будет…

На крыльцо вышел человек, поздоровался с нами, пожал руку Эльдара Романовича, отошёл в сторону и закурил.

– А что за общество? – Видно было, как не давало покоя Святику непонятное сказанное стариком.

– Сами всё увидите! – Отрезал Эльдар Романович, а сам уже стоял возле дверей в ожидании.

Святик предполагая, что им следует чего-то подождать, глядел в характерном ожидании на Эльдара Романовича.

Словно молниеносно докурил сигарету человек, стоявший на крыльце, выбросил окурок в урну, тут же оказавшись рядом, и открыл тяжёлую дверь. Дав дорогу старику, вошёл сам, покосившись с неким пренебрежением на Святика. По правде сказать, выглядел тип скользким.

Помещение, в которое они вошли, было тщательно отремонтировано (по последнему слову технологии), лакированные панели из ДСП были заменены на натуральное дерево, а побелку сменили современные красители и обои. Всё это пахло новым.

– На прошлой недели закончили с внутренним ремонтом. Теперь возьмутся за внешний вид здания.

Святик был безразличен к этой информации. Ему даже наверно было, что есть, наплевать. Он всё думал, с какой целью прибыл сюда. А точнее, зачем его сюда позвали. В общих чертах он понимал, что Эльдар Романович хочет предложить сотрудничество, как автору. Но его не устраивает Святика писанина, – предлагая вылезти из образовавшегося «болота», Эльдар Романович желает получить от молодого писателя нечто новое – то, что раньше не выходило из-под его пера. (Как понял ситуацию сам Святик).