Марина Клингенберг - Ангелы Зодиака

Я открыл письмо. Во вложении находилось три фотографии с какими-то записями. Мне потребовалось несколько минут, чтобы разобраться, что к чему.

Светлана Аркадьева, мать девочки Катерины, с чего-то решила, что знакомиться с дневником дочери, который я задал ей вести, мне нужно сразу же, как только сделана очередная запись. Она посмотрела на сайте клиники адрес моей почты, сфотографировала страницы тетради и немедленно отправила их мне. Будь проклят век технологий. Надо было написать ей, что присылать необязательно, можно просто, когда я выйду из отпуска, принести мне тетрадку, но мне стало лень. В конце концов, не было большого труда в том, чтобы проглядеть писанину маленькой девочки, постепенно вникнуть в суть ее проблемы, если она была, и облегчить себе жизнь во время вторичного приема.

Я открыл фотографии. Катерина делала записи не особенно аккуратно и окружала их рисунками. В свете того, что я узнал – ничего удивительно. Сугробы, заборчики, камни с широко раскрытыми ртами. В этих ртах были плоские, самые что ни на есть человеческие зубы, подозрительно хорошо прорисованные. Точь-в-точь такие же, как представились мне, когда я ждал речей от своего пресс-папье.

Я всмотрелся в рисунки и увидел, что Катерина просто вырезала рты из какого-то журнала и налепила их сверху на нарисованные камни. Вышло сюрреалистично. Эти страницы плохо вязались с милой девчушкой в комбинезоне с морской звездой. Я был уверен, что додуматься до такого в здравом уме невозможно. Либо это обрывок кошмара, либо реальная галлюцинация, либо больное воображение, что тоже ненормально.

В дневнике было много ошибок, учебой себя Катерина явно не утруждала. Но сами записи интриговали.

Врач сказал мне висти днивник. Вот что расказали камни сегодня.

Камень у падъезда: Когда темнеет на улицу выходит странный человек. На самом деле он даже не савсем человек. Я не паняла, что он имеет введу.

Камень у школы (у зопасного выхода): Под землей очень много страшных вищей. Людям нильзя под землю. Они всигда туда лезут за углем и чинить трубы но им на самом деле нильзя. Они умерают, только сами не панимают этого.

Я попрасила его расказать подробнее, но он сказал что не надо мне знать. Просто я должна быть осторожна и под землю не лезть. Там много зла.

Камень у Нины дома у аквариума: Нина кричит по ночам. Каждую ночь. Я спрасила у Нины она сказала что нет не кричит.

Камень под качелями во дворе: Рассказал красивую историю о демоне. Очень давно демон взял его в руки. Он был очень красивым и говорил с ним. Сказал ему что он упал со звезды и это грустно. Я сказала, что демоны злые. А камень сказал что нет и все онтосительно. Не знаю, что это значит.

В висках больно запульсировало. Я осушил свой стакан и наполнил его вновь. Хорошо, что я начал читать уже сейчас – если Катерина будет продолжать в том же духе, я вряд ли смогу осилить полную тетрадь такого бреда. Камни, крики и демоны. Все очень необычно и мрачно. Скорее всего, девочка попала в сложную жизненную ситуацию и не знала, как с этим справиться. Крики по ночам у какой-то Нины о многом говорили. Возможно, ее подруга или родственница подвергалась насилию. Если так, теоретически, Катерина тоже могла пострадать.

В виде исключения я ответил на письмо, осторожно намекнув на свои догадки. И попросил и дальше присылать мне записи Катерины.

Закончив с этим, я наконец взялся за конверт. Открыл его. Внутри оказалась пачка листов. Вытащить их оказалось делом непростым. Я уже собирался разорвать конверт в клочья, но тут из прихожей послышались голоса, один Мэта, другой – женский. Я положил конверт обратно, гадая, кого привел Мэт. Гости у нас были явлением редким и обычно заранее согласованным.

– Привет! – Мэт, необычайно радостный, заглянул в комнату. – Ничего себе, я думал, ты после вчерашнего нескоро очнешься, а ты снова… Я привел кое-кого, если не возражаешь. Если возражаешь – выпьем по одной и уйдем.

– Не возражаю. Можете присоединиться. На кухне есть еще одна бутылка.

Мэт пригласил гостей в комнату. Их было двое – парень и девушка, обоим на вид лет двадцать пять. Парень – невысокий, стройный, но крепкий, со светлыми вьющимися волосами и синими глазами, такими яркими, словно его создатель до предела отрегулировал контрастность. Я бы окрестил его Аполлоном, но некоторая сутулость и рассеянная полуулыбка не особо соответствовали облику божества, так что любоваться оставалось в основном глазами, посверкивающими на бледном и гладком лице. Мне пришла в голову дурацкая мысль, что если ударить его по щеке, то раздастся треск, и по всему лицу пойдут трещины… Как у Луки из моего видения.

Девушка едва доставала ему до плеча. Хрупкая, с длинными пепельно-русыми волосами, падающими на плечи тяжелыми прядями, и непередаваемо выразительным лицом, в котором, казалось, смешались все эмоции мира. При желании можно было выудить из него все, что угодно – радость от того, что я милостиво позволил им остаться, возмущение тем, что не вышел встретить, интерес к новому знакомству и скуку к нему же. Настоящий хамелеон, непрестанно переливающийся всеми цветами радуги. Но она была по-своему симпатична и одним своим видом вызывала странный отклик – как будто немо, но очень заманчиво приглашала рассказать ей о чем-нибудь.

При всем при этом я сразу заметил, что с ней что-то не так. Должно быть, тяжело болела, и, может, болеет и сейчас. Ее хрупкость была неестественной, движения – неуверенными.

– Это Йоханнес, – представил Мэт парня. – Мы с ним пересекались в Штатах. Не в том смысле, – предусмотрительно добавил он, и Йоханнес добродушно усмехнулся. – А это Мария.

– Приятно познакомиться, – Мария улыбнулась, и я нашел, что ей действительно приятно. – Мэт много о тебе рассказал.

Она опустилась в кресло напротив меня, Йоханнес сел на диван. Туда же приземлился Мэт с принесенными стаканами. Я наполнил их, и, к моему удивлению, хрупкая Мария с большим воодушевлением взяла свою порцию и очень быстро ее уговорила.

– Ух! – проговорила она с удовольствием. – Мне нельзя было пить некоторое время, – поделилась она со мной. – Теперь можно. Еще нальешь?

Я вновь наполнил ее стакан и спросил, чтобы начать хоть какой-нибудь разговор:

– Так ты из Штатов, Йоханнес? Имя вроде не американское.

Йоханнес отрицательно покачал головой, но ничего не сказал. Вместо него ответил Мэт:

– Нет, он из Норвегии. Его, как и меня, родители отправили просвещаться, но ему не особо понравилось, и он уехал куда-то в теплые края. Что было потом – не знаю. Ты, Мария, знаешь? Вы давно знакомы?

– Не очень, – ответила Мария.