Татиана Северинова - Жизнь наизнанку

Молитва? Так нечисто моё сердце…
Надежда? Вера? – только «ах» да «ох»…
Пред совестью никак не отвертеться,
Хотя со стороны ты и не плох…

Что принесу на торг? Да только правду…
Пускай не Истину… Убогую, свою…
Алчбу иного… Сини Неба жажду…
Прости, Господь… Иного не храню…

Каждый меченный-перемеченный,
Не бывает, чтоб сам по себе,
Даже кем-то из нас не замеченный,
Во Вселенской начертан судьбе.

Каждый флейту себе в жизни выстругал,
Кто на счастье, а кто на беду,
Ищет встречи, слагая песнь, с Истиной
На ходу, на бегу, на лету…

Вина сегодня – хоть залейся,
Однако, где ж его найдёшь,
Вино, из Каны Галилейской,
Что истиной заменит ложь.

Пройдя горнило испытаний,
И нахлебавшись от души,
Мы, может быть, познаем тайну
Вина, что стало из воды…

Не читайте меня, не любите…
Не нагой из нас только лишь зритель.
Чтобы жить, вы меня обнажите,
И МЕНЯ, хоть чуть-чуть, но примите.

Наготу мою в строках прочтите,
И примите её, полюбите…
Ну, хоть чуточку, но поймите…
Отогрейте собой, воскресите…

В каждом смертном есть талант,
Как дыхание от Духа.
Кто поэт, кто музыкант,
Лишь бы услыхало ухо

Шёпот каждому из нас,
Что нам шепчет Ангел Света,
И огонь любви не гас,
Не осталось без ответа

Сердце. Даже в немоте
Может петь оно любовью,
И порою в слепоте,
Свет вдруг дарит безусловный.

Бог нам каждому дал алфавит,
Пишем жизни своей мы страницы,
В иллюстрациях – разные лица,
Журавлей там сменяют синицы,
Кто-то – набело, кто-то – чернит.

Бог нам каждому дал алфавит…
Мириады числа сочетаний
На дороге открытий и таин,
Взлётов, страшных падений, исканий,
А перо всё скрипит и скрипит.

Бог нам каждому дал алфавит,
И никто нам ничто не пророчит,
Каждый пишет, как дышит, как хочет,
Нам красиво поставить бы точки,
Эпитафиями на гранит.

Благословляю всех… За всех молю.
И в прошлом никого не оставляю,
И каждый образ ваш боготворю,
И в памяти я с вами воскресаю.

Страница перевёрнута… Пускай.
И новые так манят ощущенья…
Но каждый на душе моей припай
Имеет точно шанс на продолженье.

Как много глупого, ошибок позади…
Досадно… что ж… Раскопки уж не в моде.
Я прижимаю вас к своей груди,
И отдаю вас с лёгкостью свободе.

Мои слова – не «просто так» слова.
Пускай кому-то буду Арлекином.
Судьба, она как не крути, права…
Отнюдь не каждому быть «местночтимым»…

Но я благословляю и молю.
И в прошлом никого не оставляю,
И каждый образ ваш боготворю,
И в памяти я с вами воскресаю.

Душа моя… Ты мокрая от слёз,
Не прикасайся к ледяному сердцу,
В надежде глупой как-то отогреться,
Ты для него на время, не всерьёз…

Твоё тепло согреет ли металл?
Холодный разум… Он подчас прельщает,
И кажется, что истины вещает,
Пока он в обольщенье не устал…

Тепло и влага… и не отдерёшь…
Как в детстве примерзал язык к калитке,
И кровоточат детские попытки…
Но только этим опыт обретёшь…

Когда мне тяжело… Когда не продохнуть…
Нависло небо надо мной овчинкой…
Когда мне не понятна жизни нашей суть,
Играет ветер мною, как былинкой.

Мне кажется, без цели, смысла, в никуда
Ведёт меня пустынная дорога,
А сердце бьётся будто об осколки льда…
Вдруг – взор… И в этом взоре – отблеск Бога…

Я задаю себе вопросы вновь, и вновь…
Ну почему мы в доброе не веря,
Не видим Свет, который есть сама Любовь?
Её считая слабостью своею…

Ну почему лишь нарушая свою грань,
Где ни дышать, ни выжить невозможно,
Доходит до меня, что существует рай,
Как просто всё… И как безмерно сложно…

Благополучие… и пустота… и ад…
И боль, и мука, и любовь, и вера…
И всё пронзительнее и теплее взгляд,
То луч Любви – всей моей жизни мера.

Мне тяжело… вновь как спастись? И я люблю…
Как хочется укрыть душою душу,
Я замок ледяной в себе разрушу,
Имею много ли? Любви всё отдаю,
И обнищав, я обрету, я сдюжу…

Я живу в девятнадцатом веке.
Где в почете достоинство, честь.
Где живет Человек в человеке.
Где хоть что-то, но светлое есть…

Я живу в девятнадцатом веке…
Крутят пальцем порой у виска,
Снисходительно смотрят сквозь веки,
В разговоре зевают – тоска!

Я живу в девятнадцатом веке…
Я не знаю про Смольный, Майдан,
Про Чечню, про московских узбеков,
Про хохлов и про крымских татар.

Я не знаю про Ганину Яму,
Тагилаг, Беломор, Соловки…
И про то, как делить будут храмы…
Не разрушенные от войны…

Я не знаю про дом престарелых,
Про приют для детей, не сирот,
И в глазах детских – страх без предела…
В девятнадцатом кто же поймёт?!

Я живу в девятнадцатом веке…
Двадцать первый – ужаснейший сон…
Летаргический? Или на веки?
Мне б проснуться… Да выбежать вон…

Да что ж мы так! Примериваем обувь,
Которую не нам дано носить…
Решаем всё без устали, до гроба,
Кем в этой жизни надо было быть…

«Венчался бы… Я б не гулял, наверно…
Ходил бы в храм – ух! Как бы всех любил!
Свои ошибки признавал бы первым,
И всех вокруг почти б боготворил…»

Вот только в жизни… Что-то всё коряво…
Под носом ничего не разберёшь…
Но вновь твердишь до хрипоты упрямо,
Что ведаешь, где правда, а где ложь…

В строке моей – лишь то, что пережила…
Откуда знать все уголки души…
Но для кого-то в строках слово лживо,
И кто-то знает, что ищу гроши…

А мне бы жить… и просто людям верить…
И капельку, по мере сил, любить…
Кто сможет на себя моё примерить?
Согласен кто хоть что-то разделить?

Я рисую… Как умею.
За мазком кладу мазок…
Вот – распахнутые двери,
Тут – потеря, там – урок…
Что-то краска сыровата…
Вышел не мазок – потёк…
Где-то есть шероховатость,
Где-то кто-то мне помог…
По накату… креативно…
Где-то так, а где-то сяк…
Под вуалью, чтоб не видно…
Иль в глаза души бардак…
Я рисую… Кистью-строчкой…
Вам решать… Сизифов труд?
Болью-солью многоточья…
Кто оценит? Ну а вдруг?…