Лариса Сафо - Хроники Дерябино в трёх частях. Часть 3. Дуплет

Впрочем, поспешивший на выручку собрата водитель воронка в грязь лицом не ударил: заволок упирающегося Петра Павловича в машину, прихватив для порядка одного плечистого буяна. Слегка поразмысливший Егор Волков в эту кутерьму вмешиваться не стал, но обрел уверенность в свободолюбии русского народа и зело приободрился. Лесной страж участливо проводил глазами удалявшийся полицейский газик с ударенным молнией пожарным на борту, ретировавшись восвояси.

Здание городской прокуратуры встретило егеря замурованными шторами окон и вселяющим надежду на хрустальность российского законодательства мраморным парадным крыльцом. Двухэтажный белокаменный особняк бывшего купца Малышева давно смирился со своей участью охранителя государственных устоев, изредка ропща дрожанием лестничных балясин.

А кабинет следователя прокуратуры Петра Ефимовича Бессмертного с прошедшего года приобрёл вид явочной квартиры заговорщиков. Стоящий неприметным на сейфе ещё год назад бюстик Дзержинского переместился на тумбочку по левую руку от хозяина кабинета, висящая в то же время на стене ядовитого цвета будёновка заняла почетное место календаря прямо над часами, а роль письменного прибора на рабочем столе исполняла миниатюрная революционная тачанка. Похоже, прекраснодушные порывы прокурорского работника по защите прав простолюдинов ежечасно подвергались попранию, и радетель всеобщего блага утратил веру в торжество справедливости увещевательным путём.

Как раз в этот момент перед ним на стуле сидел арестованный за экстремизм во время уличного пикета возле полиции расхристанный тип, жестоко бередя кровоточащие раны сторонника левых взглядов.

– Почему у нас такое избирательное правосудие? – пёр смутьян танком «Армата» с зубовным скрежетом от негодования на понуро сидящего за столом Петра Ефимовича. – Почему за кражу миллионов дают условный срок, а за бутылку пива – реальный? Совладелец одного банка получил условные четыре года за растрату полутора миллиардов рублей. Тот же суд отправил двадцатидвухлетнего парня на три года колонии за кражу трёх плюшевых медведей из цветочного киоска. По году за каждую зверушку!

Следователь прокуратуры поднялся на негнущихся ногах со своего места, подошёл к окну и отдёрнул тёмные шторы. И лучи яркого солнечного света тут же осветили помещение подобно маяку во мраке ночи, напомнив о посаженных в тюрьму губернаторах. А многоречивый сиделец за столом с говорящей фамилией Правдолюбов не унимался, молотя обличительную речь с противным скрипом жерновов:

– Прозванные местными жителями «плюшевыми воришками» подростки взламывали тиры, забирали призовых медведей для своих подружек. Двоим из них, несовершеннолетним, дали пять и четыре года лишения свободы. Осенью прошлого года жителя приморского города посадили на пять лет за кражу алкоголя, сигарет и шоколада из супермаркета. Обездвиженного инвалида чуть было не осудили к четырём с половиной года лишения свободы за разбой, а обманувшего дольщиков миллиардера милосердно освободили прямо в зале суда!

Бьющее через край возмущение переполнило задержанного возмутителя спокойствия на столько, что из глубины его сознания утлым судёнышком всплыло завещанное дедом, историком русского искусства кино, мимолётное знание:

– В одна тысяча девятьсот двадцать седьмом году в числе других судили родоначальника российского кино Ханжонкова. Режиссёру вменялось в вину распыление народных средств. Это нашло отражение в эпизоде из «Золотого телёнка», в котором Остап Бендер продаёт сценарий звуковой народной трагедии «Шея» за триста рублей.

На секунду внук достопочтенного предка позволил следователю прокуратуры насладиться в душе отрывком из бессмертного творения двух мужчин, но тут же выдернул хозяина кабинета в унылую реальность укорительным речением:

– Обвиняемый был немолодым человеком в инвалидной коляске. Так проклинаемая либералами пролетарская власть приговорила Ханжонкова к полугодовому заключению, а затем вовсе освободила по состоянию здоровья.

– Хватит! – проревел корабельным морским колоколом Пётр Ефимович, покинув помещение со скоростью боевого крейсера. Прикинувшийся же спасательной шлюпкой на борту морской посудины раскрепостившийся юноша спустился со стула, робко выглянув за дверь. Однако поймал стреляющий взгляд постового в коридоре и юркнул обратно. Обличитель российского правосудия решил не искушать судьбу, безропотно дожидаясь своей участи.

А она настигла очернителя государственных основ через четверть часа. Вернувшийся в свой кабинет Пётр Ефимович имел вид переплывшего в корыте Волгу бесстрашного матросика. Роскошная шевелюра правоохранителя взмокла, по лицу катился пот, а влажные губы тряслись. Прокурорский чин обошёл похолодевшего айсбергом сидельца, приземлился на своё место и с ледяной учтивостью в голосе распорядился:

– Я вас больше не задерживаю. Вами будет заниматься другой следователь в третьем кабинете. Прошу вас пройти к нему.

Первая фраза прозвучала как пароль между двумя дружественными воинскими соединениями. Вдохновившись несомненной агитационной победой над сотрудником прокуратуры, Правдолюбов заговорщически подмигнул Петру Ефимовичу и направился к выходу непреоборимым трибуном.

– У меня полно других более важных дел, – на всякий случай уточнил надзирающий за полицией орган из-за боязни попасть в число неблагонадёжных государственных служащих перед всевидящим оком. Оное вполне могло прятаться в шкафу, слегка прикрывшись для конспирации томиком с Уголовным кодексом.

Злоречивый парень понимающе кивнул и вышел вон. А в распахнутую дверь кабинета вломилось лосем одно из важных дел в образе лесника Егора Волкова. С торжествующим видом презренного браконьера посетитель бросил подстреленной дичью на прокурорский стол вчерашний выпуск нелегального издания «Вилы».

– Я всё понял, – удачливым охотником за сохатым возвестил егерь, легко опустившись на присутственный предмет мебели. – Эти знаки на деревьях оставляет подавшаяся в леса городская ребятня. С этим собственно и пришёл, дабы приняли меры.

Добровольный помощник отечественного правосудия отогнул ворот землистого цвета пиджака, извлекая из потайного кармана тетрадку с рисунками.

– Никто кроме меня и внимания бы не обратил, – с апломбом природоохранного инспектора прихвастнул доброхот, открыв ученическую принадлежность для письма на пятой странице. – Вот, посмотрите сами…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.