Геннадий Мурзин - Честь имеющие. Сборник очерков о правоприменителях

Калинин не сразу понимает, о чем речь, поэтому просит:

– Нельзя ли поконкретнее, ребята?

– А мы – о столовой.

– Ну и что?

– Инженеры обедают в общем зале, а их начальство? В отдельном зальчике! Одни белые, а другие черные, что ли?

– Не пойму, куда вы клоните.

– Василий Валентинович, не притворяйтесь: вы все поняли, – он, прокурор, в самом деле, понял. – У нас к вам прямой вопрос: вы как, и дальше будете пользоваться тем самым начальственным «кабачком»? Вместе с теми?

Калинин, действительно, изредка забегал в тот самый «кабачок», чтобы скорёхонько перекусить. Услышав же вопрос, покраснел, опустил глаза, а потом тихо спросил:

– А вы как считаете?..

– С точки зрения морали, вы не должны пачкаться. Вы не их поля ягода.

Калинин поднял на мужиков глаза и улыбнулся.

– Ну, если не должен, то и не буду.

И после того в «кабачке» Василия Валентиновича никто не видел.

Крохотная деталька, но, на мой взгляд, очень важная и такая яркая. Совестливость-то ведь и к лицу прокурора подходит. Еще как подходит!

Итак, новое воспоминание…

Память услужливо подсовывает очередного героя – рядового судью Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда Игоря Андреевича Ермакова; судью, который всю свою жизнь посвятил честному служению Фемиде, то есть торжеству правосудия…

Вот я в зале (зал имеет форму полуовала) судебных заседаний Свердловского областного суда 13 13 В этом оригинальной архитектуры сооружении, что в самом начале улицы Малышева, многие годы размещался Свердловский областной суд; в настоящее время он переехал в новое специально построенное здание. . Слава Богу, не по принуждению очутился здесь, а исключительно по собственному желанию.

В центре, на небольшом возвышении, стол. За ним – три кресла с высокими спинками. Они пусты. Пока. Слева от меня за столом устроился государственный обвинитель. Справа – шумно заняли свои места сразу семь адвокатов. М-да, отмечаю про себя, силы явно не равны.

В тишине особенно режет слух скрежет отпираемых металлических дверей. Оттуда появляются конвойные. Они принимают меры предосторожности и лишь после этого по одному появляются подсудимые, привычно проходят за решетку из массивных металлических прутьев, занимают места на скамьях. Один, два, три… семь!

Передо мной в зале садятся потерпевшие. Их много. Возраст – разный, как говорится, есть и стар, и млад.

Чуть-чуть удивлен отсутствием телевизионщиков, которые обычно (вспомните ставшие вам, читатели, уже знакомые картинки на экране) так стараются крупным планом показать тех, кто за решеткой, но очень общо, размыто, мельком, походя, действительно главных действующих лиц процесса.

Повторю, удивлен. Но вскоре нахожу ответ. «Падальщики» остро чуют трупы и море человеческой крови, а в этом процессе герои, кажется, очень разочаровали «стервятников». Нет, они тоже занимались кровопусканием, но не то, чтобы уж очень. А что касается трупов, то совсем полный конфуз – ни одного. Где и в чем, короче, тут интересность?

Секретарь судебного заседания, милая и очень молодая девочка, студентка местной юридической академии, стараясь казаться очень строгой, поправляя очки, провозглашает:

– Встать! Суд идет!

Все встают. В зал входят трое в длинных черных судейских мантиях. В тишине они проходят и садятся в пустовавшие кресла. В центре – председательствующий на этом процессе Игорь Андреевич Ермаков 14 14 Все фамилии в книге подлинные, исключая, конечно, некоторых потерпевших. .

Он ровным голосом объявляет судебный процесс открытым. Идут соответствующие процедуры. Все пока в зале спокойно и ничто не вызывает опасений. Наоборот, у меня возникает мысль, что процесс пойдет ровно и гладко, что через неделю, другую будет оглашен приговор.

Признаюсь: ошибся здорово.

Потому что уже через пятнадцать минут произошла первая заминка. Судьи удаляются на совещание. Что же послужило причиной? Оказалось, в зале суда один из восьми подсудимых, отпущенный следователем под подписку о невыезде, отсутствует. И адвокаты, и семеро других подсудимых высказались определенно: или пусть явится, или пусть дело в отношении его будет выделено в отдельное производство.

Судьи возвращаются. Ермаков оглашает определение: объявить розыск отсутствующего подсудимого, меру пресечения изменить, то есть взять беглеца под стражу. И только после этого продолжить рассмотрение дела.

По лицам всех тех, кто за решеткой, пробежала довольная ухмылочка: ищите, мол, ищите, а мы пока покайфуем.

Пауза. Она, правда, в интересах лишь одной стороны: «зэк» спит, а срок-то, тем временем, идет своим чередом и после зачтется…

Фрагмент моей беседы с И. А. Ермаковым, состоявшейся за несколько дней до начала описываемого процесса.

– Игорь Андреевич, припомните, с чего вы начинали?

– В качестве судьи? – переспрашивает он. Я краснею, потому что понимаю, что свой вопрос сформулировал не слишком удачно. И мне остается одно… подтвердить.

– Да.

– Ну… давно это было. По окончании юридического института…

– Нашего?

– Верно… Мне предложили, я согласился и поехал в один из городов на севере области – Североуральск 15 15 Примерно в пятистах километрах севернее Екатеринбурга. . Меня там избрали судьей. Нас в суде тогда было двое: председатель и я. Варился в собственном соку. И продолжал учиться… иногда – на собственных ошибках.

– И что это за «ошибки»?

Ермаков замолкает на несколько секунд и смотрит в окно. Ему, понимаю, не слишком-то хочется вспоминать.

– Вот… случай, который не забуду никогда. Решили мы рассмотреть одно уголовное дело с выездом на производство, где работал подсудимый. Красный уголок. Полно людей. Соответствующая атмосфера. К тому же молодая кровь судьи бурлит… Разгоряченно и размахнулся. Отмерил на всю катушку – семь лет лишения свободы. Осужденный не стал жаловаться. Но его последние слова все еще у меня в ушах: «Что-то слишком много…»

– Много?!

– В том случае хватило бы и четырех лет. По сути. Статья сто восьмая часть первая. Брат приревновал жену к брату и подколол. Ранее не судим. Не надо было перегибать… Конечно, вышел досрочно. Хорошо вел себя там. Но… все равно… жизнь человека не так пошла, как могла бы. Я сделал навсегда зарубку: размахивать орудием правосудия не всегда на пользу. Эмоции надо держать в «узде» – крепко держать.

– Вы поступили в соответствии с законом. Какая же это ошибка?

– Формально – нет. А по совести – да.

Я сказал:

– Позади – почти двадцать лет работы судьей…

Ермаков уточнил:

– Только в областном суде.