Евгения Микулина - Большая Любовь. Женщина-Vamp: вампирская трилогия

Какую разумную цель может подразумевать его интерес к Любе, я даже представить себе не могу.

Нет, нельзя сказать, что он как-то очень заметно или настойчиво ею интересуется. Но то, что он подошел к ней на вечеринке, и – я это точно заметила – не просто подошел, а именно знакомиться, уже было странно. А то, что он на следующий день расспрашивал меня о ней, и вовсе беспрецедентно. Интерес Серхио к смертным всегда был и остается чисто потребительским: раньше он их ел, потом, когда времена стали суровее и нам пришлось умерить аппетиты, стал ограничиваться соблазнением. Это не очень мило, конечно, но вполне оправданно его природой. Он ведь хищник, и в чем-то его инстинкт охотника должен проявляться. Но Серхио никогда, никогда не стал бы охотиться на «рабочем месте», и на моем в том числе. Во-первых, он слишком уважает меня и Гранта, чтобы гадить в нашем журнале и разрушать психику моих сотрудников. Во-вторых, это просто небезопасно, и мы никогда так не делаем. Нельзя блистать своим обаянием и странностями среди людей, у которых есть шанс видеть нас часто: при близком общении странности неизбежно становятся заметны, и что тогда делать со слишком осведомленными смертными? Убивать их всех некрасиво. Обращать – неосторожно: далеко не со всеми, кто нам мимолетно нравится, хочется потом непрерывно сталкиваться на протяжении вечной жизни. Это только я, идиотка несдержанная, позволила себе совершить ошибку и увлечься Владом. И все знают, что из этого получилось.

Серхио никогда не позволил бы себе ничего подобного. Он слишком умен. Слишком осторожен. Слишком холоден, в конце концов: недаром его настоящая испанская фамилия, Эскалофрио, переводится как «холодный», и недаром он взял себе русскую фамилию «Холодов». Псевдонимы тем и красноречивы, что отражают что-то внутри нас. Следовательно, Серхио не имеет планов ни съесть, ни соблазнить Любу Быстрову. Откуда тогда интерес?

А интерес есть. И косвенное подтверждение тому – реакция Влада. Надо было видеть, как они… почти шипели друг на друга, когда встретились на следующий вечер после корпоратива: мы с Серхио планировали поохотиться на бродячих псов, и Влад пошел с нами. Есть собак он не может, но от охоты ему веселей – хоть какой-то выход энергии. Обычно наши вылазки проходят приятно, но не в этот раз. Между моим возлюбленным и моим лучшим другом изначально почувствовалось напряжение. Они тихонько огрызались друг на друга всю охоту. Потом, когда мы пошли домой, на Покровку, чтобы тихонько посидеть и выпить, как у нас принято, стало только хуже.

В конце концов это цапанье так меня достало, что я оставила мужчин вдвоем на террасе с их вонючими сигаретами, а сама пошла в комнату. Сев за компьютер и взяв наушники, я не стала, тем не менее, включать музыку слишком громко. Мне хотелось хоть попытаться узнать, о чем они будут разговаривать вдвоем.

Они разговаривали о Любе.

Влад язвительно интересовался, зачем Серхио понадобилось к ней подходить.

Серхио вежливо сообщил, что Влада это совершенно не касается.

И пошло-поехало. Влад утверждал, что интерес испанца к нашему продюсеру ему категорически не нравится. Серхио парировал: у самого Влада совесть в этом отношении тоже не чиста. Влад спросил, что тот имеет в виду. Серхио ответил, что не хотел бы, чтобы девушка подвергалась опасности. Влад рявкнул, что Серхио ему не отец и, в отличие от Этьена, за ним, Владом, присматривать все время не нужно. Серхио возразил, что он ему если и не отец, то все равно старший родственник, и может о многом судить по предыдущему опыту.

Закончили они сакраментальной фразой: «Держись от нее подальше!» Оба.

Все-таки мужчины удивительные дураки. И все равно, сколько им лет, пятьсот или тридцать, они ведут себя все время, как капризные дети.

Надо отдать должное Серхио и Владу, они сумели взять себя в руки, прекратили свару – возможно, испанец предположил, что я могу их слышать. В общем, они унялись, вернулись в гостиную, я сделала безмятежное лицо, и остаток вечера прошел нормально. Только накурили они в квартире страшно, но это уже стало традицией.

Ну а сегодня Влад ходил по офису мрачнее тучи. А Люба, которая работала весь день в Архангельском, с той съемкой камерного квартета, которая у нас отменилась на прошлой неделе, вернулась к вечеру в офис с несколько мечтательным и обескураженным выражением на лице. Влад расспрашивал ее о съемке с ненужным пристрастием, и только в середине разговора я поняла, почему. На съемке был Серхио.

Сережа, как она его называет.

Странно слышать, как она произносит его имя. Так… осторожно, словно бы чуточку неуверенно. Как будто это не имя, а какой-то хрупкий предмет, который можно разбить, или переполненная чаша, которую опасно расплескать.

Что он ей там наговорил? Что она о нем думает?

О чем ОН думает?!

Черт бы побрал все эти статейки о мужской верности. Никому из них нельзя верить. Любимый мужчина переживает кризис неясно чего: для переходного возраста вроде поздно, для среднего – рано. Лучший друг мутит непонятно чего, и главное – зачем.

Мне бы много что нужно сделать. Например, поговорить с Серхио по душам. Могу ли я рассчитывать, что он мне объяснит по-человечески, что задумал? Но для этого надо найти время и подгадать так, чтобы Влада не было рядом, во избежание возможных конфликтов. А я как-то совершенно не склонна сейчас оставлять Влада одного – даже ненадолго. Не потому, что не всерьез не доверяю ему. Боже упаси. Просто мне кажется, что время тактично уходить в сторону и давать ему шанс разобраться в себе прошло. Пора напомнить ему, что в жизни действительно важно.

Потому что я не верю, что он по-настоящему отдаляется от меня.

Или не хочу верить?

Но почему? Я ведь не глупа. Я умею делать выводы из очевидных фактов.

На моих глазах были опровергнуты многие легенды о нашем племени, о свойствах нашей природы. Говорили, что, если мы любим, нам невозможно противиться. Но мой создатель, Этьен, любил меня, а я его – нет. Говорили, что наши чувства, раз возникнув, неизменны: мы не можем разлюбить или изменить, поскольку мертвое не может меняться. Но Дракула, наш самый известный и легендарный брат, много лет просуществовавший полностью опустошенным после потери своей смертной возлюбленной, Минны, сумел полюбить снова – прелестную американскую вампиршу Катрин. То есть он изменился. Отошел от бессмертной любви и обрел другую.

Почему же я не хочу предположить, что и Влад может измениться? Что его чувство ко мне окажется… не вечным?

Наверное, потому, что это разобьет мое сердце.

Нет, не могу я напечатать эту нелепую статью о мужской верности. Надо будет позвонить знаменитому писателю, извиниться и просто выплатить гонорар.