Евгения Микулина - Большая Любовь. Женщина-Vamp: вампирская трилогия

В общем, вероятность того, что Энни наткнулась на что-то, заставившее ее задуматься, вспомнить и начать выяснять подробности, велика.

И тогда возникает животрепещущий вопрос. Как много она узнала? Что именно вспомнила? Помнит ли она просто лица, и решила найти одно из них в попытке узнать о том вечере больше? Или она «вспомнила все» – и кровь, и клыки, и прочие прелести?

И вообще – что ей нужно? ЗАЧЕМ она пытается выйти на связь с Мариной?

Все это как-то очень нехорошо. У нашего племени с людьми, которые неосторожно пытаются к нам подобраться и что-нибудь разузнать, разговор обычно короткий. Мы не берем их на службу, не держим при себе добровольными донорами крови. Мы их просто жрем. Потому что самое ценное, что есть у вампиров, – это тайна. Мы ее храним ценой жизни. Обычно – чужой жизни.

Марине стоило в свое время больших усилий примирить вампирское сообщество с тем фактом, что я, ее тогда еще смертный любовник, знаю тайну, и убедить сохранить мне жизнь. Думаю, ей это позволили-то ровно потому, что понимали: рано или поздно я все равно буду обращен и стану членом, так сказать, «кровавого братства». Наш приятель Лева Тихомиров, театральный художник и вампир, с трудом убедил начальство сквозь пальцы смотреть на свой роман с девушкой Аней, которая работает в нашем издательстве пиаром. Убедил только потому, что тщательно скрывает от нее свою природу. И это непреложный закон: хотим общаться со смертными – надо хранить тайну. Если тайна открылась, смертных надо убирать. Или делать себе подобными. Иначе и они, и мы слишком уязвимы.

Вот только для Марины что убрать, что обратить Энни – варианты одинаково неприемлемые. Она всем глотку порвет, чтобы защитить девушку.

Самое скверное во всей этой ситуации – полная неясность. Лучший способ разрешить сомнения – поехать в Лондон и проверить, что там девушка знает или помнит. Только есть опасность, что появление кого-то из нашей бледной братии только подхлестнет ее воспоминания, или укрепит знания.

М-да, та еще ситуевина, нечего сказать.

Есть, правда, еще один вариант разузнать об Энни побольше, не мозоля ей глаза. Она – современный подросток, вернее, не подросток уже, ей, наверное, лет двадцать, но это не меняет сути. Она продукт нашей реальности, и вся ее жизнь наверняка протекает в интернете. Значит, о ней что-то можно узнать в виртуальном мире. И начать можно с того же Facebook.

Оставляя покамест запрос на добавление в друзья без ответа (естественно!), я аккуратно выхожу из Марининого профиля и вхожу в систему под своим именем. Нахожу AnnieC среди миллионов людей, которые там болтаются. Критерий, сужающий поиск, – город Лондон. И тут тоже имеется с десяток разных Энни. Но только у одной на аватаре нужное мне лицо.

Я захожу в ее профиль: дурочка оставила его открытым, и любой желающий может видеть основную информацию и десяток девчачьих фотографий типа «а это мы с подружками в парке», которыми все эти юные создания заполоняют эфир. Господи, только подумать, какая технически сложная и мощная штука интернет и какой фигней он забит!..

Фотографии мне мало о чем говорят – только о том, что у Энни есть три довольно уродливые подруги и что-то типа бойфренда по имени Скотт.

Список интересов и любимых фильмов и сериалов заставляет напрячься. «Сумерки», «Дневники вампира», «Настоящая кровь», «Дракула» Брэма Стокера», «Интервью с вампиром», «Баффи», «Ван Хельсинг»… Черт, черт, черт, черт.

Все это очень, очень нехорошо.

И еще хуже то, что мне практически не с кем посоветоваться. Сказать Марине? Немыслимо. Ну не прямо сейчас – она просто впадет в панику, а это никому из нас не нужно. Серхио? Ну да, я всегда прибегал к нему за помощью, как пионер к вожатому. Но у нас с ним в последнее время отношения не волшебные, мы постоянно тихо грыземся, и просить его об услуге мне нынче вообще не хочется.

Я могу доложить о происходящем Гранту Хэмилтону. Но он все-таки официально один из Старших, и я не хочу вводить его в курс ситуации, до тех пор пока не буду чуть точнее знать, в чем ситуация заключается.

Ладно, моя первоочередная задача – сделать так, чтобы Марина ни о чем не узнала. С этой мыслью я опять вхожу в систему под ее именем, удаляю письмо Энни из папки «Входящие» и отказываю ей в дружбе. Теперь, даже если она пошлет запрос повторно, система не пропустит его – отметит как спам.

Эти меры позволят мне выиграть время. Придумать какой-то план действий.

Марина входит в мой кабинет ровно в ту секунду, когда я закрываю окно с запросами. Везет мне сегодня. И лицом своим я, видимо, владею неплохо, потому что она никакого волнения и стресса в моих дивных чертах не замечает.

Она уже надела свою белую норковую шубку и смотрит на меня вопросительно:

– Ты готов? Надо же пойти на нашу грандиозную елку, поприветствовать гостей.

Я недовольно кривлюсь:

– А мне обязательно туда идти? Меня там дети затопчут.

Она назидательно поднимает палец:

– Напоминаю – ты одно из самых быстрых и сильных существ на планете. Если станет совсем страшно, убежишь.

– Ну правда – это же женский праздник. Чего мне там делать?

– Меня развлекать. И отвлекать от грустных мыслей.

Это удар ниже пояса – я знаю, как Марина любит детей и как ей всегда печально смотреть на живых женщин, которые их могут с легкостью заводить. Я встаю из-за стола и молча натягиваю куртку, которую привычно повесил на спинку стула.

– Только ради тебя. Ты должна ценить жертвы, к которым меня вынуждаешь.

Она удовлетворенно хихикает и выходит из кабинета. Я следую за ней и, идучи по коридору к лифту, продолжаю размышлять над нашей непростой ситуацией.

Вообще-то я знаю, что могу сделать. В ту ночь в Париже Энни видела разных вампиров – Седрика, который ее, видимо, соблазнил. Он, кстати, был отчетливо похож на Хью Джекмана, – может ли быть, что ей поэтому нравится «Ван Хельсинг»? Этьена, который погиб у нее на глазах. Марину, которая так на нее похожа. Серхио, который благополучно разрешил ситуацию, прикончив Седрика.

Видела она и меня. Но я тогда вампиром не был. Я могу у нее со всей этой ситуацией напрямую не ассоциироваться. Значит, есть шанс – небольшой, но все же, – что моя физиономия ей ни о чем не скажет.

То есть в Лондон могу поехать я. Надо только придумать, как и почему мне сделать это без Марины, – мне, конечно, не хочется с ней расставаться, но в данном случае ее присутствие только создаст проблемы. Но это несложно, я что-нибудь придумаю. В конце концов, могу поехать после Нового года, в январе: Марина отправится в Милан и Париж на показы, а я быстренько смотаюсь в Лондон. Скажу, что съемку придумывать… Да мало ли что я еще могу сказать?

Это хоть какой-то план, и его наличие меня успокаивает. Нагоняю Марину у лифта я уже в гораздо более позитивном настроении. Ну схожу я на детскую елку, ничего страшного. Мы же там не весь день пробудем.