Олег Молоканов - Орех. Роман

Перед выходом из дома Кац положил орех – тот так и не поменял ни цвета, ни температуры – в правый карман брюк. Когда он сел в машину и выехал на дорогу, то понял, что эту штуковину лучше было убрать в сумку: орех стал еще горячее и чуть не жег ногу через карман. Доставать его сейчас уже поздно: правая рука, которой он только и мог это сделать, постоянно манипулировала с переключателем скоростей из-за утренней пробки – двадцать-тридцать метров вперед, и стоп. Еще двадцать-тридцать метров – опять стоп… «Ладно, доеду как-нибудь, – напряг волю Семен Ефимович, – а как доберусь, первым делом покажу ребятам». В течение всего пути его подводило самообладание: он пару раз обложил матом водил, которые слишком сильно приближались к его машине сбоку, а подрезавшую его на светофоре бабу, как зажегся зеленый, обогнал и показал ей левый средний палец, высунув его в окно. Все это казалось крайне странным, ибо Кац всегда вел себя за рулем на редкость спокойно. На заводской стоянке его любимое место было занято. «Блядство!» – опять выругался Кац, припарковался в дальнем – невыгодном – углу и переложил, наконец, орех в сумку.

Из-за огромных размеров территории «Салюта» шагать до лаборатории приходилось по меньшей мере десять минут. Раздражение не покидало Семена Ефимовича и, когда встречные знакомые ему улыбались и поднимали руки в дружеском приветствии, Кац на их жесты отвечал лишь сухим кивком. Несмотря на ранний час, солнце уже припекало. Кац понял, что день будет такой же жаркий, как вчера. Дверь в лабораторию была еще заперта. «Надо хоть видимость порядка создать, а то придет этот… с „Агата“ – подумает, что тут одни алкаши работают», – поставил для себя галочку Семен Ефимович. Из головы вылетело начисто, убрали они вчера со стола стаканы с кружками или нет. Он достал ключи и открыл дверь. В лаборатории было прохладно, хоть кондей и не работал, а на столе чисто, и листы бумаги, что они стелили, убраны. «Слава богу», – сказал сам себе Кац, врубил кондей и сел за свой стол. Тут же дверь отворилась, и в проеме появился Вовка Карпов: «Здоров, Ефимыч! Ну что, где твой новенький?»

– Новенький… Ах, да, чуть позже будет. Ему, наверное, сейчас на проходной пропуск оформляют разовый. Со стола вчера кто убирал? Что-то я не помню.

– Из нас никто, – сказал Вовка. – Уборщица, небось. У них же вечерняя смена в полвосьмого, кажется.

– Ну и отличненько. Слушай, Вован, я вчера в машине такую херовину обнаружил… Смотри.

И Кац достал из сумки красноватый горячий орех и протянул его дружку. Вовка взвесил орех в ладони, посмотрел на него с разных углов и тихо вымолвил, почти прошептал:

– Ни хуя себе… Это где ж такое делают?

– Да я и сам бы хотел узнать. Как понимаешь – не у нас, это точно. Принес вот вам показать, выслушать мнения.

– А откуда взял?

– В машину кто-то подбросил. Или не подбросил – сам не знаю… Вчера, когда все по домам пошли, дверь открываю – а там на сиденье вот это.

Вован вернул орех Ефимычу и цокнул языком:

– Главное, горячий, сука… По мне – так понятия не имею, что это такое и с чем едят.

– Ладно, покажем остальным.

В последующие десять минут подошедшие Васин, Зиден и Овечкин-Портнов передавали орех из рук в руки, мотали головами, присвистывали, восхищенно матерились, но никто из них даже отдаленно не понимал, что это за штуковина и из чего она сделана. Дверь отворилась еще раз, и в нее просунул голову незнакомый мужик. «Это лаборатория по исследованию материалов?» – несмело спросил он. Кац сразу смекнул, что это и есть тот самый новенький.

– Она, – небрежно ответил Кац. Вы от Галины Викторовны?

– Да…

– Заходите, заходите. Я – Кац Семен Ефимович, заведующий. Берите стул, присаживайтесь ко мне.

Кац внимательно разглядывал мужика, пока тот искал свободный стул и прикидывал, куда деть свой портфель, чтобы взять стул в обе руки. «Какой-то хлипкий и суетливый», – было первое впечатление, а оно, что общеизвестно, считается самым верным. На вид мужику было не больше сорока. Когда он наконец присел, Кац спросил:

– Ну, а вас как звать-величать?

– Андрей Егоров.

– А отчество?

– Да я по отчеству как-то не привык… Леонидович.

– Хорошо. Щелкунова говорила, вы с «Агата»?

– Да.

– Сколько там проработали?

– Девять лет.

– А ушли почему? Хотя можете не отвечать: этот вопрос, думаю, вам в кадрах зададут. Если уже не задали.

Кац, слушая себя со стороны, недоумевал: куда делась его обычная доброжелательность? Почему он так агрессивен по отношению к этому человеку, который ничего плохого ему не сделал, да к тому же, возможно, подходящий специалист? Он понимал, что здесь что-то не так, но успокоить себя не мог: на него будто давил кто-то извне.

Егоров, услышав эти слова, еще больше стушевался. Втянув голову в плечи, он сидел перед завлабом словно школьник. Коллеги, делая вид, что работают, замерли за компьютерами, ожидая, что будет дальше. Усилием воли Кац перевел разговор в профессиональное русло.

– Практика РФ-анализа у вас есть?

– Рентгенофлуоресцентного?

– Ну, а какого же еще?

– Безусловно.

– И что на «Агате» конкретно исследовали?

– Свойства композитов и возможности их применения в корабельных системах.

– Что в этом смысле знаете про авиадвигатели?

Новенький ненадолго задумался и сказал:

– В общем, тема крайне актуальная… Я ее изучал, прежде чем сюда прийти…

– Ну да, не с пустой же головой, – иронично заметил Кац.

– Верно, – несмело улыбнулся новенький. – Например, могу сказать, что высокотемпературные композиты, в смысле керамические, которые сегодня применяются в самолетных двигателях… в турбинах… имеют удельный вес 3 – 3,4 грамма на кубический сантиметр, а металлические – порядка 7,5 – 8. То есть с ККМ массу изделия можно снизить в два раза.

– Ну, это уже кое-что. А вот именно по нашим двигателям, российским, имеете какую-нибудь информацию в смысле композитов?

– Имею, но для вас, экспертов, ее будет недостаточно, скорее всего…

– Это ясно. Я спрашиваю, потому что хочу понять ваш общий кругозор. Ну, и…

– На нашем ПС-90 из композитов есть только небольшие несиловые элементы. На ПД-14 – мотогондола и передний корпус. Силовых элементов до сих пор нет, а почти все западники-конкуренты делают движки с лопатками вентилятора из углепластика. Первой была «Дженерал Электрик» с лопатками для движка пятого поколения GE90.

– Неплохо! – похвалил Кац. – Так давайте их догоним. В чем у нас проблема?

– Проблема в том, что у нас нет своих материалов с нужными свойствами, например, по стойкости к удару. У западных углепластиков предел прочности на сжатие – 350 мегапаскалей, а у нас до недавнего времени было только 240.