Олег Молоканов - Орех. Роман

Чертовщина какая-то, размышлял Семен Ефимович по дороге домой. Как он опять оказался в машине? И почему сиденье цело? Значит, он обжигает только меня? А Вован? Кац вспомнил, что утром Вовка Карпов взял в руку орех и сказал, что он горячий. Нет, это не версия… Мысли путались и не доходили до логического завершения.

– Что это ты такой взвинченный? – встретила его на пороге вопросом Ольга Валентиновна.

Кац сообразил, что он дома, но как приехал и как поднялся на свой этаж – можно сказать, не заметил.

– Я взвинченный?

Кац подошел поближе к зеркальному шкафу-купе в прихожей и взглянул на себя. Внешность как внешность, только глаза бегают.

– На работе что-нибудь не то?

– Да нет, все нормально. Утром новенького смотрел, а так больше ничего.

– И что новенький?

– Подкованный малый. Но разговаривать – одно дело, а как он в работе – посмотрим.

– Значит, взял его?

– Да, сказал, пусть оформляется в кадрах и выходит.

– Понятно. Ужин греть?

– Хорошо бы.

– Тогда переодевайся, через пять минут будет готово.

Когда Кац, вытерев руки, выходил из ванной, жена спросила:

– Что же ты игрушку-то свою забыл?

– Какую игрушку?

Кац прошел в кухню.

– Да вот, – кивнула Ольга на подоконник. – Говорил, на работе надо проверить, из чего она сделана.

На подоконнике лежал орех. Как и в машине, он был малинового цвета.

– Садись, ешь.

Кац мельком взглянул на стол, где стояли овощной салат и тарелка с горячим, но все его внимание, конечно, приковал этот непонятно что сулящий «подарок».

– Откуда он здесь? – резко спросил Кац.

– Как откуда? Ты же сам его вчера здесь оставил.

– Я брал его утром на работу. Состав проверяли – не получилось.

Ольга растерянно посмотрела на мужа.

– Как же… Я весь день дома была… Только на полчаса в магазин выходила, но это давно…

– И что, он весь день пролежал здесь ?

– Да я не обращала внимания. Прямо перед твоим приходом посмотрела – а он на подоконнике. Я и подумала, что…

– То есть днем ты его не видела.

– Говорю же – не обращала внимания…

– Ах, ты не обращала! – разъярился Семен Ефимович. – А надо было!

– Да что с тобой такое?

Тогда Кац рассказал, сбиваясь и вставляя ругательства – хотя последнего он при жене раньше никогда не делал, – о том, что произошло в лаборатории, а потом в машине. – …так вот, когда я отъехал от стоянки, эта дрянь лежала на асфальте», – закончил он.

Ольга с сомнением покачала головой.

– Ты уверен?

– Я так и думал, что не поверишь! – опять начал распаляться Кац. – Что мне, на видео надо было все заснять?

В это время зазвонил телефон, и Ольга сняла с базы трубку.

– Алё, – сказала она, а потом, закрыв микрофон рукой, шепнула Кацу: «Мама» – и ушла в комнату. Семен Ефимович остался наедине со своим ужином. Захватив пару раз вилкой салат, он отставил тарелку в сторону. Мысли об орехе жгли мозг и внутренности и, хотя проклятый предмет лежал на расстоянии вытянутой руки, смотреть на него, а тем более трогать не было никакого желания. «Эх, выпить бы сейчас, – подумал он. – Интересно, дома у нас что-нибудь есть?»

Из комнаты доносилось щебетание жены. Семен Ефимович поднялся и открыл холодильник: ни в дверце, ни в отсеках спиртного не было. Он прошел в гостиную, где в одном из шкафов стенки имелся бар, и открыл дверцу. Слава богу! Перед глазами предстала почти полная бутылка молдавского бренди. Сопровождаемый удивленным взглядом жены, продолжавшей телефонную беседу, Кац вернулся на кухню, налил себе полный стакан, одним махом выпил и только тогда принялся за ужин. На орех он больше не смотрел, но присутствие этого предмета где-то рядом все равно ощущалось.

Когда вошла жена, Кац наливал себе уже второй стакан. «Сеня, может, ты скажешь, что с тобой происходит? – спросила она. – Ты никогда не пил в одиночку и без повода. И вообще: последние два дня я тебя совершенно не узнаю». Разговаривать с ней не было никакого желания: слишком долго пришлось бы объяснять вещи, в которых Кац и сам еще не разобрался. Ясным становилось одно: орех непостижимым образом появляется вновь и вновь в разных местах, словно собака, не желающая терять своего хозяина. Но собаки не проходят сквозь стены, а этот… Мало того, он еще и привязывает к себе Семена Ефимовича, явно влияя на его настроение, когда обретает малиновый цвет, – а именно вызывает безотчетный гнев. Как он оказывается в местах, куда предмету невозможно попасть без помощи извне? Как он, например, очутился здесь, на кухне, если был выброшен на стоянке из машины? Ответов на возникшие вопросы не было, однако все это время жена, что его сильно раздражало, стояла у плиты, подбоченясь и вперив в него вопрошающий взгляд. Стараясь говорить спокойно, Семен Ефимович объяснил как мог:

– Не знаю. Захотелось выпить – и всё. Устал. Я ведь для тебя хотел жалюзи повесить. Вот, настраиваюсь морально.

– Так что же ты мне тут понавешаешь, пьяный-то?

– Никакой я не пьяный. Сейчас вот остатки добью – и за работу.

Жена покачала головой и, удаляясь в глубь квартиры, бросила:

– От мамы тебе привет.

– Спасибо.

Кац допил бренди, доел горячее и поставил грязные тарелки вместе со стаканом в раковину. Теперь, чтобы хоть как-то задобрить жену, надо найти дрель и повесить эти чертовы жалюзи. Приподняв сиденье уголка, он увидел знакомый пластиковый ящичек с ручкой. «Здесь она, отлично! – подумал Кац. – И не надо на балконе рыться». Там же, рядом с дрелью, лежала еще не открытая картонная упаковка с новыми жалюзи. «Там и саморезы должны быть, – подумал Кац, взрезая упаковку. – Точно, вот они». Обнаружив саморезы, Кац обрадовался, так как это экономило время. У него был свой пакет с саморезами самых разных размеров, но он-то точно хранился на балконе, и чтобы его найти… В общем, целая история. А сейчас все складывалось наилучшим образом. Кац повеселел и даже проверил взглядом орех. Цвет у непрошеного гостя поблек и приблизился к серебристому, как было в самом начале их «отношений». Насвистывая, Семен Ефимович вошел в комнату, где перед телевизором сидела жена. Показывали очередной сериал-новодел.

– Оль, жалюзи с какой стороны крепить?

– Что значит – с какой?

– Ну как… Можно с внутренней прикрутить, а можно и с внешней – на лоджии.

– А, вот оно что… Пойдем тогда посмотрим, как лучше.

Она встала с кресла, и супруги прошли в кухню. Семен Ефимович поднял жалюзи на вытянутой руке и прислонил к месту, где собирался крепить.

– Вот смотри. Вроде все удобно. Но если ты опускаешь – эта толстая штанга ложится прямо на твои цветы.

Кац продемонстрировал, как опускается система. Концевая штанга действительно ложилась на хрупкие побеги, а переставлять горшки с цветами было некуда.