Владимир Калинин - Разбуди меня, дробь барабанная. Часть первая

Мы пили чай с пирожками, и разговаривали, оказывается, у нас были схожие жизненные ситуации, Наташа жила в квартире своих родителей, которые так же, как и мои, выйдя на пенсию, потянулись к истокам, в деревни, принимать наследство наших дедушек и бабушек. – Спасибо, – сказал я, отодвигаясь от стола, – ты тоже мастерица, вкусно готовишь! Наташа, улыбаясь, ответила, – пирожки пекла мне мама, в дорогу, но я тоже умею!

Потом она принесла семейный альбом, и мы, сидя рядом на диване, смотрели фотографии, Наташа осторожно, как бы ненароком, прижавшись ко мне, рассказывала, кто есть кто. И вдруг, мне попала на глаза фотография, точно такая же была у меня дома, в семейном альбоме родителей, на ней первомайская демонстрация, бог знает, какого года. Молодые отец с матерью ведут меня, я держу в руке флажок, а рядом тоже молодые мужчина и женщина, мужчина держит на руках маленькую девочку, с воздушным шариком в руке. Я посмотрел на Наташу, она, с неизменной улыбкой, произнесла, показав на девочку, – это я, а вот этот мальчик Коля Галитин! – Понятно, значит у наших родителей общий заводской друг фотограф, точно такое же фото есть у меня дома! – Подумать только как всё интересно, Наташа, но мне уже пора! Я встал с дивана, – спасибо за хлеб-соль, за интересную беседу, но пора и честь знать! Пока я одевался и зашнуровывал ботинки в прихожей, она стояла рядом, маленькая, стройная, в домашнем халатике, и такая красивая, но грустная. В последний момент насмелилась, шагнула вперёд, притянула меня пальчиками за пуговицу моего пальто, и тихо сказала, подняв лицо. – Коля поцелуй меня! Этого, я от неё тоже не ожидал, стоял, боясь её обидеть. – Я женат, Наташа! – Ну и пусть! – Мне ничего не нужно, только этот один поцелуй! Говорила она, со страданием в голосе, и слезинками на глазах, и я обнял её нежно и поцеловал в губы, но она не отпустила меня, впиваясь губами, целовала меня долго-долго, насколько хватило воздуха, и голова моя поехала, закружилась, как в первый раз. Я вдруг понял, что мне очень нравится эта девушка, мне хочется её видеть, слышать, просто быть рядом, но у меня было большое НО, кругом, как ни крути, и Наташа знала об этом и всё понимала. Наташа сама открыла дверь, и потупив взор сказала, – ты прости меня Коля! – И ты прости, – я шагнул за порог. Дома я был, как и в обычные дни, в начале седьмого, и с порога понял, что Антонина только передо мной явилась домой. Мальчишки, наперебой, выговаривали ей, – мама, где ты ходила целый день? – У нас кушать не чего! Сёмка возмущался, – ты же сказала в магазин пошла, а сама ничего не купила! Антонина, в расстёгнутом пальто, виновато оправдываясь, торопливо выложила из авоськи на стол полбулки хлеба бутылку молока и полпалочки чайной колбасы. Все трое повернулись на звук закрывшейся двери, в глазах детей я видел огромное не желание нашей предстоящей ссоры, а в глазах жены отчуждение и страх. И я спокойно произнёс, – что то мать ты стала через чур экономна, боюсь нам не хватит этого на раз, и в нашем доме принято разуваться, помнится ранее, ты всегда нас «пилила» за это, – я кивнул, на её новые сапожки. Я видел, как она негодовала, но не произнесла ни слова, что бы обозначить это, видел новую причёску и другой цвет волос, но не нашёл слов для комплимента, и снова спокойно ей предложил. – Может, наконец, разденешься, и приготовишь ужин, или может, ты сегодня очень устала и доверишь мне это сделать самому? Антонина готова была взорваться в любую секунду, а я видел в глазах детей немую мольбу, и пошёл в ванную мыть руки. Сёмка подошёл ко мне, – пап, а пап пойдём завтра снова на рыбалку? – Сынок, а может мы все вместе с мамой, пойдём в кинотеатр, посмотрим какое-нибудь новое кино? Антонина на кухне гремела посудой, и на вопрос Сёмки раздражённо ответила, – у меня стирки накопилось уйма, не когда мне, идите с отцом!

А жизнь, как ни странно, продолжалась и шла своим чередом, я снова ехал на завод, а думал о пролетевшем выходном. Вчера опять были на рыбалке, мотыля было мало и в добавок он был не свежий, хорошо что я с вечера приготовил мытое тесто и намолол сухарей, ну на авось, ёрш не клевал совсем, и мы напрасно насверлили два десятка лунок, я сидел, глядел на неподвижный сторожок и вспоминал прошедшую ночь. Вечером, когда готовились ко сну, я не мудрствуя лукаво, сам разобрал диван и застелил наше супружеское ложе и лёг под одеяло. Тоня выключила везде свет и легла рядом, ко мне спиной, я как законный муж придвинулся к ней и обнял за талию, она, убирая мою руку, прошептала, у меня критические дни, и отодвинулась. Выходит не всякая ночь супругов мирит, подумал я, и тоже отвернулся. А на рыбалке удача всё-таки улыбнулась нам, видя бесполезность нашего хождения от лунки к лунке, я взял ледоруб и просверлил три лунки поближе к дамбе на глубине, и решил, если клёва не будет, значит не наш день, идём домой. Прикормив лунку сухарями и насадив на мормышку тесто, я стал настраивать глубину, прицепив на леску маленький пробковый поплавок, и едва мормышка коснулась дна, поплавок пошёл вверх. Подсечка, и я уже чувствовал, по натянутой леске, под водой приличный трофей, им оказался чебак весом до 400грамм. Не теряя времени, опустил наживку снова, и опять уверенная поклёвка, со дна. Поймав ещё две рыбины, я позвал сыновей. Андрей и Семён, увидев моих чебаков, в азарте поспешили настраивать свои снасти, Сёмка сразу стал таскать чебаков, одного за другим, а Андрей поймал трёх и клёв у него прекратился. Он взял шнек и на удалении от нас просверлил несколько лунок, но клёва не было, вытаскивая удочку из лунки, его рука дёрнулась от сильного рывка, оказавшись без мормышки, он понял, что это щука. Быстро размотав удильник с блесной, он стал блеснить, и через минуту на льду уже трепыхалась щучка до килограмма. Он продолжал блеснить, ходя от лунки к лунке, и старания его оказались не напрасны, он получил такой удар, что чуть не выронил удильник, с большим трудом, вываживая рыбину, он с радостью обнаружил, что поймал большого судака. Я прикинул на взгляд, весом более трёх килограмм. Я, по прежнему, ловил чебаков, а Семён поймал десять штук и клёв прекратился, но он упорно ждал поклёвки, поплавок чуть-чуть шевелился, и он никак не мог подсечь, думая, что это балуется мелочь. Но при очередной подсечке он понял, что зацепил, что- то тяжёлое, и, боясь оборвать леску, он с трудом, потихоньку подтягивал рыбу к лунке, но увидев рыбину, он понял, что она не пройдёт в лунку, и закричал. Мы с Андреем бросились ему на помощь, подо льдом был лещь, до двух килограмм, мы провозились с ним целый час, аккуратно расширяя лунку пешнёй. К этому времени погода резко испортилась, подул холодный ветер, полетела снежная крупа, нужно было идти домой, но мы все были очень довольны, и торопливо собирали рыбу в рюкзак.