Рутен Колленс - Светорожденные. Полымя

«Эльна – волшебница, – объяснил нудно голос. – Ей дано выглядеть прекрасно даже в самые ужасные моменты ее жизни».

«А я – неуклюжая чародейка. Моя доля выглядеть нелепо всегда».

Малютка грустно выдохнула и накинула капюшон на голову, чтобы не показывать, как горят ее щеки от стыда.

– Они боятся, – прошептала Элин, рассматривая жителей.

– Не похоже, Эльна, – прошептала кроха, борясь с желанием провалится сквозь землю. – Посмотри на их веселые лица!

– Хоть это и не Септим, маски на лицах остались. Я вижу ауру. Она смешена со страхом перед неминуемой гибелью.

В словах Элин может быть и была правда, но Ольна не могла подтвердить этого. Ауру видеть она не умела, а альвы не казались ей опечаленными, по крайней мере сейчас. Женщины и дети радостно украшали дома яркими бумажными фонариками, окрашенными в цвета радуги, мужчины поднимали над дорогами шатры из полупрозрачных розовых тканей. Недовольные сильфы, что несуразно застревали в них, шумели и пускали во всех стороны маленькие смерчи.

Как странно было видеть чудную смесь нечисти с гардвиками! В Пелагиате взору ни разу не попадались темные пережитки слияния, лишь толпы домовых, вышедших на порог домов без дверей и окон; невидимые народы сильф, бесчисленное множество которых ютилось в воздухе; ведогони, кружившиеся над уснувшими и принимающие облик странных животных и птиц.

Илиус ушел прочь, оставляя землю одну в седой темноте. Время близилось к девяти вечера, но спать никто не собирался, а тех, кто все же поддался этому соблазну, будили. Град не готовился ко сну, он оживал, и в этом было нечто великолепное.

Звезды скрылись под слоем туч, но Пелагиат не исчезал без их света. Цвели милии, горели яркие фонарики, запущенные магией в небо. Неслышный теплый ветер с моря доносил танцевальные ритмы и веселые возгласы. Воздух не наполнялся привычной прибрежному городу запахом тины и морской воды, он пьянил ароматами вин, горячего хлеба, изысканных блюд и златоцветных плодов.

– Похоже, сегодня какой-то праздник, – заметила Мира. – На башнях зажигают огни.

– Чествования Девы-Ремины, – сказал Мыслитель, заворачивая к центральной площади. – Здесь большая часть – евмениды, евменидианцы. Веруют в то, что Дева-Ремени когда-то создала вездесущий мир этой ночью. Сегодня для них уходит старый год и наступает новый.

– Сегодня двадцать четвертое илиона!? – вспыхнула волшебница. – Фандер подери, Фелиус, до Слияния осталось совсем немного!

– Сегодня двадцать третье, – поправил он. – Альвы празднуют за день до создания мира. И до Слияния еще далеко, Элин. Хватит считать виры.

Чем ближе они подходили к Каскадным площадям, тем громче играла музыка и тем больше народу становилось вокруг. Огромные бочки альвийского вина были выкачены и поставлены у стен и оград. Широкие бульвары начинали наполняться столами и стульями. Еду еще не подавали, но зоркий глаз Ольны заприметил пару телег, в которых мирно покоились шоколадные плитки, сыры, златоцветные плоды, пирожные, бочонки с медом и чаны с супами. В животе кто-то ожил и начал вырываться, требуя всего и сразу.

«Будет некрасиво, если я накинусь на еду без приглашения. Нужно отвлечься!» – подумала малютка, чувствуя внутри себя всепожирающую пустоту, и перевела взгляд к площадям. Огромные потоки вод спускались к ним с вершин, играя всеми цветами радуги. Столь сочная картина мира сводила голову с ума.

«Народу столько, что не протолкнуться» – завыл голосок.

«Не бойся, прорвемся» – уверенно заявила малютка и бодрым шагом пошла вперед, распугивая зевак своей болотной вонью.

Впереди, на самой высокой площадке, была выстроена круглая сцена. Силени и фавны играли на флейтах, приплясывая и отбивая копытцами чудный мотив. На фоне альвов они казались детьми.

Музыка была настолько заводная, что Фелиус не удержался, подхватил Миру за ее тонкую талию, и они закружились в танце среди иных влюбленных пар. Грязные, уставшие, чумазые. Все замерли и принялись смотреть на них. Потрясенная и немного обескураженная Мира не испугалась чужих глаз, не отпрянула. Она засмеялась, и ее смех прозвучал звоном сотен родников, изливающихся выше, на каскадах.

– Мы пришли сюда не развлекаться! – через зубы процедила волшебница, но влюбленные ее уже не слышали. Волшебница поставила руки в боки.

– Ну же, Эльна, – молящими глазами Ольна впилась в подружку, прыгая на одной ноге. – Нельзя быть такой серьезной все время! Так сложилось, что мы, ведомые судьбой, попали в этот чудный город в день праздника и Нового года! Если ты немного расслабишься, ничего плохого не случится. Давай, потанцуй со мной!

– Это не наш праздник, – отсекла девушка. – Нас никто не звал. К тому же, чего это ты радуешься? Ты же узнала о существовании Девы-Ремени только сейчас!

– Ну и что, – отмахнулась малютка. – Если все альвы верят в нее, то и я тоже буду. Разве это плохо? – Ольна подхватила Эльну за руку, только хотела начать танцевать, как музыка оборвалась.

– Уф, вот и потанцевали!

Фавны и силени сошли со сцены, вместо них появилась юная красавица альвийка, одетая в полупрозрачное белое платье, больше напоминающее рыболовную сеть. Ее тонкие пальцы коснулись струн изящного музыкального инструмента, исписанного рунами, слегка напоминающего земную арфу. Ее бледная кожа и волосы сплетались воедино, одни только губы и голубые глаза выделялись на белом яркими пятнами.

Ее пальцы пробежались по первым трем струнам – в воздух ринулись неземные звуки. Она запела чудесным голосом. Конечно, это был не голос полевых или лесных дриад. Он был обычным, но именно таким Ольна и хотела его слышать:

Все смотрели на поющую альвийку восхищенными взглядами, однако волшебнице она не понравилась. Нет, пела она превосходно, выглядела изящно, но дело было не в этом. Эти звуки… Эти гардвики… Точно такими же они были в Тинк-Кросс за день до того, как фандеры привели в ущелье Рубиуса Керивиса. Каждое звучание струн заставляло ее вспоминать о тех последних днях, прожитых в Тинк-Кросс. Душу разрывало. Она надеялась, что ей удалось позабыть и смериться, но оказалось, что она ошибалась.

Нет. Мне не страшно. То лишь страшный сон. Очнусь – останется прибрежный звон…

Целительница отвернулась, подняла голову к небу, пытаясь сдержать глупые слезы. Звезд на небосклоне не было. Одни лишь цветные фонари. Эльна опустила глаза и увидела блистающую синеву бесчисленных мантий. На мгновение ей показалось, что это хор альвов с золотыми флейтами, однако ей хватило туны, чтобы понять, что альвы в мантиях вовсе не входят в состав хора, а флейты в их руках – вовсе не флейты. Молодые альвы, их было около трехсот, может больше (в темноте не разглядеть), были бравыми войнами с луками и стрелами. Они прокрадывались тайно под тенью домов, пытаясь не привлекать к себе особого внимания. Им это удавалось. Все взгляды были устремлены к поющей на сцене, поэтому никто их и не замечал.