Николай Серый - Политические записки. Эссе, суждения и дневник

Всегда нужно помнить, что обходиться без каких-либо бюрократических процедур мечтают только самые оголтелые насильники…

Всё, мною здесь описанное, подтверждает, как мне кажется, история древнего Египта… Фараоны, их придворные сановники и жрецы чрезмерно отягощали народ тратами на строительство пирамид, погребальные обряды и войны. Поскольку при народном мятеже больше всего рискует пострадать бюрократия, то и пыталась она несколько уменьшить вред от принимаемых верхами решений, беря с черни за это мзду. При этом свои поборы бюрократия оправдывала тем, что они – гораздо меньшее зло, чем точное выполненье повелений царского двора. И необходимы-де ей, бюрократии, эти взятки для подкупа своего начальства, дабы оно не мешало ей смягчить долю народа. Современная бюрократия так же не чурается этого аргумента: «Законы у нас, мол, скверные, исполнить их нельзя; я, чиновник, тебе, смерду, облегчу участь, но ты заплати мне за риск и дай денег на подкуп моего начальства, иначе я точно выполню все данные мне распоряженья, и будет тебе совсем худо». И чиновник часто прав: если точно он исполнит вредный и глупый закон, то будет простолюдину совсем плохо. И понимает это простолюдин, и потому платит. А если поборы заплатили, значит, они не чрезмерны; в противном случае полыхнул бы откровенный бунт.

Наконец, и фараоны, и их сановники начинали понимать, что бюрократия им тайно противится, и они репрессировали её, и в этом охотно им пособляли вельможные начальники провинций. После разгрома центрального чиновничьего аппарата, провинциальные вельможи, если у них оказалась власть над стражниками и войском, присваивали себе общегосударственные функции, расчленяя этим страну. И мучительно затем длились беспорядки и хаос…

Затем начинали наводить порядок, а все те, кто устраняет безобразия, всегда разумнее тех, кто их натворил. Поскольку беспорядки в стране мучили также и бюрократию, то бралась она служить тем, кто с ними боролся, и правитель обретал власть над нею, и на этом зиждились его успехи…

Дороже всего обходятся иллюзии, а убеждённость в том, что бюрократия – это всегда зло, одна из них. Если бюрократия причиняет неудобства лично вам, то это совсем не означает, что вредна она всей стране. И особенно опасно, если борьбу с нею затеваю верховные власти. С бюрократией не надо бороться, но с нею нужно умело обращаться и правильно её использовать, а этого нельзя достигнуть, не сохраняя над нею власть, как совокупность или слиянье четырёх ипостасей власти: «Угроза», «Подкуп», «Вера» и «Ответственность».

Бюрократию не нужно идеализировать: она всего лишь инструмент политиков для управленья страной. А любой инструмент, если им долго не пользоваться и не смазывать его, разрушается или ржавеет…

В стране ведь и такое может случиться, что общегосударственное, центральное правительство, утратив уже власть над своей бюрократией, не решается громить силами карательных органов чиновничий аппарат. Между бюрократией и политиками достигается тогда некий молчаливый компромисс: политики не беспокоят чрезмерно бюрократию, а та обеспечивает им взамен возможность козырять безбедно на властном подиуме; и обе стороны довольны, но всё это может кончиться для страны очень плачевно.

Я сравнил бюрократию с панцирем на вкусном теле черепахи. Но панцирь черепахи питается из её тела, и может настолько он отяжелеть, что рептилия, утратив способность двигаться, оголодает, высохнет или начнёт гнить. Бюрократия, разрастаясь численно без контроля политиков, может стать метастазами, сосущими из страны все жизненные соки. И политики обязаны не допускать этого…

Весьма распространено убежденье, что власть сладка. Но если власть есть услада для правителей, то они сами тогда – обуза и бремя для своих подданных. И, наоборот, если власть – обуза и бремя для правителей, то сами они своим подданным часто бывают очень полезны. Но истинная власть требует больших усилий ума, а каждый стремится обойтись наименьшей работой разума, и политикам особенно часто удаётся это. И думать иначе – весьма опасная народу иллюзия…

Цель

Государство Российское даже в окаянные времена было изощрённо организовано и весьма эффективно, хотя многие обыватели со мною не согласятся. «Такое утвержденье, – наверняка возразят мне, – сугубая ложь, ибо в окаянное время Россия расточила своё влиянье в мире, отторгнуты у неё исконные земли, всюду безобразия и воровство, страна разграблена, войны проиграны, пенсии увечным и старикам платят до неприличия скудные, промышленность гибнет, несметные суммы растасканы по сусекам за рубежом, правительство исканючило уйму займов и при этом плутует и жульничает, а народ нищает, хворает, спивается и перед насилием беззащитен; закон же попран, и любой, имеющий силу, откровенно мародёрствует и вымогает мзду. И такое государство вы смеете называть эффективным и хорошо организованным?..»

На возраженья эти я отвечу так: а почему вы решили, что в окаянные времена цель государства российского была во благе и здоровье народа, в развитии промышленности и соблюдении законов?

Полагаю допустимым такое сравненье… Вообразим юную, прелестную, наивную особу и господина, с виду приличного. Сей господин твердит о своей великой любви к девице и том, что отныне целью его жизни станет счастье непорочной отроковицы. И после заверений в своём благородстве господин продаёт её в публичный дом.

И если вы поверили в совестливость господина и в его стремленье дарить девочке истинную радость, то поступки его покажутся вам несуразными и странными, и вы, размышляя о них, рискуете спятить. Разве женское это счастье – пребыванье в публичном доме? И почему благородный господин взял за девочку деньги? И почему такое он проделал и с другими женщинами? И в чём проявилось его благородство и верность в любви?.. И если вы ещё продолжаете верить в похвальные качества сего господина, то поступки его покажутся вам неразумными.

Но если вдруг изменили вы своё мнение о нём и решили, что он – проныра и прохвост, то поступки его покажутся хоть и пакостными, но вполне разумными: он поимел барыш на глупой девочке…

И ещё одно сравненье… Допустим, пошли вы в Божий храм и оказались случайно в игорном доме. И вы озадачены и поражены, и всё вам непонятно и мерзко, но глупо на игорный дом взирать, как на храм. И требовать от притона того же, что и от церкви – нелепость. Но это вовсе не означает, что притон плохо организован: просто иная у него цель, чем у храма.

И нельзя верить, если вдруг начнут внушать, что пытались создать всё-таки Божий храм, да вот игорный дом как-то сам собой получился… Если вы оповестили всех о своём желании посещать музеи, но, направляясь туда, вы постоянно и вроде бы случайно попадаете в пивную, то, значит, именно в неё вы и стремитесь…