Евгения Евтушенко - И невозможное возможно. Маленькие повести и рассказы

– А ноги? Пойдемте ко мне, хотя бы ноги просушите.

Они поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж.

Жила Вера Петровна в двухкомнатной квартире. Много лет назад их семья владела этим домом. Для жилья занимали весь второй этаж.

Юрий Иванович с интересом огляделся. У него было впечатление, что он попал в прежде роскошный кабинет позапрошлого века, со старинной мебелью.

В центре стоял книжный шкаф из красного дерева с лепными украшениями, красивыми замками из бронзы. В нем недоставало одной дверцы. За стеклами шкафа виднелись тома книг в старинных кожаных переплетах.

– На кресла не садитесь, ножки сломаны, – предупредила Вера Петровна – Мебель старая. Никак не заменю. И отремонтировать не удается.

На полу большой ковер с едва различимым восточным рисунком. Живые цветы в больших напольных керамических вазах.

Книги везде – на столе, на этажерках, на креслах.

– Неужели вы все это прочли? – с удивлением спросил Юрий Иванович, разглядывая корешки книг.

– Чтение – моя профессия.

На стенах маленькие и большие портреты в темных рамках.

Его внимание привлек большой портрет молодой женщины в красивой овальной раме. На пальцах тускло сверкали камни. В лице женщины на портрете было заметное сходство с Верой Петровной.

– «Продолговатый и твердый овал,

Темного платья раструбы…

Юная бабушка! кто целовал

Ваши надменные губы?» – тихо произнес Юрий Иванович.

– Это действительно моя бабушка, – сказала Вера Петровна. – А вы знакомы с поэзией Цветаевой?

– Обижаете. Неужели думаете, что полиция ничего не читает?

Вера Петровна смутилась.

– И все это она оставила вам наследство? – спросил Юрий Иванович.

– От вас ничего не скроешь, – усмехнулась Вера Петровна, – но это – остатки.

– Да, работа моя такая, – усмехнулся он. – Но только как об этом прознали бандиты? Рассказывайте, – попросил Юрий Иванович. Он изменился. Взгляд стал сухим, цепким, внимательным.

– Может быть, портсигар? – Вера Петровна вытащила из сумки завернутый в газету тяжелый предмет. Развернула.

Красиво украшенная тяжелая серебряная вещица не утратила своей привлекательности.

– Мне нужны деньги на ремонт квартиры. Много денег. Я отнесла ее в первую попавшуюся антикварную лавку. Обратила внимание, что антиквар ювелир осматривал его довольно долго, потом что-то сверял по каталогу и назвал сумму неожиданную, даже меньшую, чем серебро, как лом. Я не поверила ему. Отправилась к другому антиквару. Тот назвал цену более высокую. Но меня она тоже не устраивала. Тогда я и решила обратиться к нашему директору.

– Антикварные лавки разные. Нечестные люди там встречаются. Да и с ворами они порой связаны. А вещица ваша, похоже, представляет и художественную, и историческую ценность.

– За кем ваша бабушка была замужем?

– Он был капитаном морского флота ее Императорского величества – произнесла Вера Петровна с горделивыми интонациями.

Он помолчал, а потом без стеснения попросил:

– Честно признаться, я страшно голоден. Покормите меня.

Вера Петровна растерялась. На ужин у нее оставалась тарелка супа и две котлеты. Она вытащила из дубового резного буфета посуду, быстро сделала бутерброды с сыром и с остатками колбасы. Хлеба едва хватило.

Он с удовольствием проглотил бутерброды.

Видя, с каким аппетитом он их поедает, предложила холодные котлеты, прямо из холодильника. Съел и их, с таким же удовольствием. Потом дорвался до конфет в вазочке, и не заметил, как они исчезли.

Вера Петровна рассмеялась:

– Робин, Бобин, Барабек!

– Скушал сорок человек, – подхватил он известную английскую дразнилку.

Продолжали ее уже вместе.

Весело смеясь, громко закончили:

– «А потом и говорит: У меня живот болит!».

Атмосфера в доме стала теплой, уютной.

Расположение Веры Петровны к своему гостю было полным, да и Юрий Иванович чувствовал себя комфортно.

– Вы знаете, – стала рассказывать Вера Петровна, – когда папа умер, мама не работала. Мы выжили только продавая бабушкины вещи. Признаться, денег хватало, жили неплохо. Я получила образование. Мама старалась, чтобы у меня было все.

И вдруг замолчала, словно застеснялась своей откровенности.

– Спасибо вам, Юрий Иванович.

– Да за что?

– За ваше неравнодушие.

– А вам спасибо за хлеб-соль. Вот уже и полночь. Я обсох, сыт. Пора и честь знать.

Быстро собрался и ушел.

Вера Петровна долго не могла заснуть. Вспоминала свое детство, маму, которая называла ее умницей, красавицей. Ей вторили ее подруги, соседи, учителя. Дома делали все, чтобы она ни в чем не нуждалась. Росла своенравной, взбалмошной. Но училась хорошо. Окончила школу с золотой медалью. Легко поступила в Литературный институт. Но ни одноклассники, ни однокурсники ее не любили. Чрезмерно горда, заносчива, не терпит другого мнения. В общении с ней неприятно ощущалось ее стремление подавить, подчинить, даже унизить. Не нравилось и постоянное желание покрасоваться внешне. Она не замечала этого, обижалась: за что к ней такое отношение? Она ведь не такая на самом деле. И нежности, и жалости в ней – не меньше, чем у других. Но считала, что если она права, то почему же и другим не прислушаться к ней?

Влюбилась в десятом, оказалось – на всю жизнь. У нее все было так – с выбранного пути не сворачивала.

Александр, ее избранник, учился в той же школе, был красив, успешен, держался так же независимо, как и она. Его тоже считали заносчивым. В школу привозили на машине – он рос в состоятельной семье. Она старалась встретить его у школы, привлечь его внимание на переменках…

Очень старалась, упорно, настойчиво, но без успеха. Александр не замечал ни ее, ни других девчонок. Рассказывали, что общается он только с дочерью директриссы, их готовят к поступлению в МГИМО.

Надежды, что он заметит ее в школе, таяли на глазах. Переживала, плакала. Тогда и пришло понимание, что бывают обстоятельства, которые сильнее ее желаний. Которым приходится подчиниться.

На нее обращали внимание ребята, но смотрела на них свысока. Продолжала по-детски мечтать об Александре. Он остался для нее эталоном мужской красоты и мужской власти.

Повзрослела она после смерти матери. Тогда ей очень помог директор издательства Ашот Рустамович. Полный, веселый человек, на двадцать лет ее старше, он очень помог ей в организации и похорон, и поминок. А через месяц пригласил ее в кабинет и без всякого стеснения, властно, предложил стать его любовницей.

– Все для тебя сделаю. Квартиру, машину. Что хочешь. Нравишься мне.

Вера Петровна растерялась. Потупившись, попросила дать ей время подумать. А втайне была удовлетворена и польщена. Ей по душе были люди властные, способные принимать решения и добиваться своего. Такие мужчина были для нее и понятны, и желанны. Она привыкла командовать – но могла и подчиняться – в особенности такому, настоящему мужику.