Николай Самуйлов - Принц и опер. Роман фантастических приключений

Тихо-тихо!!! Это я так ёрничаю над собой…

Нет, перед прокурором с такой биографией последних пятнадцати минут моего существования в этом мирке, появляться не стоит. Но для себя отмечу, что некоторые поступки совершаются мною словно по чужому наитию, появляющемуся неожиданно и будто бы извне. Чуждая для моего восприятия сущность нахального красавчика из иного мира исподволь вторгается в моё не отягощённое вольностями беспамятство, напичканное ментовской терминологией. И эта сущность, если я не проявлю бдительность, как-нибудь подведёт меня под монастырь…

Вероятно, марксистско-ленинскую психологию в процессе приобретения специального образования я когда-то просматривал. По крайней мере, перед сдачей зачёта, прочитал в учебнике оглавление…

Серафим встретил меня, словно мы только что расстались у пивнушки, где беседовали о рыбалке (или о бабах), балансируя в руках пивными кружками и хвостами пересушенной воблы…

Ещё один, новый для меня типаж, даже не поздоровался. Возник передо мной, словно вспыхнул, стоило мне перешагнуть порог искомого помещения. Мой любимый… бином. Нет, кажется не бином. А как-то ещё…

Мужчина лет шестидесяти, аккуратно подстриженный, побритый, облачённый в светлый летний костюм и белый свитер-водолазку. Серые туфли на высоких каблуках удлиняли только ноги. Из-за небольшого роста и худощавости Серафим выглядел миниатюрным. Внешне он походил на дворецкого, с независимым нравом и сугубо приватным мнением. Хранитель, так сказать, домашнего очага… Домовой… Вот-вот – сущий домовой!..

– Ну? – толи спросил, толи констатировал что-то домовой «при бане», когда я осторожно вошёл в залитую солнцем залу.

Бассейн, площадью 5 на 50 метров, мерцал синевато-зелёной глубиной кристально прозрачной воды у самых моих ног. С синих и бездонно-высоких небес на воду ниспадала свежая утренняя прохлада, вместе с Божьей благодатью, ибо крыши над головой здесь не было… Вот прямо так и ниспадала. Шаловливый утренний ветерок коснулся моей гривы и, ударившись в зеркало бассейна, влажными лапками прошёлся по ногам, заглянул под полы халата, бесцеремонно коснулся интимных мест. Я поёжился…

Вспомнил слова Мадлен о том, что могу спрашивать о непонятных для меня вещах всех встречных и поперечных. Нужно было бы начать это дело с Розы, но укоренившийся в приобретённом теле инстинкт похотливого самца уничтожил возможный диалог с принцессой-поварихой на корню…

– Доброе утро! – начал я разговор. – Вы – Серафим?

– К вашим услугам, господин, – тихо, но басовито пророкотал мужчина. При этом он приятно улыбнулся и сделал шаг в сторону. – Прошу вас, проходите… С чего начнём, господин?

– У меня есть имя…

– Хорошо, Майкл. Так с чего?

– Я желаю побриться. И хотелось бы избавиться от лишних волос на голове.

– Да, меня предупреждали о подобных просьбах с вашей стороны. Пройдёмте в косметический кабинет.

Косметическим кабинетом являлась ещё одна жутко просторная комната, примыкающая к бассейну. Высоченные потолки, три широченных элипсообразных окна с видами на необычайно красивые пейзажи, полупрозрачный янтарный пол. Большими зеркалами в красивых рамах, парой шикарных кресел и раковиной для мытья головы кабинет напомнил мне знакомую с детства парикмахерскую. Только напомнил. А так – ничего общего. Здесь наличествовала идеальная чистота, не пахло водкой и потом от неопрятного вида мастеров и клиентов, и в воздухе не витали пары ядовитого «Шипра». На столиках перед зеркалами пусто. Ни тебе машинок для стрижки волос, ни флаконов с туалетной водой, ни набора расчёсок и ножниц. Умудрённого опытом цирюльника в белом халате тоже не наблюдалось.

– Майкл, присядьте, пожалуйста, к этому экрану. – Серафим подкатил одно из кресел к зеркалу и повернул ко мне. Я сел. Серафим развернул кресло и, выглядывая из-за спины, стал оценивать фронт работы, касаясь ниспадающей на спину гривы и поглядывая на моё отражение. – Вначале поработаем над причёской. Я продемонстрирую образцы, приемлемые для вас, Майкл. То, что вам понравится, мы обсудим с вами, согласуем с каталогом и сделаем.

– Вы будете меня стричь?

– Стричь! – удивился Серафим. – Ах да, делать причёску… Мы будем это осуществлять вместе. Понравившийся вариант воспроизведём на экране, всесторонне изучим, а затем с помощью телепортанного утилизатора уберём лишнее и подправим оставшееся…

– Показывайте образцы, – согласился я с Серафимом и обернулся к нему, ожидая увидеть фолиант с цветными фотографиями возможных стрижек и причесок «изготавливаемых» в современных мужских салонах.

– Смотрите на экран, – сказал Серафим и взглядом указал на зеркало.

Моя симпатичная физиономия, отражавшаяся передо мной естественным путём, неожиданно проявила признаки самостоятельности. Голова, обрамлённая шевелюрой, сама повернулась налево, а затем и вовсе показала мне «вид сзади». Собственно говоря, то, чем в настоящее время я обладал, волосы, ну и физиономия, конечно же, имели вид весьма привлекательный и украшали ловеласа. Лицом я выглядел куда приятнее Филиппа Киркорова, а русые, волнами ниспадающие ниц волны кудрей, не так приторно выпячивались из моей широкоплечей фигуры, как это проявляется у «звезды» эстрады…

Вот, блин! Задача!.. Может не стоит лишать себя этой экзотики. Эстрадные поп-звёзды, если не лысые, как патриарх сцены Иосиф, почти все обзавелись подобными шевелюрами. Ну а те, кого природа и наследственность обидели, ходят в париках или шляпах. А я-то, собственно, чего возжелал? Чернокожей Мадлен надоедали мои кудри? Да хрен с ней, с этой Мадлен! Другое дело, что мне самому эта кудряво-волнистая метёлка не по нраву. В том смысле, что за ней же нужно постоянно ухаживать, купать в дорогих шампунях, причёсывать, подравнивать и так далее. А у меня всегда на это не хватало терпения и, кажется, времени. Да и не дозволялось мне, вроде бы, обладать такими патлами… Честное слово, не разрешалось! Это я припоминаю. За подобное могли даже наказать, вплоть до увольнения. Вот только откуда могли меня изгнать? Не из рая же! И в качестве кого я пребывал в той жизни?

Так что же? Заказываю Серафиму стандартный ёжик со скобочкой?

На экране моя отчленённая от туловища голова замерла в позе между фасом и профилем, то есть, вполуоборот. Причёска начала преображаться за счёт различных укладок и начёсов виртуальной пакли над моей окаменевшей физиономией. Я сразу возразил этому и попросил Серафима «постричь наголо». Манипуляции с волосами прекратились и цирюльник, спешно обойдя кресло, встал между мной и зеркалом.

– То есть как, наголо!?

– Ну, это же только на экране. Сделайте меня лысым, а я уж потом подскажу, где и сколько нарастить.