Николай Самуйлов - Принц и опер. Роман фантастических приключений

Мама! Вспомнилось её лицо, уставшее, грустное и очень доброе…

Отца не помню. Его образ в мою опустошённую память ещё не приходил. Да и придёт ли когда-нибудь?

В голове по-прежнему идеальный вакуум. Лишь мечется в сером бульоне не очень навязчивая мысль, что никакой я не Майкл…

А кто?

– Завтрак – в гостиной комнате. – Серафим поднялся с пола, похлопал ладонями друг о дружку, словно стряхивая с них пыль, и вежливым голосом добавил: – Мы с Розой поухаживаем за вами. После завтрака прогулка по парку. Там у вас, Майкл, назначена встреча с сэром Оскаром.

Серафим неторопливо и заботливо осмотрел меня со всех сторон, поправил тенниску, сдул с плеча пылинку, вручил чистый носовой платок, который я тут же спрятал в карман широких светлых брюк…

Знакомым маршрутом прошли в гостиную с плавающей в воздухе мебелью.

– Майкл, я предлагаю позавтракать на подвесной веранде, – сказал Серафим, указав на благоухающий изумрудными переливами пейзаж за окном.

– Согласен, – сказал я, вдыхая ароматный воздух, принесённый ветерком из приоткрытой двери кухни. Во мне тут же начал просыпаться аппетит, провоцируемый знакомым с прошлой жизни чувством голода.

Веранда, круглая площадка, метров пяти диаметром, обрамлённая замысловатой металлической оградкой, обвитой пахучим хмелем, парила на высоте трёх метров над бархатным газоном. В центре площадки стояли обычный круглый столик на четырёх ножках и четыре стула. Под нашим весом веранда неожиданно заколыхалась, словно плот на водной глади, и я замер у входа, готовый сделать шаг назад, в гостиную. Правая рука цепко держалась за дверную притолоку. Чёрт побери! Великолепному красавчику ловеласу досталась трусливая начинка.

– Присаживайтесь, Майкл. – Серафим выдвинул ближайший стул и оглянулся в мою сторону. – Вы испугались? Ах – да! Смело шагайте ко мне. Веранда – всего лишь элементарная гравитационная платформа, на которой вы сейчас позавтракаете. Она не провалится и не перевернётся. Кстати, на платформе можно было бы совершить небольшую ознакомительную прогулку по окрестностям. Но Гектор, наш садовник, по просьбе нашей госпожи, устроил внизу клумбы с вьющимися растениями. Направляющими для роста этих сорняков он снабдил не только стены дома, но и платформу. Так что она на крепком якоре. А вот и наша прелестница Роза!

Донна Роза вошла следом за мной с подносом, который плыл перед ней, на уровне прелестных полусфер, по правилам антигравитации, упоминаемой фантастами. Так, прошу прощенья! «Прелестные полусферы» переползли в мою черепную коробку от лукавого ловеласа. А «похотливые грабли» я, слава Богу, в это время держал в карманах брюк.

Коренные изменения в моём внешнем виде Розу не удивили. Значит, не интересуется девочка смазливым «барчуком»… Ещё раз – пардон!

Я сел на предложенный стул и Серафим бесцеремонно прицепил мне на грудь белоснежный «слюнявчик». Я уже не сопротивлялся и не задавал вопросов. Донна Роза аккуратно «подкатила» поднос к Серафиму и тот быстро снял и разместил приборы передо мной.

Завтрак состоял из одного яйца, поджаренного именно так, как я это делал для себя в прошлой жизни. Глазунья, играющая большим оранжевым желтком, слегка припорошенная мелкой солью. Вокруг несколько впаянных в белок кусочков обжаренного с луком бекона. Тонкие ломтики чёрного хлеба. Хлеб по вкусу напоминал «Бородинский». И кружка горячего кофе с сахаром и молоком. Пара бутербродов из нарезного батона со сливочным маслом и сыром. Ничего фантастического и экзотического. Завтрак прошёл в полной тишине и длился десять минут.

Во время еды я понял, что был, не просто голоден, а ужасно голоден. Однако просить «добавки» не посмел. А Серафим не собирался её предлагать. Вместо этого он отстегнул «слюнявчик», осторожно промокнул им уголки моих губ и бархатно произнёс:

– Ну?

– Спасибо, – сказал я. – И вам донна Роза, большое спасибо за прелестную яичницу.

– Донна Роза!? – удивлённо воскликнула или спросила девушка. – Нет, не называйте меня так. Я, к сожалению, не дворянка. Я всего лишь бион… Второй завтрак через три часа.

И эта – тоже бион! Словосочетание «донна Роза» проявилось из моей прошлой жизни, вместе с чёрно-белыми кадрами фильма с удивительным Калягиным.

Я встал из-за стола и, осторожно ступая по плавающему подо мной балкону, вошёл в дом.

– Прогулки по прилегающей местности предпочитаю осуществлять пешком, – сказал я занятому уборкой стола Серафиму. – Вы меня проводите, бион Серафим?

– С удовольствием, Майкл…

Сэр Оскар встретился нам в конце тропинки, протянувшейся от дома, между зелёных холмов с деревьями, похожими на очень большие африканские баобабы, до продолговатого озера. Это озеро я видел из окна спальни. На его пологом берегу расположился ещё один из гигантов. Ствол дерева метров десяти в диаметре обладал могучей кроной, которая прикрывала собой территорию не меньше гектара. Для отдыха в жаркие дни на берегу чистенького водоёма, под деревом, создавался идеальный микроклимат. Огромные корни, поблескивающие воронёным металлом, держали фантастическую махину навесу, врезавшись в почву, словно щупальца гигантского спрута. Корневых ответвлений насчитывалось более десятка. Между ними просматривалось сумеречное пространство с бледными лианообразными отростками, спускавшимися из-под ствола в круглую чашу в земле, наполненную водой. Пространство под приподнятым стволом и под нависавшей над округой кроной шевелилось едва приметным туманным маревом.

Из этого сумеречного полумрака навстречу нам и вышел сэр Оскар.

Почему-то я решил, что эта загадочная личность из тумана и является тем самым Оскаром. И непременно сэром, а не доном или сударем. Проанализировать мелькнувшую мысль я не успел – пришлось остановиться – слуга заметил приближающегося человека и повернулся ко мне.

– Ну, вы тут знакомьтесь, а я пойду обратно, – шепнул Серафим и засеменил по тропинке в сторону дома.

Это был старик с ярко выраженными признаками мудрости в больших серых глазах. Ростом чуть ниже меня, поджарый, с длинными, тёмными волосами. Волосы влажным коконом покрывали крупный череп и волнами спадали вниз, обрамляя смуглый овал лица, крупными непослушными завитками укладывались на серый длиннополый балахон, напоминавший офицерскую плащ-накидку. Кроме умных глаз на коричневом фоне лица выделались густые чёрные брови, встретившиеся над переносицей парой турецких ятаганов; стрелочки узких и таких же чёрных усов, шевелящихся под длинным с орлиным загибом носом; и клинышек бороды, гармонирующий формой и цветом с бровями и усами.

Прямо-таки – Мефистофель… В памяти мелькнул фрагмент иллюстрации из школьного учебника, где красовался данный субъект в образе злого духа.