Николай Самуйлов - Принц и опер. Роман фантастических приключений

Серафим склонил голову вправо, потом влево, осмотрел волосы цепким взглядом специалиста и почти шёпотом спросил:

– Значит, всё это – убрать, а потом нарастить в необходимых местах нужную длину? Да с вами просто приятно работать, Майкл!

– Терпеть не могу подхалимов! Начинайте же! Хочется посмотреть на себя в обнажённом виде.

Лысым я немного походил на Гошу Куценко. Нос, правда, чуть короче, глаза чуть больше и брови тёмные – волна при бризе… А так, прямо вылитый герой из российского криминального сериала. Если посмотреть с боков и сзади, то тоже ничего. Немного полюбовался на себя красивого – стриженного наголо. Заскучавший Серафим произнёс уже знакомое «Ну?» и подвигнул мою фантазию к творчеству. Короткая стрижка «ёжик», окантованная сзади и на висках скобочкой, вызвала неожиданное сопротивление со стороны хозяина салона.

– Боже мой! Умоляю вас, господин Майкл! Не делайте этого! Такие причёски у нас носят только рекруты Королевской колониальной армии. И то, только потому, что длинные волосы для них – помеха.

Думал я всего пару секунд.

– Убирайте лишнее!

– Нужно согласовать с каталогом, – промямлил Серафим.

– Согласовывайте.

– И с сэром Оскаром.

– А ему-то какое дело до моей причёски?

– Господин Майкл! Сэр Оскар просил проследить, что бы вы не совершали необдуманных поступков.

– Данный поступок мной обдуман. Вас за это не накажут. Так что принимаю ответственность на себя. Стригите!

Колпак в виде увеличенного мотоциклетного шлема появился в руках Серафима из «воздуха». Я на секунду отвлёкся, всматриваясь в свои серые глаза, а шлем уже в руках у домового. Он осторожно надел его на мою голову и принялся обеими руками заправлять в прибор пряди волос. При этом сам колпак словно бы висел в воздухе, не давил своей тяжестью на плечи, которых касался краями.

– Ну? – спросил Серафим.

– Что, написать расписку о снятии с вас ответственности?

– Нет, господин Майкл, не волнуйтесь. Я получил разрешение от сэра Оскара. Теперь требуется ваше окончательное решение.

– Да! – сказал я, не успев удивиться тому, каким образом мой цирюльник успел связаться с сэром Оскаром.

Серафим тут же приподнял волшебный колпак, и я увидел в зеркале немного рассерженную физиономию ловеласа со стрижкой «ёжик»…

А недельную щетину на лице я потребовал оставить, так как она гармонировала с новой причёской. И вообще… я настоял на этом назло невидимому сэру Оскару, с которым Серафим постоянно контактировал на подсознательном уровне. Выяснилось, что мне не нравится, когда игнорируют моё мнение. Однако вышло всё так, как я того желал. Хотя сопротивление моим «новаторским» предложениям оказывалось постоянно. Но я убеждал Серафима в своей правоте откуда-то взявшейся настырной прямолинейностью, не приводя для этого убедительных доводов. Для доводов, из-за «умственной неполноценности» в данный период существования, я не мог подвести основательную платформу. Говорить слуге, что стрижку «ёжик со скобочкой» я заказал по просьбе некой Мадлен Гамильтон, а щетину оставил на зло ещё не опознанному памятью начальству, было бы не куртуазно. Честнее всего оказались мои заявления типа: «мне так нравится», или «мне так удобнее»…

Мочку правого уха Серафим вылечил за пару секунд. Немного потискал болезненный шарик под кожей, словно вправляя вывихнутый сустав, и тихо спросил:

– Ну, как? Больше не беспокоит?

Шарик в мочке больше не беспокоил.

– Это ваш личный маяк. Вчера имплантировали…

– Маяк? Кажется, в мочке уха у меня была серёжка в виде лепестка с камешком.

– А! Это – маяк с видео камерой, – буркнул Серафим. – Сэр Оскар решил заменить устаревшую модель новой, активированной для вас. Теперь на кристаллик пишется всё, что вы видите.

– Ничего не понимаю! О чём идёт речь?

Серафим тёплыми ладонями погладил мою голову, словно проверял шероховатость необычной причёски.

– Сэр Оскар вам всё расскажет, уважаемый Майкл. А сейчас, в бассейн. Вас «ожидают»: любимая дистанция в 500 метров, душ и лёгкий завтрак…

– Приготовьте свежую одежду.

– Хорошо, Майкл.

Десять отрезков по пятьдесят метров привели мускулистое тело в бодрое состояние. Память выдернула из недр кое-что из моего совсем не спортивного прошлого. Я умел плавать, так как некоторое время жил недалеко от большой реки, но к водным видам спорта был совершенно равнодушен. Кажется и к другим видам спорта, кроме футбола, никакого отношения не имел. А футбол? Да какой же мальчишка не любит играть с мячом?

Короче, полкилометра я отмахал со спринтерской скоростью. Усталости не чувствовалось совершенно. Мог бы ещё «полетать» между изразцами, украшавшими дно бассейна, и небесной высью, но Серафим дал финишную отмашку и накинул мне на плечи тёплое полотенце, стоило мне выйти из воды.

– Ну?

– Прелесть!

– Теперь в душ?

– Да. И зубы не мешало бы почистить.

– Откройте рот.

– А…

Серафим плавным движением руки и своим приоткрытым ртом дал понять, что бы я замер и брызнул из миниатюрного флакончика на мой язык синий шарик сладковатой пены.

– Закройте рот и с полминуты поласкайте полость содержимым.

Во рту шипело и приятно пощипывало. Добросовестно выполнил указания данные Серафимом. Уже под жёсткими струями душа освободился от пены и прополоскал сверкающие белизной родные тридцать два зуба…

Я ещё раз пересчитал их… – тридцать два!..

У меня, кажется, раздвоение личности. Я, с полным комплектом здоровых зубов, всё время пытаюсь обнаружить языком «прогалины» в ровных шеренгах нижней и верхней челюстях. Их нет!.. Я невольно торможу и без того заторможенным сознанием.

Выйдя из душевой кабины, снова попадаю в «объятие» слуги. Серафим шустро обрабатывает меня махровым полотенцем и предлагает одеться в благоухающие приятными запахами трусы, брюки и тенниску. Облачению ног носками и лёгкими замшевыми туфлями предшествует действо, совершенно мне не знакомое. Ванна для ног в тёплом содовом растворе, педикюр, массаж ступней, шлифовка пяток и омовение межпальцевых впадин препаратом, нейтрализующим неприятные запахи. Это «мероприятие» заняло минут десять. Попытки помочь Серафиму были отвергнуты слугой одной жёсткой фразой: «Не мешайте!»

Я, расположившись в шикарном кожаном кресле, разомлел и больше не вмешивался в процесс моего окультуривания.

Он что, и портянки мне будет наматывать, если я надумаю надеть сапоги?!

Ну, на счёт портянок сказать ничего не могу, а мягкие махровые носки и замшевые туфли Серафим надел на мои благоухающие ноги очень профессионально, я и ахнуть не успел. Впрочем, возражать этому не стал. Почему-то вспомнилось детство, где мама помогала мне, сопливому карапузу, надевать жёсткие кургузые ботиночки, перед тем как отвести в детский сад…